Ульяновец Николай Сапрохин прожил жизнь, достойную быть запечатленной в героическом романе.
«Пропал без вести…»

В томе первом Книги Памяти Ульяновской области, в списке тех, кто не вернулся домой, о нем есть краткая запись: «Сапрохин Николай Димитриевич, 1921 год. Родился в Орджоникидзе. Семья перебралась с Кавказа в Ульяновск. Призван горвоенкоматом. Рядовой».

Из маршрутного воинского эшелона Николай послал домой маме письмо: «Сейчас остановка. Станция Лиски, едем весело. Обеспечены. Не волнуйся, с приветом, Коля».

Лето 1942 года. Г итлеровцам удалось прорваться к излучине Дона и Волги. Перед этим был совершен контрудар под Воронежем.

Наши войска по команде отступали. Поредевшая рота заняла рубеж шириной почти в один километр. Комроты отдал указание старшему сержанту Сапрохину отсечь от надвигающихся танков немецкую пехоту. Подпустив поближе серые мундиры, волжанин скомандовал: «Огонь!». Завершила дело пулеметная очередь, проредившая ряды противника. Опустевший автоматный диск Николай бросил на дно окопа. Заправил новый и чуть высунулся из-за бруствера, чтобы лучше прицелиться в отходящих гитлеровцев. Неожиданный удар в грудь опрокинул его.

На все запросы матери по номеру полевой почты в Ульяновск следовал один ответ: «Пропал без вести».

Бунт в концлагере
Очнулся Николай на нарах барака с зарешеченными окнами. Лагерь был расположен поблизости от Кисловодска. На утренней перекличке он откликался по номеру 21725.

Рана Сапрохина постепенно заживала, но на тяжелые работы его пока не гоняли. Старшему по бараку удалось пристроить выздоравливающих на обслуживание немецкого госпиталя.

С соседями по нарам у Николая сразу же установилось полное взаимопонимание. Тезка Николай попал в плен с Алтая, Махмут был тоже волжанином, родом из Казани, Георгий до войны проживал в Ленинграде.

В немецком госпитале вместе с заключенными, выполнявшими работу санитаров, трудилась вольнонаемная Надя Лемешко, которая попала в плен к немцам после окружения ее части, где служила медсестрой. Она свободно ходила по лагерю и помогала нашим выздоравливающим бойцам.

Как только Николай немного окреп, вместе с друзьями начал готовиться к побегу. От Нади он узнал, что в лесистом предгорье Кавказа действовали партизаны. Подруга заключенных уже заготовила для заговорщиков все припасы и ждала только команды.

…Неожиданный звук сирены, топот сапог и лай собак нарушили чуткий сон лагерников. Ворвавшиеся в барак эсэсовцы перевернули у заключенных все пожитки. Причиной стало чрезвычайное происшествие: из госпиталя, где работали наши военнопленные, похитили медикаменты и упаковку йода. Нетрудно было догадаться, что лекарства предназначались для тайной переправки партизанам.

Сапрохин давно был у администрации на примете. По данным местных полицаев, он был в бараке заправилой.

Каждый день заключенного под номером 21725 вызывали на допрос, пытали, избивали, сбивали с ног. Затем за упорство и дерзость бросили в карцер.

По итогам допросов из 15 санитаров семь было расстреляно, хотя к хищениям они были не причастны. Николаю и его товарищам повезло. Но их и еще тех, кто не склонил головы перед оккупантами, под конвоем направили на железнодорожную станцию.

Побег

Эшелон тащился на Запад больше недели. Перед отправкой состава Наде Лемешко удалось пробраться в него. Ей сказали, что она тоже под подозрением. Надя знала, что если останется в немецкой больнице, ее ожидает расстрел.

Состав с лагерниками остановился на станции большого города, в столице Македонии Скопье. В новом лагере для особо опасных заключенных сидели представители почти всех европейских народов. Как ни странно, но в лагере разрешали свидания – все-таки это была Европа.

Надю Лемешко – она не числилась в списке заключенных – отпустили. Ее приютила пожилая женщина, сочувствующая русским пленными, и даже помогла ей устроиться на работу в прачечную.

Зима 1943 года принесла русским заключенным радостное известие. Надя на свидании сообщила, что немцы потерпели жестокое поражение под Сталинградом.

Вскоре Николаю удалось добыть кусачки. После отбоя, крадучись, четверо русских пересекли пустырь. Николай прорвал колючую проволоку, которая ограждала лагерь в четыре ряда. На воле в условленном месте их ждала Надя. От лагеря для беглецов был только один путь – в горы,поросшие лесом. Там, по слухам, уже действовали патриоты-антифашисты.

