Глава 1

Виктор Иванович, тучный мужчина сорока семи лет, дремал напротив телевизора. Он утопал в недрах кресла. Он ценил это беззаботное вечернее время с вкусным обильным ужином и отдыхом, когда не надо ломать голову и принимать сложные решения. Сквозь речь, льющуюся с мерцающего экрана, он различал голос Нины. Она разговаривала на кухне по телефону. Виктор Иванович слышал её оживлённый смех и неясные слова. В этот момент и раздался звонок у входа. Виктор Иванович поднялся и пошёл в прихожую. Распахнул дверь. На площадке стояла  Верочка, супруга Геннадия. Женщина была встревожена, подавлена и выглядела беспомощно. Виктор Иванович почувствовал это, увидев её фигуру, странно по-старушечьи сгорбленную.

– Мне надо поговорить, – сказала Верочка.

– Заходи.

Виктор Иванович помог снять пальто, достал с нижней полки тапочки, подбросил их гостье, пока та снимала обувь. Он выходил из оцепенения, мозг его начал работать, привычно анализируя обстановку. Виктор Иванович старался понять причину появления Верочки; ссора с мужем, беда, блажь? Они прошли в гостиную. Нина показалась в дверном проёме, приветливо помахала рукой, и что-то торопливо сказала в телефонную ­­­­трубку. Она появилась среди них, с улыбкой подошла и поцеловала подругу.

– Что случилось?

Они сидели на тахте втроём в ряд. Виктор Иванович выключил телевизор.

– Геннадия убили. – сказала Верочка

– Нет! – Виктор Иванович понимал, что это его голос, но произнёс это словно кто-то другой.

Среди мирной, тихой обстановки, в которой собрались семейные люди, чтобы, сбросив дневные заботы, по доброму поговорить друг с другом, эти слова о гибели прозвучали неправдоподобно… Шутка? Недоразумение? Бред?

Верочка, казалось, задыхалась. Что-то застряло в её горле и не давало ей вдохнуть воздух. Нина бросилась на кухню, принесла стакан с водой. Верочка сделала глоток.

– Его убили на охоте, – добавила она.

– Нет, –  повторил Виктор Иванович тише, и приходя в себя.

Они молчали. Верочка заплакала. Она плакала беззвучно, с тайной надеждой, что всё окажется сном, всё образумится и вернётся привычный и знакомый мир.

– Ты в силах что-то рассказать? – спросил Виктор Иванович.

– Час назад мне позвонил Аркадий Матвеевич. С ним Гена поехал в лес. Там было ещё два человека. Он сказал, что Гена погиб. Тело не могли найти. Он сказал, что Гена утонул в болоте. В зыбкой топи… Они убили его! Они не спасли его!

Верочка плакала уже громко, не стесняясь. Нина капала в стакан лекарство, принесла мокрое полотенце. Женщины ушли в спальню. Виктор Иванович остался в гостиной. Вокруг были привычные и знакомые вещи. Он их будет видеть и видеть. Завтра утром пойдёт на работу.  Встретиться с коллегами. И так из месяца в месяц. Но важное и дорогое для него потеряно навсегда. Виктор Иванович вскочил, подошёл к окну. Он чувствовал, как гнев закипает в нём. Он отыщет этого подонка, который застрелил Геннадия.

Гена был его другом. Земляк, служил в том же взводе, что и он, когда они входили в Грозный холодным декабрьским утром 1994 года. Бежали за танком. На полусогнутых ногах по битому кирпичу. Мимо развалин, мимо сгоревших машин. Головы в плечи, крадучись, спотыкаясь и обливаясь потом. Ожидали каждый миг смерти. А потом начался настоящий ад. Танк горел. Падали бойцы. Бушлаты, пропитанные кровью. Вдоль улицы тянулись закопчённые кирпичные остовы пятиэтажек с отверстиями окон. Оттуда стреляли беспрерывно. Гена затащил раненного Виктора в подъезд. Сбросил со своей головы каску. Размазал тыльной стороной ладони пот и грязь по своему лицу. Перевязал рану на бедре. Затянул бинтом поверх ватных штанов, чтобы остановить кровотечение. Сидели, ожидая, что их обнаружат.

– Брось автомат, – сказал Виктор. – Попадём в плен, возможно, не умрём… Нам надо выжить в этой блядской войне.

Всю ночь они рассказывали друг другу о себе. Среди гибели, мрака и пожаров они старались сохранить в себе жизнь, которая заключалась у них в прошлом и простиралась в будущее. А утром подошло подкрепление… Такое не забудешь.

Когда Виктор вернулся домой, он разыскал Геннадия в городе. С тех пор они постоянно встречаются. Гена занялся бизнесом. Из маленькой швейной мастерской создал крупное предприятие. Шил форму для полицейских, охранников, одежду для горожан. Процветал. На день рождения Виктора Ивановича дарил ему костюм. Чёрный, светлый, из ткани в полоску, тройку. Каждый раз сшитый по моде. Удлинённый пиджак, укороченный. Они уже не помещались в шкафу, и Виктор Иванович раздавал костюмы своим сослуживцам из уголовного розыска.

Иногда он заходил к другу на работу. Шёл по длинному проходу, где с обеих сторон склонялись женские головы и стрекотали швейные  машинки. Ловя на себе молодые взгляды девушек, доходил до металлической лестницы и поднимался в кабинет Геннадия.

– Соблазн во грех, – говорил он, поглядывая сквозь окно на сидевших в ряд за швейными машинами женщин. Некоторые были с большими вырезами на груди.

– Не нам бегать за каждой юбкой.

– Да, человече, будем поститься и молиться, да и минует нас этот грех.

