|
Анатоль \Анатолий Сыс \1959 –2005 \ – белорусский поэт последнего двадцатилетия, ставший живой легендой сразу после выхода его первой тоненькой книжечки стихов «Агмень» в 1988 году в приложении к журналу «Маладосць». Как-то сразу, изустно, до появления первого отклика в прессе среди читающего люда по Беларуси распространился слух, что пришел Поэт – самые разные люди, поэты и литераторы, никогда ни в чём не согласные, были единодушны – впервые на моей памяти! Действительно, Анатоль Сыс – поэт Есенинского склада, обладатель редчайшего беспримесного поэтического дара, каждым движением души, каждой клеточкой тела – поэт и никто более, потому и такой неустроенный, неудобный, со скандальной репутацией, не сумевший найти себе нишу в реальной жизни. Он родился на Гомельщине, которая последние полвека дала белорусской литературе целое созвездие славных имён и успел в своих трёх, только в трёх прижизненных сборниках стихов сказать самое главное о Белоруссии, о своём времени и о себе – он понимал силу своего дара и ответственно ему служил. Он был подлинным патриотом и говорил напрямую — с первых строк своей первой, той самой тоненькой книжечки: – «С чего начать? Начну с Отчизны, как и обязан был начать…»… Два года назад, работая над переводами его стихов для издаваемой в Москве Белорусской поэтической антологии, задумалась о природе гения – уже тогда, пока он был жив: что те, к кому применимо это понятие, крайне нежизнеспособны и долго не живут. Они крайне ранимы, незащищены от боли душевной, которая порою так невыносима, что они сами стремятся навстречу гибели… И потому трагическое известие о его смерти в начале мая 2005года восприняла почти как ожидаемое. Конечно, можно сколько угодно искать внешние причины случившегося – и политическая обстановка, и неустроенность быта; главное, разные общественные силы используют неизбежную гибель гения в своих сугубо клановых интересах Русскому читателю имя это почти не знакомо, хотя отдельные переводы печатались в сборниках и даже на страницах «Д.Н.» Переводить – всегда портить, особенно с такого близкого, как белорусский – поэтика славянского язычества, из которой произрастает талант белорусского поэта Анатоля Сыса понятна была бы русскому читателю и без перевода, надо только вспомнить, углубиться в нашу общую родовую память – в звуковую стихию, поэтому своей задачей считала оставить как можно больше первозданных авторских слов из той чистой криницы праславянской мовы, откуда поэту удалось зачерпнуть своё живительное слово.
Х Х Х
С чего начать ?… Начну с Отчизны. Как и обязан был начать. Но напоказ, дитем капризным зачем же о любви кричать?
Пускай, пускай я повторяюсь– Но клясться в верности готов я в сотый раз — и не раскаюсь — без фальши, без дежурных слов.
Что ж, начинай. Ты выбрал долю… сама найдет недоля след. Перед тобою поле боя — тут сгинул не один поэт.
ГОЛОДНЫЙ ГОД
Батька мой в тот год голодный подбирал с земли колосья, я ищу в молве народной зерна слов – в многоголосье.
Беспредметные попреки: будто мы не голодали, будто нам легко живется – даже пашню не пахали.
Так скажу: пашу я мову. И бывает, в непогоду, набираю слов замерзлых горсть—другую: год голодный.
И от хутора к селенью, клянчу их как хлеба нищий: за веснянку вправлю косу, за быличку – хлев почищу.
И от хутора к селенью и от Пинска аж под Шклов поголоски кос полесских с их неповторимым «о».
Оживляюсь, если стая надо мной летит, курлыча, дом родимый окликает: Кри-чев, Кри-чев, Кри-чев, Кри-чев…
Оживаю, видя сосны возле Речицы, где заводь, будто маме моей кросны челноком прошили память.
Оживаю. Оживает на Полесье тура вздох, там вода течет живая, речи пращуров исток.
Пить ее – без утоленья, под путиной – млечность: лето, звездное свеченье, мама – слово – вечность.
Х Х Х
Поле поле и подсолнухи и подсолнухи желтый желтый ветер пчел кишенье копошение страшно страшно страшно веет веет веет желтым желтым желтым ветром ветром ветром ходит ходит ходит полем вечность вечность пчелы пчелы пчелы жалят маму маму в очи очи очи по щекам стекают слезы слезы слезы слезы слезы слезы слезы слезы слезы
О Небо
Купола расколются расколются и колокол о Небо синее голубое червоное черное а все лучше ты не медь не золото не бел-камень камень он и есть о Небо а слова про тебя у меня все телесные телесные паки птицы у тебя теряются теряются паки птицы все теряются теряются те слова мои телесные негодные паки стрелы в твои очи паки стрелы стрелы стрелы стрелы с уст моих как храм с земли земли до креста креста и до птичьего помета да помета целовали целовали златокупола не любя любя не веря верили и молитвы не твердя да и не ведая о Небо побледнели эти храмы образы и ризы образы и ризы возьми меня огнем ветром водою как птицу как дерево как хочешь а развалятся храмы и люди в храмах и скотина возле них на сытых пашнях наших и леса около них в лесах кишащих лесах кишащих и все реки реки и под горы вытекут вытекут и земля от жажды полопается лопаются паки фрески про живот человеческий о Небо как рассказать разгадать твои знаки последние.
