Алексей Чадаев

Когда я вижу в заголовках новостных лент сообщения о том, что «Парнас» и «Яблоко» пытаются объединить усилия, у меня, как, наверное, и у любого ветерана отечественной политики образца 1990-х, возникает дежавю: я вспоминаю бесконечные тогда переговоры между Демвыбором России (а потом СПС), с одной стороны, и «Яблоком» с другой, об «объединении демократических сил». Как помощник Немцова в 1997-2000, я наблюдал вблизи некоторые из серий этой санта-барбары. Оно было уже тогда похоже на какую-нибудь пятисотую постановку не очень кассовой пьесы в провинциальном театре — монологи известны наизусть, актеры не меняются десятилетиями, крыша течёт, пол прогнил, зрителей с каждым разом все меньше, а склоки в гримерке все ожесточеннее.

Но мне в мои тогдашние двадцать все это было тогда в новинку. Особенно критерии, по которым какие-то «силы» считались «демократическими», а какие-то — не очень. Во всяком случае, было очевидно, что взгляды на экономику у гайдарочубайсов и у яблочников совершенно разные — а в нашей постмарксистской реальности принято думать, что это и есть главный механизм партийно-политической самоидентификации. Однако ж нужна была рабочая гипотеза, почему при всей остроте различий в экономических взглядах яблочники воспринимались активом Демвыбора как «плохие, но свои», а все остальные — как в той или иной степени «чужие».

Ключом к пониманию стала тема советского. Грубо говоря, как те и другие отвечают на вопрос: распад СССР — это благо или зло? «Демократические силы» — это те, кто говорил, что благо; все остальные — как минимум, с оговорками. Иными словами, «демократические силы» — это партия в первую очередь демонтажа всего недоломанного еще советского, под кодовым названием «процесс реформ» — который, конечно же, должен быть «продолжен во что бы то ни стало». И это было общей платформой; а «особое мнение» Явлинского и его последователей состояло в том, что дорвавшиеся до власти в начале 90-х гайдарочубайсы демонтировали его как-то неправильно, причем настолько, что большинство населения в результате захотело обратно в клятый совок. Но то, что «совок» именно «клятый», и от него нужно бежать как можно быстрее и дальше — тут у лидеров «демократических сил» был полный консенсус.

Чем принципиально отличается нынешний «Парнас» от былинного «Демвыбора»? В первую очередь тем, что на месте прилагательного «демократический» стоит сегодня прилагательное «несистемный». Оно само по себе коварное, т.к. в русском языке «несистемный» означает не столько «без царя», сколько «без царя в голове». Но рамка 1990-х переводится на язык 2010-х с достаточной точностью: они — сторонники «демонтажа системы», в данном случае уже не (пост)советской, а путинской. Ну и, понятное дело, ищут союзников — идя по старой, проторённой предшественниками дорожке «объединения демократических сил». Но «Яблоко» и в этом случае им не союзник — оно сегодня никем не воспринимается как носитель дискурса «демонтажа»; это нормальные, «системные» социал-либералы, которые даже в конфликтах с властью (случай Шлосберга) не выглядят и не ведут себя как Навальный-Касьянов-Яшин и компания. Даже несмотря на то, что и Навальный, и Яшин в политическом девичестве — выходцы именно из «Яблока».

Если говорить о политической тактике, то 2% на выборах в Костроме в 2015 году — это не аномалия, а скорее естественный результат Парнаса в любой региональной кампании. Причём не в последнюю очередь потому, что в их пользу никогда не играет локальный оппо-актив, для которого они все — залетные московские варяги. У Яблока, худо-бедно, есть региональная сетка, актив на местах. И кадры оттуда традиционно рекрутировались в том числе и во власть — от Артемьева и Лукина доМизулиной и Яровой. У Парнаса нет никого, кроме узкой тусовки московских медиазвезд, нескольких ушлых и продувных «менеджеров» вроде Волкова-Албурова и диванного войска в соцсетях. Да, Навальный набрал почти 30% на выборах мэра Москвы, но социологически — количественно и качественно — это традиционный московский либеральный электорат, те же самые люди, которые голосовали за ДВР-СПС и Яблоко на всех выборах, начиная с ранних 90-х. А на выборах в Госдуму на столичных площадках будет в этот раз очень и очень тесно.

В общем, с точки зрения переговорной ситуации по объединению — положить им на стол практически нечего. В таких случаях и включается моралите — в этот тяжелый час, когда вся демократическая оппозиция должна быть едина, и т.д. Впрочем, в «Яблоке» тоже волки еще те, они эту песню уже третий десяток лет слушают; и люди, которые ее раньше им пели, были более ресурсными с любой точки зрения. А сейчас все, что есть у Парнаса — постепенно приедающаяся даже завзятым сторонникам пластинка Навального («борьба с коррупцией и есть моя экономическая программа»), и шлейф скандалов, поддерживающих публичность, но не дающих ни электоральных очков, ни организационного усиления.

В недавнем совместном исследовании ВЦИОМ и АЦМР по поводу отношения людей к несистемной оппозиции был примечательный момент. В топ-3 характеристик, которыми люди описывали их деятельность, попала неорганизованность и нелогичность. Этого нет в официозной пропаганде, но это видно из их собственной активности, и это считывается даже далекими от политики обывателями. Ставка на акционизм, перформанс как жанр политического действия, взятый напрокат у «современного искусства», имеет специфическое обременение — люди, которые им увлекаются, перестают восприниматься как действующие политики и вообще как что-то серьезное.

«Яблоко», как к нему ни относись, это все же настоящая партия — с богатой историей, с опытом больших кампаний, важная часть постсоветской политической традиции. То же можно было сказать и про ДВР-СПС, пока он не почил в бозе. Парнас же ничем из этого похвастаться не может. В этой ситуации можно было бы еще уповать на рейтинги, но у них и рейтинг сейчас — 1%.

Еще Ленин учил, что прежде чем объединиться, нужно вначале хорошенько размежеваться. Для того, чтобы вести переговоры об объединении, нужно вначале понять, что именно (кроме персональных амбиций) одних от других сегодня разделяет. Тогда разговор возможен не в моральной, а в прагматической плоскости — есть набор тезисов у каждой из сторон, и они по списку согласуют позиции. Сегодня обьяснить в двух словах даже не то, чем позиция Парнаса отличается от позиции Яблока, но даже и хотя бы в чем она вообще как таковая, эта позиция, состоит — задача нетривиальная.