– Аминь, – завершал Геннадий.

В последнее время Гена сообщил, что кто-то подбирается к нему, кому-то он поперёк горла. Ничего конкретного. Лишь подозрения, предчувствия.

Что же случилось на охоте? Кому он мешал?

Виктор Иванович надел куртку и вышел из дома. Надо успеть до того, как другие появятся в офисе, просмотреть документы. Возможно, эти сведения в дальнейшем пригодятся. Он знал, что сейчас необходимо собирать как можно больше фактов, а затем анализировать их, искать путь к разгадке.

Он вёл машину по ночным улицам. Горели фонари. Окна домов были тёмные. На перекрёстках предупреждали жёлтые вспышки светофоров. Временами проносились встречные фары. Прохожих не было видно. Строения по сторонам дороги казались вымершими. Он свернул направо, и через две минуты выехал на городское шоссе. Помчался к окраине, где расположились заводские корпуса машиностроительного завода. Завод уже давно не работал, а здания сдавались под склады и производство. В одном из помещений его друг разместил свою швейную фабрику.

Виктор Иванович остановился у ворот. Вылез из машины, громко хлопнул дверцей. Он стоял в свете фонаря и ждал, когда появится охранник. Кругом было тихо. Виктор Иванович подошёл к воротам, нажал кнопку звонка. Вскоре он услышал, как отодвинулся металлический засов, и в калитке распахнулось оконце. В нём светлело лицо.

– Добрый вечер, – сказал Виктор Иванович.

– Добрый вечер, – раздалось в ответ.

Виктор Иванович сунул в проём своё удостоверение.

– Уголовный розыск, – сказал он.

– Что случилось? – голос был встревоженный.

– Открывай, – приказал Виктор Иванович.

Калитка распахнулась

– Всё в порядке? – спросил он длинного парня с глазами навыкат и маленьким ртом, как у рыбы.

– Всё спокойно, – отозвался охранник.

– Принеси ключи от швейной фабрики и выруби сигнализацию. Проверю помещение.

Через минуту парень вернулся.

– Мне пойти с вами? – спросил он.

– Нет. Жди здесь.

Виктор Иванович шагал знакомой дорогой. Справа стояли приземистые крепкие постройки, выложенных из старинного красного кирпича, Казалось, что их не брало время. Дальше белели в темноте современные корпуса. В одном из них располагался швейный цех. Когда-то здесь собирали станки. Под высоким  потолком двигалась кран-балка, перенося тяжести, внизу копошились люди. Цех работал в три смены. Сейчас в гулком помещении было тихо и зловеще пустынно. Виктор Иванович освещал путь карманным фонариком. Поднялся в кабинет. Металлическая лестница загудела под ногами. Дверь была заперта. Он отмычкой открыл её.

Он рылся в ящиках, просматривал документы, снимал кое-что на мобильный телефон. Затем включил компьютер. Вход к файлам был блокирован, требовалось ввести пароль. Виктор Иванович грубо выругался. Он почувствовал своё бессилие. Но вынуть из компьютера диск с данными не решился. Без разрешения прокурора он это не сделает.

Через два часа Виктор Иванович вернулся к проходным. Распрощался с охранником и поехал домой. Паркуясь у подъезда, он видел свет в бывшей комнате сына и понял, что женщины там. Он постарался тихо пройти в  гостиную. Сидел в полумраке. Настольная лампа освещала дальний угол, дальше сгущалась тьма. Потом он почувствовал, как кто-то вошёл в комнату. Это была Нина. На ней был халат, и на ногах тапочки без задников.

– Как Вера? – спросил Виктор Иванович.

– Она уснула.

– Она что-нибудь ещё рассказала?

– Ей очень тяжело, –  сказала жена. – Её трудно со всем этим справиться.

– Я не верю, что Гена погиб. Он опытный охотник.

– Твои подчинённые разберутся, – произнесла жена.

– Нет, не разберутся. Трупа нет. В топь не полезут, чтобы достать тело. Расспросят свидетелей и запишут, что человек утонул.

Виктор Иванович поднял голову.

– Его убили, – сказал он, и лицо его стало жестким.

Жена посмотрела на него. Она поняла, он станет сам копать, пока не найдёт преступника. Она знала своего мужа. Сердце у неё сжалось, как в те годы, когда он молодым следователем уходил на задание, и она ждала его и молила Бога, чтобы он вернулся живым и здоровым.

– Я думала, что больше не буду переживать за тебя, – сказала она.

– Прости.

– Я не хочу быть на месте Веры, – сказала жена.

– И не будешь. Обещаю тебе.

Нина приблизилась и поцеловала мужа.

– Пойду к Вере, – проговорила она.

 

 

Глава 2

 

Несмотря на бессонную ночь, Виктор Иванович встал рано. Как всегда пробежался по скверу, и упражнялся с тяжестями на гимнастических снарядах, которые стояли по краю окружности небольшой площадки. Здесь росли тополя, и, откидываясь назад, Виктор Иванович видел на верхушках деревьев грачей, они перелетали с ветки на ветку и громко кричали. На других снарядах тоже тренировались. Все эти люди прибегали сюда по утрам и знали друг друга в лицо.

Дома Виктор Иванович принял душ, позавтракал и ждал в гостиной, когда появится Вера. Он хотел поговорить с ней. Он шагал по комнате и думал  о Геннадии. Он чувствовал, как многое изменится в его жизни. Уже никогда не будет встречаться, разговаривать и шутить с человеком, который ему нравился. И он старался понять, кому выгодна смерть его друга. Он делал четыре шага, упирался в окно с лёгкими занавесками, поворачивал обратно, доходил до полки с книгами, затем всё повторялось. Плотные ночные шторы на окне были отдёрнуты.