МОНОЛОГ АПАНАСА ПИЛИПОВИЧА
Так, в этой стране не имею я дома, Вот облако – сяду и в свет полечу над этой Гоморрой, над этим Содомом, ни денег, ни славы — я воли хочу.
И в этой стране не имею я доли, вот посох и торба, и сотни дорог. Уйду и загину в заброшенном поле, И пусть меня судят хоть люди, хоть бог.
Но в этой стране не увидеть мне бога, Ужасно устроено зренье мое: Не спрятать под клубок звериного рога – Не пастыри служат в церквях, а зверье.
И в этой стране не имею я рода Забыли здесь люди преданья дедов, Не видят поверх своего огорода, И детям не дарят на счастье подков.
И в этой стране не имею я песни, такой, чтобы общей была – и родной такой, чтоб запела сябрина в Берестье, а эхо взошло за Днепром, за Двиной…
Так, в этой стране не имею я дома, вот облако – сяду и в мир полечу над этой Гоморрой, над этим Содомом, ни денег, ни славы – я воли хочу,
ведь в этой стране не имею я воли…
х – Апанас Филиппович \1597-1648\ белорусский писатель, общественный деятель.
х х х
Без меня будут жать И терять из созревших колосьев золотые зернята на Белую землю мою
птицы их подберут как спасибо за жнивные песни, кто на крыльях, кто в клюве их в гнезда свои принесут.
Без меня прорастут На земле жавруковыя* гнёзда, как обычай велит, жнеи их огибают серпом..
* Жаврук – жаворонок по белоруски
х х х
Берестяными трубами в небе гудят журавли, берестяные крылья укрыли две звездочки сонные небеса голубые как будто озера бездонные.
О, как складно и вечно ведут караван журавли, их языческий клекот слагается в песни астральные, а на том берегу вдруг проснулись в созвездие Львы – это ты, моя любая, песни запела купальные.
ЗМЕИНЫЙ ЦАРЬ
Мой господин Змеиный Царь ты знаешь как из слова над огнищем купальских чар рождается замова.
Мой господин Змеиный Царь свечением короны ты путь укажешь нам как встарь в дубовый храм зеленый.
Мой господин Змеиный Царь от хищников дубровы скрывают дивный твой алтарь без образов и слова.
Мой господин Змеиный Царь черты твоих обличий несем мы автору, как дар и я, и сестры рыси.
Х — замова – заговор
Вечным шляхом
Вырастет трава И траву отыщет роса,
Вырастем мы И нас отыщет слёзы Терновые и полынные Одинокие и радостные Тёплые и студёные
И сквозь слёзы мы увидим мир Белый и чёрный Земной и небесный Счастливый и подобный пеклу
но снова вырастет трава и траву отыщет роса
и вырастут наши дети
ПАН ЛЕС
Лес – это Храм . Здесь оробеет Хам. Лес – это святое место, для душ заблудших месса.
Имел серебро и золото Крез, Но если бы он увидел наш корабельный Лес выше варяжских мачт – поблекло бы серебро его и золото поржавело под ноги камнем легло и смысла совсем не имело,
ведь Лес – это больше, чем лес. Вам ранили острым сердце, кровоточит порез и хочется только смерти,
сдержите остаток сил дойти, доползти до Леса, из божьей крови он пророс страдающим правит мессу.
он остановит кровь – такого не смогут люди, и будто весенний гром, в вас младенца пробудит.
Жизнь и тем более смерть изменят свой смысл телесный – Пан Лес не позволит иметь чувства, вредящие Лесу:
не надо поганить Храм, святое не надо рушить. иначе куда же Хам придет, чтоб очисть душу?
Владел серебром и золотом Крез, однако, если бы он увидел хоть раз наш корабельный Лес выше чем вражеских мачт,– поблекло бы его серебро и золото заржавело, под ноги камнем легло и смысла бы не имело.
Турбина Любовь Николаевна, известная русская поэтэсса, автор многих книг стихов и журнальных публикаций, в том числе и в журнале «Литературный Ульяновск». Живёт в Москве. Материалы комментируем в нашем телеграм-канале
 
|
|
Цитирование информационных материалов, размещенных в ИА "Улпресса" без получения предварительного разрешения допустимо при условии обязательного указания на источник цитирования: приведение ссылки — в печатных материалах, гиперссылки на cайт ulpressa.ru — в сети Интернет. Ссылка на источник или гиперссылка должны располагаться в начале текстового материала.