Трое суток наши бойцы блуждали по чащобам, припасы стали кончаться, Николай решил сходить на разведку и заодно запастись водой. Неожиданно в его спину уперся автомат. Первая мысль: «Неужели выследили? Или мы набрели на «четников» -пособников гитлеровцев, предателей югославского народа?».

В землянке командир дозора в камуфляже забросал задержанного вопросами: «Кто такой? Что нужно в этих краях?». Ответ ошеломил командира: «Я русский, из лагеря, воевал в Красной армии и попал в плен. Здесь я не один».

Трудно описать удивление, охватившее сербских и македонских партизан, когда они увидели четверых бойцов и одну женщину. Их немедля зачислили в личный состав отряда, которым командовал командир Джарич.

В партизанах
Николаю с друзьями довелось участвовать в самых опасных операциях против гитлеровцев.

В конце 1943 года фашистское командование отправило крупные кадровые армейские части ля ликвидации партизанских аз Народно-освободительной армии Югославии. По плану македонской партизанской бригады, надо было пустить под откос немецкий эшелон с подкреплением и прорвать окружение гитлеровцев. Засаду устроили на перегоне Велес – Скопье.

По сигналу ракеты Николай крутнул ручку магнето. Два мощных взрыва опрокинули и паровоз, и вагоны. Оставшихся в живых гитлеровцев расстреляли партизаны.

Еще случай: на албанской границе на пути партизанского отряда попался укрепленный пункт фашистов. Очереди двух пулеметов из его дзота уже положили на землю немало бойцов, идущих на прорыв. Командир отделения Сапрохин вызвался уничтожить огневую точку. Пока четверо его товарищей автоматным огнем отвлекали с флангов гитлеровцев, он сумел сбоку подобраться к амбразуре и гранатами забросал пулеметный расчет.

За три года партизанских будней волжанин успел получить не одну благодарность от командира бригады. Вместе с частями освободительной армии он совершил длительный рейд к границам Албании, Греции и Болгарии. Их главная база расположилась теперь восточнее города Скопье.

«Гранаты к бою!»
1 ноября 1944 года 42-я дивизия, в состав которой входил отряд Джарича, получила приказ освободить от гитлеровцев крупный железнодорожный узел – город Велес.

По шоссейке и железной дороге гитлеровцы через этот город выводили из Греции свои части на соединение с основными отступающими на Запад частями вермахта. К тому времени больше трети территории страны уже было освобождено частями Народно-освободительной армии во главе с Иосипом Броз Тито.

Штурмующую группу сводного отряда сербов, македонцев и албанцев в городских кварталах возглавил Николай. Почти каждый каменный дом гитлеровцы превратили в свои опорные пункты. Заминка в наступлении партизан произошла неподалеку от главной площади города. Одна, вторая атака не давали результатов. На мостовой уже лежали примерно два десятка погибших. Два немецких пулемета без перерыва стреляли, не давая подняться бойцам-анти-фашистам.

Взводный Сапрохин крикнул: «Четверо, за мной!». Штурмовики, от подъезда к подъезду, укрываясь за распахнутыми дверями и навесами, все ближе и ближе подбирались к огневой точке. «Гранаты к бою!», – крикнул Николай.Чтобы лучше видеть цель, он слегка приподнялся. Длинная очередь опрокинула его на мостовую.

4 ноября сводки Совинформбюро сообщили о том, что частями югославской армии освобождена столица Македонии – город Скопье.

На площади, где хоронили борцов за свободу Югославии, тела павших опустили в братскую могилу. На самодельных табличках значились от руки написанные фамилии сербов, македонцев, албанцев и одного русского. Десятки венков свидетельствовали о благодарности жителей городка тем, кто отдал жизнь за свободу. Прогремел прощальный залп. На могиле зажгли свечи.

Наде Лемешко из полевой сумки Николая Сапрохина передали его документы, надеясь, что после освобождения Югославии она передаст их на его Родину. Две фотографии, одна открытка и недописанное письмо.

Вскоре на месте гибели бойцов возвели памятник. В эти же дни в столице Югославии торжественно открывали монумент советским бойцам, которые погибли при освобождении Белграда от гитлеровцев. Памятник был увенчан изображением красной звезды с серпом и молотом. Это был памятник не только бойцам 3-го Украинского фронта, освобождавшим Белград, но и тем русским – а их было около тысячи, которые сражались в партизанских отрядах и приближали день освобождения Югославии от фашистов.

Надя Лемешко, возвращаясь после войны домой в Татарию, заехала в Ульяновск, но никого из родных погибшего Николая не нашла.

В Книге Памяти в первом томе краткая историческая справка о нашем земляке завершается фразой: «Погиб при освобождении Югославии, похоронен в городе Велес».

Владимир Радаев