В комнату вошла Вера. Она была спокойна. К ней вернулась прежняя уверенность женщины, которая знает себе цену.

– Я хотел кое-что выяснить, если ты не против? – сказал Виктор Иванович.

– Пожалуйста.

Они стояли друг против друга. Сильный и широкий мужчина, и невысокая изящная женщина.

– Были у Геннадия враги? – спросил Виктор Иванович.

– Не думаю. Он занимался бизнесом. О своей работе он мало рассказывал. Она связана с контрактами, выплатами. Возможно, трения с партнёрами возникали, но это не повод, чтобы убивать.

– Что-то изменилось в его поведении в последнее время?

Вера задумалась, потом тряхнула головой, решительно сказала:

–  Нет. Всё, как обычно.

– Аркадий Матвеевич… Какую роль он играет?

– Он помогает. Даёт полезные советы. Занимается договорами, акциями, ценными бумагами.

– Он владеет акциями предприятия?

– Да.

Виктор Иванович подошёл к полке.

– Что теперь будет с фабрикой? – спросил он.

Вера села на тахту. Спина ровная, смотрит в пространство.

– Аркадий Матвеевич станет руководить.

– У Гены было завещание?

– Возможно. Надо спросить у помощника, все финансовые документы у него.

– Я должен во всём разобраться. И ты можешь мне помочь, – произнёс Виктор Иванович.

– Я ничего не знаю! Правда!

Тень горя и растерянности отразились на её лице. Вера сжала ладони в кулаки.

– Мне надо ехать домой. Дочь уже звонила. Она беспокоится. Как ей сказать о смерти отца!?

Виктор Иванович сел рядом.

– Ты можешь рассчитывать на нас. Мы тебя не оставим. Я найду преступника, – сказал он.

Когда женщина ушла, Виктор Иванович позвонил Аркадию Матвеевичу и предупредил, что подъедет к нему в офис

Теперь улицы выглядели по-другому, чем ночью. Осенние тучи были низкие, серые и быстро перемешались над крышами домов. Временами начинал идти дождь и также внезапно заканчивался. Стоп сигналы передних машин кроваво отражались на мокром асфальте. На окраине посветлело. Виктор Иванович иногда включал дворник, чтобы смыть грязь с лобового стекла.

Он поставил машину перед воротами, и прошёл пешком к знакомому корпусу. Швейные машины по-прежнему беспрерывно стрекотали. Женщины смотрели ему вслед. Но сейчас ему было тяжело всё это видеть.

В кабинете Аркадий Матвеевич сидел за своим столом. Жестом пригласил присаживаться. Изображал радушного хозяина.

– Я хочу понять, что произошло на охоте? Расскажите подробно всё, что знаете, – сказал Виктор Иванович.

Помощник склонил голову, словно в задумчивости. Дорогой костюм. Волосы на голове аккуратно пострижены. Тонкий запах одеколона. Виктор Иванович вновь почувствовал неприязнь к этому человеку. Вид прилизанного щёголя.

– Мы остановились в лесу, на берегу озера. В некоторых местах берег заболоченный. Вы с нами ездили, знаете эти места! – Виктор Иванович молча кивнул головой. – Днём стреляли уток, а вечером вернулись в лагерь. Развели костёр, стали готовить ужин. Геннадий Васильевич разговаривал с Егором. Они, кажется, поссорились.

– О чём они говорили?

– Геннадий Васильевич утверждал, что капиталистический строй развращает человека. Ради выгоды каждый готов совершить злодеяние. А Егор возражал, что этот строй поощряет предприимчивость и деловитость. Личная заинтересованность заставляет человека действовать и добиваться успеха. Кажется, об этом шла речь. Егор стоял на своём. Геннадий Васильевич вспылил, воскликнул, что деловитость прикрывает жадность, которая толкает человека на преступление, и что жадности нет предела. Он вскочил, взял ружьё, сказал, что ещё поохотится, в одной заводи видел стаю уток, и что вернётся к ужину. Мы ждали его. Стало темнеть, но его не было. Кричали, стреляли вверх из ружей, включили фары машин, приёмник, чтобы он услышал, если заблудился. Утром, как только посветлело, бросились искать. Облазили берег вокруг озера. Нашли его сапог. А дальше была непроходимая тина. Мы сунулись туда, но жижа стала засасывать. К вечеру вернулись в город. Я позвонил Вере Фёдоровне, сообщил, что муж её погиб.

– Кто ещё был там?

– Олег Львович. Он работает при мэрии, и его сын Егор.

– Почему этот чиновник был с вами? Он друг Геннадия Васильевича?

– Пожалуй, нет. Деловые отношения. Геннадий Васильевич приглашал его, чтобы создать видимость дружбы. Тот был полезен, когда возникала необходимость получить заказ, или уладить с арендой. Без связей многие вопросы трудно решать.

– Геннадий Васильевич платил ему?

– Конечно. Вы же в курсе, как это делается.

Замолчал. Раздумывает, и вновь льются слова:

– На последний заказ не был подписан договор. Геннадий Васильевич требовал, чтобы чиновник вернул откат. Что-то около двух миллионов рублей. Тот обещал, что отдаст, но не возвращал.

– Геннадий Васильевич хотел что-то предпринять?

– Он попросил меня подготовить документы, где указывалось домогательство чиновника.

– Вы подготовили?

– Не до конца. Думаю, директор хотел шантажировать Олега Львовича, чтобы вернуть деньги.

– Олег Львович знал о документе пред поездкой на охоту?

– Несомненно. Для этого его позвали, чтобы всё обсудить.

– Никто не отлучался из стоянки, кроме Геннадия Васильевича?

– Егор уходил.

– Долго его не было?

– Думаю, около часа.

– Выстрелы были слышны?

– Да. Они раздавались со стороны озера.

– А когда вернулся Егор, слышались выстрелы?

Допрашиваемый задрал голову к потолку.

– Пожалуй, нет. Стало темно. Уже и деревья не было видно. Какая тут охота! Но Егор был в мокрой одежде.

– Вы не спросили его, что произошло?

– Нет. Все были встревожены отсутствием Геннадия Васильевича.

Виктор Иванович подошёл к столу, за которым работал его друг. Другой мужчина молча следил за ним. Он сидел в четырёх метрах от Виктора Ивановича.

– Зайдите в полицию и повторите показания для протокола, – сказал следователь, не поворачивая головы. Он смотрел вниз сквозь окно на швей. Отныне всё это станет лишь воспоминанием: цех, кабинет, встречи, Геннадий. Что-то печальное и лёгкое коснулось его. Виктор Иванович провёл по своему лицу ладонью, отгоняя ненужное настроение, которое делало его слабым. Он записал номер телефона чиновника и поехал в управление.

На дороге трудно было сосредоточиться. Другие машины обгоняли, перестраивались, мигали поворотниками. Пешеходы кучно двигались на перекрёстках. Визжали покрышки.

Здание, где разместилось управление внутренних дел, было четырёхэтажным. Вход украшали  колонны, покрытые чёрными мраморными плитками, как и цоколь строения. Виктор Иванович заглушил мотор. Со слов допрошенного выходило, что в убийстве замешан чиновник и его сын. У них есть повод – не отдавать деньги. Необходимо добиться от них признание. И он сделает это. Он думал, что надо для этого предпринять, пока шел по коридору в свой кабинет.

Он вызвал к себе Салина Олега.

– Есть задание, – сказал Виктор Иванович, вошедшему капитану.

Тот не проронил ни слово. Он стоял и слушал.

– Речь о Фёдорове Егоре. Он сын крупного чиновника. Узнай о нём всё, что можешь. Как проводит время? С кем встречается? С кем спит? Много ли тратит денег? Какие привычки? Осторожно расспроси друзей, соседей. Проверь, есть ли на него уголовные дела? Я хочу знать, что это за человек?

– Ясно, товаришь полковник, – сказал вошедший. У него была натренированная шея борца.

Виктор Иванович подошёл ближе.

– Хорошо, Олег, – сказал он.

Виктор Иванович работал до позднего вечера. Часы показывали десять часов. Свет в помещении давно был включён. К нему в кабинет входили подчинённые, но сейчас в это время уже никто не появлялся. Виктор Иванович спрятал в сейф бумаги, надел пиджак, решил, что надо идти домой.

Дома он молчал о расследовании, а жена не расспрашивала его. Она знала, как надо вести себя. После ужина Виктор Иванович сидел в своём любимом кресле. Телевизор он включил, но звук приглушил. Он хотел забыть о своей работе, о преступниках, которые сваливались на него и которые мешали ему быть до конца спокойным. Но к нему не приходило беззаботное и легкое настроение, и он знал, что только после раскрытия убийства на охоте, он успокоится

 

 

Глава 3

 

Чиновник вошёл в кабинет. Он был невысокого роста. Неразвитый маленький подбородок переходил в шею. Напусканные угодливые движения прикрывали самоуверенность. Виктор Иванович подумал, что где-то уже видел это нагловатое лицо. И пока чиновник усаживался, он вспомнил, как  с Геннадием ожидал начало футбольного матча. Они сидели за столиком на террасе и пили сок. Мимо в одну сторону двигались люди. К ним приблизился этот человек. Он всё смеялся и, казалось, что его шея доходит до рта.

– Увёртливый гад, – сказал Геннадий, когда они распрощались и присоединились к толпе, идущей к стадиону.

Теперь Олег Львович сидел напротив.

– Я расследую происшествие на охоте, – сказал Виктор Иванович.

Мужчина закивал головой, изображая печаль.

– Что вы можете рассказать?

– Знаете, я ничего не видел. Даже не знаю, что произошло.

– Вы часто бывали с Геннадием Васильевичем на охоте?

– Нет, – ответ прозвучал быстро и даже с радостью.

– Геннадий Васильевич вас приглашал или вы просились?

– Как вам сказать… Он меня приглашал.

– Вы дружили?

– Да.

– Расскажите всё, что вы видели в тот вечер?

– Мы готовили ужин. Я открывал тушёнку. Мой сын Егор включил музыку. Аркадий был у костра, мешал кашу в котелке над огнём. Геннадий Васильевич взял ружьё, патронташ, сказал, что знает, куда прилетели утки. Он ушёл к озеру.

– Он вас не позвал?

– Нет. Мы считали, что в этот день охота закончилась. Надо ужинать и отдыхать.

– Что произошло дальше?

– Он почему-то не вернулся. Мы кричали, даже стреляли. Утром пошли разыскивать. Нашли резиновый сапог. Он застрял в кустарнике. Там как раз болотистое место. Дно вязкое, засасывает. Видно, заблудился, не смог выбраться.

– Вы не слышали крики о помощи?

– Нет. Были выстрелы. Я думал, что Геннадий Васильевич нашёл уток и подстрелил их.

– Из лагеря никто не уходил, когда не было Геннадия Васильевича?

– Мой сын, по нужде.

– Сколько времени отсутствовал?

– Ну, минут десять, пятнадцать.

– Расскажите подробнее, что связывало вас с Геннадием Васильевичем?

Настороженный взгляд. Пауза и почти надменно:

– Что вас интересует?

– У вас были деловые отношения с покойным или вы дружили со школьной скамьи?

– Нет, я не учился с ним.

– Значит, деловые. Расскажите о них, – голос спокойный, почти отеческий, вроде просьбы, чтобы сынок признался в своих шалостях.

– Я помогал ему. Находил заказчиков. Я не должен был это делать, но я помогал по дружбе.

– Неужели?

– Клянусь вам!

– Дружба, цена которой два миллиона рублей.

Пауза затянулась. Соображает, как вести себя в дальнейшем. Отрицать? Признаться? Раскаяться?

– Вам это известно… Ладно, я расскажу, почему сорвался заказ. Фабрика была на грани банкротства, и заказчик не хотел рисковать. Он заключил договор с более надёжным партнером.

– Почему вы решили, что фабрику ждёт крах?

– Жена Геннадия Васильевича продала свою долю акций. С надёжными ценными бумагами просто так не расстаются.

– Кто купил эти акции?

– Не знаю.

– Значит, вы должны были вернуть два миллиона рублей, но не смогли это сделать. Тогда вы попросили, чтобы ваш сынок убил Геннадия Васильевича. Нет человека, нет трудностей.

– Неправда! Чушь всё!

– Вашего сынка не было в лагере около часа. За это время можно было подойти к озеру, убить человека, забросить труп в болото и вернуться назад.

Он его не убивал! Я уверен в этом! Поговорите с Егором, убедитесь, что он не способен убить человека.

– Вам лучше признаться. Облегчите жизнь себе и своему сыну.

– Вы ошибаетесь. Вы сильно ошибаетесь, – тон его изменился. Он решил защищаться. – У вас возникнут серьёзные осложнения.

– Вы так думаете. Решили, что вам всё дозволено. Брать взятки, убивать людей.

Олег Львович растерянно молчал. До него стал доходить смысл происходящего.

– Вы меня арестуете? – спросил почти обречённо.

– Нет. Пока нет. Никуда не отлучаться их города.

После разговора новые факты возникли в расследовании. Появились акции. Почему Вера продала их? Что случилось между супругами? Было ли это ссора, и они решили расстаться? Как это повлияла на Геннадия? Неужели он решил покончить с собой? Виктор Иванович не знал ответов. Он решил вести намеченную линию: добиваться признания чиновника и его сына.

 

 

Глава 4

 

Войдя в кабинет, Виктор Иванович заметил на столе папку. Это было досье на Егора. Десять страниц текста.  Во-первых, указывались его биографические данные. Егор родился в том же городе, где и сейчас живёт. Учился в местной частной школе. Затем – университет в Англии. Был замечен в связях с малолетними проститутками. Бежал из страны, чтобы не попасть под статью о растлении. Заканчивал образование в своём городе. Получил специальность «менеджер». Работает в налоговой службе. Есть факты о взятках, которые он брал. Дело замяли.

Затем говорилось о его образе жизни. Любит увеселительные заведения. Проводит в них почти каждые вечера. Беспорядочный половой беспредел. Играет в азартные игры в тайных казино. Проигрывает крупные суммы.

И в конце о чертах его характера. Без моральных устоев. Выгоду, деньги и удовольствие ставит превыше всего. Готов ради этого на любые дела. Считает себя представителем нового поколения, способного успешно работать и в бизнесе, и в политике. Умеет создавать о себе благоприятное впечатление.

«Что ж, тип богатенького человечка. Деньги ему достаются просто так, а не тяжёлым трудом», – подумал Виктор Иванович.

Он позвонил Егору и заговорил о встрече. Виктор Иванович не хотел приглашать его в управление. Лучше поговорить непринуждённо в приятной обстановке. Они договорились пообедать в кафе в два часа дня.

Виктор Иванович приехал туда за десять минут до назначенного времени. Кафе располагалась на главной улице в старинном особняке. Его посещали состоятельные люди. Здесь был приглушенный свет, приятная музыка, обходительные официанты и хороший вид из больших сводчатых окон.

Виктор Иванович велел принести стакан апельсинового сока. Он сказал официанту, что ждёт приятеля, и закажет обед, когда тот придёт. За его спиной, в углу, пустовала барменская стойка. В этот час в кафе было мало посетителей.

Егор появился точно, как договорились. На вид ему было двадцать пять лет.  На лоб сброшена прядь волос. Бледное, узкое лицо. Одет в яркий пиджак и джинсы, на ногах – фирменная обувь.

«Не удивлюсь, если у него часы за пять тысяч долларов, и машина за полтора миллиона. Все атрибуты человека, определённого круга», – подумал Виктор Иванович.

Видно было, что мужчина доволен жизнью, и что здесь он свой человек. Его знали, радушно и охотно разговаривали с ним. Егор наклонился и что-то сказал двум девушкам, сидевшим с таким видом, словно все должны были восхищаться ими. Затем он подошёл к Виктору Ивановичу. Они сделали заказ. Поговорили о погоде, о рыбалке. Егор сказал, что не увлекается рыбалкой.

– Предпочитаете охоту? – спросил Виктор Иванович.

– В ней больше азарта, – сказал Егор.

– Ещё бы! Особенно, если у дичи нет ружья.

Егор натянуто рассмеялся.

– Что вы скажете о смерти Геннадия Васильевича? – спросил Виктор Иванович.

– Невероятный случай. Меня это потрясло. До сего времени не могу опомниться. Всё было хорошо, и вдруг – нет человека. Как такое…

Пора было прервать это чувствительное излияние.

– Вы поссорились в тот вечер с Геннадием Васильевичем?

– Поссорились!… Нет!… Хотя мы спорили, но… Как сказать!?

– Уверен, что вас взбесил разговор.

– Да! То есть, нет!… Я был рассержен. Он завёлся, я то же. Мы не могли доказать друг другу свою правоту. Он крикнул, назвал меня безмозглым сопляком, схватил ружьё и убежал к озеру.

– И вы решили отомстить. Пошли и убили его.

– Что вы говорите такое! Я пошёл. Я хотел сказать, что я прав. Я не мог успокоиться. Но дорогой подумал, что всё это глупо. А потом я увидел, что Геннадий Васильевич разговаривает с кем-то.

– Вы знали того человека?

– Нет

– Как он выглядел?

– Защитный костюм. На голове такая же армейская кепка из пятнистой ткани. На ногах болотные сапоги, поднятые до паха. Они держались на лямках, перекинутых  через плечи. Я подумал, что это охотник из другой компании.

– Что произошло дальше?

– Я вернулся. Зацепился за ветку, упал. Хотел смыть грязь, но у воды поскользнулся и свалился в озеро. Я был расстроен. У меня всё валилось из рук.

Егор замолчал. Потом взял вилку и принялся есть. Умело владел приборами. Аккуратно резал мясо, и отправлял куски в свой рот. Виктор Иванович следил за его холеными руками. На пальце красовался перстень. На кисти болталась золотая цепочка. Нужные знаки особого человека.

– Слышал, в последний раз вы крупно проиграли, – сказал Виктор Иванович.

Вилка и нож в руках замерли  на весу. Уставился вниз, пытаясь что-то разглядеть в своей тарелке.

– Кто сказал? – спросил настороженно.

– Как станете рассчитываться, – продолжал Виктор Иванович, словно не слыша вопроса.

– Часть я уже вернул.

– А где взяли деньг?

– Вас это не касается.

– Предпочитаете отвечать в полиции?

Егор откинулся на спинку стула. Шумно выдохнул воздух.

– Мне помог отец.

– Он заботится о вас.

– Да, он хороший.

– И вы решили ему так же оказать услугу.

– Не понимаю.

– Он просил вас сделать что-нибудь для него?

– Вы о чём?

– Ну, например, у него возникли недоразумения с человеком, и он попросил вас разобраться. Прибить или напугать.

– Какая-то ерунда.

– Вы подозреваетесь в убийстве Геннадия Васильевича, – сказал следователь.

Егор перестал жевать.

– На каком основании? – спросил он.

– Вы были последним, кто видел Геннадия Васильевича.

– Там был ещё один.

– Мы это проверим. А пока никуда не пропадайте. Вы понадобитесь для допроса.

Виктор Иванович расплатился за свой обед и вышел на улицу. Он так ничего и не съел. Не мог, как будто пища была несвежая и дурно пахла.

Итак, в расследовании появился некто. Виктор Иванович назвал его «охотник». В тот вече он был рядом с Геннадием. Чиновник не сомневался, что его ждёт крах, если не отдаст деньги. Сумму он уже не мог вернуть и должен был что-то предпринять. Человек, который требовал деньги, убит. Убийство мог совершить или Егор, или «охотник». Егор всё отрицает. Необходимо найти  «охотника» и допросить его. Тогда многое станет ясно. Но зачем Вера продала свои акции? Знал об этом Геннадий? Навряд ли. Он бы не позволил сделать это. Значит, помог  Аркадий Матвеевич. С какой целью он впутался, и всё скрывал?

Виктор Иванович понимал, что у него нет ответов на эти вопросы. И ещё он чувствовал, что все эти люди словно сговорились выступить против его друга. Он знал, что, порою, люди бывают жесткими. Но сейчас таких людей было чересчур много.

 

В управлении Виктор Иванович вызвал к себе капитана.

– Новок задание. – сказал он вошедшему Олегу. – Найди одного типа. Он был на том озере, где охотился Геннадий Васильевич. Одет в защитный костюм, и высокие болотные сапоги. Расспроси дорожных инспекторов, жителей близлежащей деревни, проверь все подозрительные машины, которые там появлялись. Допроси охотников. Возможно, они что видели. Возьми больше людей, и суйте нос во все дыры. Достаньте мне этого мужика хоть из–под земли.

Подчинённый ушёл. Виктор Иванович обдумывал свой следующий шаг. Он решил вновь поговорить с Верой, расспросить её об акциях.

Вечером он поехал к ней домой. Она жила в районе, застроенном особняками. Некоторые из них походили на дворцы. И все они были отгорожены от мира высокими, глухими заборами. При  роскошных домах находилась охрана, а перед воротами были вмонтированы видеокамеры..

Геннадий построил дом четыре года назад. Двухэтажное строение, выложенное из камня.

– Родовое гнездо для счастливой жизни, – объявил он своему семейству, когда они переехали сюда. С  тех пор многое изменилось, и счастьем здесь не пахло.

Виктор Иванович затормозил у знакомой калитки. Ему открыли сразу, как только он позвонил. Вера ждала на крыльце.

– Привет! – Крикнул Виктор Иванович издали.

Он прошагал по узкой дорожке из кирпича мимо клумб. Несмотря на то, что наступили холода, хризантемы ещё цвели. Он поднялся на веранду, и, пропуская Веру вперёд, вошёл в помещение.

Они расположились на кухне. Пили чай, сидя друг против друга. Выпечка в глубокой тарелке стояла посредине стола. Говорили о знакомых. Потом Вера сказала, что дочь очень переживает потерю отца, и что она часто плачет.

– Летом, когда закончатся занятия в школе, мы уедем отсюда навсегда. Я не могу всё это видеть, – добавила Вера.

– Извини, но мне надо поговорить с тобой о Геннадии, – сказал Виктор Иванович.

Женщина вопросительно взглянула на него.

– Почему ты решила продать акции? Это было решение твоего мужа?

– Нет.

– Что произошло?

– В последнее время у Геннадия возникли трудности. Он стал нервным. Я боялась его расспрашивать. Он тогда начинал злиться, и всё повторял, что это не моё дело.

– Почему ты решила, что у него трудности?

Сказал Аркадий Матвеевич. Из его слов я поняла, что фабрика должна скоро закрыться, что  всё пойдёт с молотка за долги и что необходимо получить выгоду с того, что ещё есть. Месяц назад я написала ему доверенность, и он распорядился моими акциями. Он хотел их продать, а деньги вложить в банк или в другие ценные бумаги, чтобы на проценты можно было жить.

– Геннадий был в курсе?

– Нет. Он бы вновь устроил скандал. С ним невозможно было ничего обсуждать. Он кричал, что только через его труп они получат фабрику.

– Кто?

– Не представляю. Аркадий Матвеевич должен знать.

Она замолчала. И неожиданно с глубоким испугом спросила:

– Ты думаешь продажа моих акций связано с убийством?

– Я это выясню, – сказал Виктор Иванович. – Но ты ни в чём не виновата. Ты верила этому подонку Аркадию Матвеевичу. Сейчас необходимо аннулировать сделку. Вернуть всё, и вновь владеть контрольным пакетом. Я пришлю адвоката. Подготовите документы в суд.

– Что творится? – воскликнула Вера. Тревога и отчаяние были в её голосе.

– Я не могу объяснить. Кое-что мне не ясно, – сказал Виктор Иванович.

Всю дорогу домой он старался собраться с мыслями. Факты были, но ему не удавалось выстроить их в цепочку. Отчего всё это закрутилось, и кто должен ответить за это?

 

 

Глава 5

 

Всё утро Виктор Иванович  работал с документами. Он отправлял запросы, справки письма по электронной почте в соседнюю область. В приобретении акций была заинтересована крупная фирма, которая находилась в той области. Виктор Иванович понимал, что её владельцы хотели расширить свой рынок сбыта. Это давало им возможность обогащаться ещё больше. Но капиталисты объясняли своё желание  поглотить другие предприятия тем, что станут выпускать более дешёвые изделия. Они обещали установить совершенное оборудование, повысить производительность, улучшить качество и снизить цены. Они удивлялись, почему их прекрасные и благородные намерения расцениваются как преступные? Почему их упрекают в монополизации  рынка? Почему антимонопольный комитет подозревает, что в дальнейшем они как монополисты станут повышать цены? Им и в голову такое не приходит. Никакой корысти! Никаких барышей! Они думают о своих потребителях. Только  лишь о них! Циничный и наглый поток лжи изливался с каждого нового письма.

Виктор Иванович почувствовал, что шея и затылок у него немеют. Он закинул руки за голову, подвигал энергично локтями, сближая лопатки, потом встал и прошёлся по кабинету. Из окна привычный вид. Дорога, машины, торопливые прохожие на тротуарах. Напротив – дом, выкрашенный в жёлтый цвет, и с маленькими балконами по фасаду.

Несомненно, руководители того концерна наседали на Геннадия. Хотели его уничтожить, как ненужного конкурента. Они – главная угроза. Жестокая и беспощадная сила, которую может остановить только закон. Геннадий готов был с ними бороться. А сейчас Виктор Иванович осознавал, что перед этой могущественной группировкой оказался  он, и он знал, что не сойдёт со своих позиций, как и его друг.

Виктор Иванович поглядел на стенные часы. После обеда на допрос придёт Аркадий Матвеевич. Надо узнать, кто был главным заказчиком убийства? Добиться признания. И вести себя сдержано, хотя у него руки чешутся разорвать этих подонков.

 

Аркадий Матвеевич вошёл в кабинет спокойно и уверенно. Безукоризненный костюм, ботинки блестят. Словно явился сниматься на обложку журнала. Сел, поблагодарил.

– Что вы сделали с акциями Веры Фёдоровны? – спросил Виктор Иванович.

– Продал их другой фирме.

– Из соседней области?

– Да.

– Вы гробили фабрику. Почему вы это делали?

Молчание. Легко постукивает пальцами по лакированной крышке стола. Подыскивает ответ.

– Скажем так… У меня изменилась сфера интересов.

– Вы предавали своего шефа. За его спиной уничтожали производство. Вас это волнует?

– Я работал в интересах другого предприятия.

– Вы работали у Геннадия Васильевича и должны были защищать его.

Поднял голову, с лёгкой усмешкой посмотрел на следователя.

– Мне платили в три раза больше, чем директор.

– Вы предали своего товарища!

– Я такой же предприниматель, как и все, и действую по тем же правилам, которые у нас в обществе.

Виктор Иванович почувствовал, как бешенство зарождается где–то в глубине его души. «Только не хватало ещё ударить его», – подумал он.

– Ну и сволочь же ты, – произнёс он тихо.

– Ничего подобного. Нас учат, чтобы мы были предприимчивыми, добивались успеха и благополучия в жизни.

– За счёт гибели других?

– Это неважно. Таковы правила. Кто сильный, тот и победитель. Слабаки умирают или прозябают в нищете

– Значит, фабрику закроют, и сто пятьдесят человек выбросят на улицу.. Вас это также не беспокоит?

– Они должны устроиться на другую работу. Станут бороться за свой кусок.– Цинично усмехнулся. – Мы сами приняли эти правила.

– В суде мы оспорим ваши действия, – сказал Виктор Иванович.

Аркадий Матвеевич покачал головой.

– Ну, ну, – промычал он иронично.

– Вам приказали убить Геннадия Васильевича?

– Это ваш домысел.

–Вы не смогли одолеть его и решили убить. Наняли бандита, и тот застрелил директора на охоте.

– У вас нет доказательств, чтобы обвинять меня.

– Я мог бы выбить все доказательства из вас. Только не стану этого делать.

Аркадий Матвеевич слегка коснулся прилизанных волос на голове.

– Что же вас останавливает?

– Хотите, чтобы все приняли ваши бандитские правила?

Аркадий Матвеевич вновь застучал пальцами.

– Однако, вы романтик, – сказал он. – Вам ли не знать, что все мы своенравны и часто не соблюдаем законов. А знаете, как Чингис Хан создал дисциплинированное государство?  Наказание было для всех одно – смерть. Обидел вдову и младенца – смерть. Не дал путнику приюта – смерть. Своровал у соседа скот – смерть. И варвары стали чтить закон. Только одно действует на человека – страх. Европу не одну сотню лет воспитывала инквизиция. Пылали костры, не закрывалист пыточные камеры. И там с молоком матери впитывали страх пред наказанием за нарушения закона. Нас это не коснулось. Мы другие. – Он зло усмехнулся. – Я живу среди своих. Я поступаю, как все. Я не хуже и не лучше других. Я такой же, как все.

– Вам так кажется. Есть другие люди, но вы их не замечаете. Иначе давно поняли, что вы негодяй, и повесились.

– Я их не встреча, потому что их нет.

Виктор Иванович спокойно посмотрел на собеседника.

«Ничтожество. Жалкое ничтожество», – подумал он.

– Вы подозреваетесь в убийстве директора швейной фабрики. Никуда не отлучаться из города, – сказал Виктор Иванович.

Он не попрощался в ответ, когда мужчина выходил из кабинета.

Теперь многое ясно. Осталось найти и допросить того, кто был в тот вечер на озере рядом с Геннадием. Это был убийца. Но кто его нанял? Чиновник или Аркадий Матвеевич, или кто-нибудь из корпорации?

 

 

Глава 6

 

Виктор Иванович уже давно сидел в своём любимом кресле перед тёмным экраном телевизора. Неподвижно уставился в одну точку. Потом он почувствовал ладони жены на своих плечах. Она стояла за креслом. Виктор Иванович, не поворачивая головы, коснулся её рук. Нина села на тахту сбоку от него.

– Устал, дорогой? – спросила она.

– Я проиграл, – сказал Виктор Иванович.

– Почему ты так говоришь?

– Того, кто убил Геннадия, нашли мёртвым. Прирезали в подвале. Труп опознали жители деревни. Они запомнили, как этот  ублюдок останавливался перед сельмагом.

– Он понёс наказание от других рук.

– Они спрятали концы в воду, – сказал Виктор Иванович.

– Кто?

– Все, с кем Гена поехал на охоту. Все они желали убить его. Как это доказать в суде?

– Ты вернул фабрику, – произнесла Нина. – Это многое значит.

– Битва ещё не закончилась. Концерн оспаривает свои права на владение.

– У них ничего не получится. Они не смогут одолеть.

Виктор Иванович ничего не ответил. Он молча сидел в кресле. Он словно видел огромного гиганта, который нагло и надменно ухмыляется над его усилиями. Кривляется и корчит ему рожи, уверенный в соей безнаказанности.

– Пора мне на пенсию, – сказал Виктор Иванович. – Поселиться в деревне. Разводить пчёл. Пить медовуху и петь грустные русские песни.

Нина улыбнулась.

– Хочешь спрятаться? – спросила она. – На тебя не похоже. Ты уже давно работаешь на этой скверной работе, и ты никогда не смерялся с несправедливостью. Ты придерживаешься установленных правил, и никто не сможет навязать тебе свои.

«Всегда так. Всегда она напоминает мне об этом, – подумал Виктор Иванович. – Сколько в ней силы, если она не сгибается. За это я люблю её. И она любит меня, что я не слабею. Не уступаю подлости, не оправдываю себя. Мы помогаем друг другу. В этом наша сила. Способны выстоять среди хаоса лжи, обмана, предательства и корысти. Мы не поддадимся. Ни за что не поддадимся. Иначе зло и нас охватит».

Виктор Иванович откинулся на спинку кресла.

– Ты права, – сказал он. – Им трудно будет одолеть.

Лицо Нины просветлело.

– Хорошо, что ты так думаешь, – сказала она.

– Как Вера? – спросил Виктор Иванович.

– Знаешь, она решила сама управлять фабрикой.

– Может, это лучше для неё.

– Она считает, что сможет сохранить дело своего мужа. Ей кажется, что Геннадий словно рядом с ней.

– Ей всё ещё тяжело.

– Ко всему привыкаешь.

– Надо с ней чаще встречаться.

– Она вся ушла в работу. Хочет создать фонд поддержки одиноких женщин с ребёнком.

– Она сама одинокая с ребёнком.

– Вера обеспечена. Другим труднее.

– И, тем не менее, они находят выход.

– Конечно. Близкие родственники помогают. Такова наша традиция.

– Да, жизнь заставляет искать выход.

– Вернее, бороться, чтобы жить, чтобы быть счастливым.

Виктор Иванович посмотрел на жену.

– Ты мой не сгибаемый оптимист, – сказал он.

Нина засмеялась.

– Ты мой упрямый боец, – произнесла она.

Родин Владимир Петрович родился в 1945 году.

Журналист, работал в редакциях газет, на радио, в книжных издательствах.

Автор сборника рассказов «Свой путь».