Из цикла «Древо жизни».

Последний  день сентября. Просыпаюсь  в старой крестьянской избе. Первое, что слышит ухо, уже  привыкшее в деревенской тишине улавливать каждый шорох, каждое шевеление мыши  в темных углах- это звук падающей  с неба воды.  О, господи! Опять дождь, опять льет беспрестанно… Опять никуда не выйти- ни по грибы, ни по удочкам, ни по лесной просеке пройтись..

Решила , видно, осень нас затопить…

Смотрю в окно на эту пропитанную влагой  серую муть  – и как-то невольно, сама собой, вспоминается мне  осень  одна тысяча девятьсот  сорок первого года

Да,уж… осень 1941 года.. Шел третий месяц страшной, невиданной  войны. Было мне тогда  ровно семь лет. Но детская память сохранила все с точностью фотоснимка…

Осень и тогда  выдалась  невероятно дождливой. В моей памяти она видится такой: мелкая морось с неба; раскисшая деревенская улица по которой рядами маршируют солдаты в серых шинелях. Левая пола шинели откинута и заткнута за поясной ремень. А на плечах – не винтовки, а косы. Этих солдат прислали в деревню из города; они убирают рожь. Потом ржаные снопы свезут под колхозный навес, где будут молотить цепами. А мокрое зерно развезут по крестьянским избам – и раздадут по весу крестьянам: сушить на  печках.

Нам тоже привезли несколько мешков, рассыпали толстым слоем по печке. Мы на этой ржи и спали, эта постель была влажной и теплой. А когда зерно собрали и сдали в колхозный амбар, мы еще долго выковыривали из щелей между кирпичами ржаные зерна, жадно  жевали их. Песок хрустел на зубах, запах глины перебивал хлебный дух – дух распаренных зерен, возможно,  спасших  мою никчемную жизнь…

Беру старый брезентовый плащ, сигареты, зажигалку, фляжку. Сажусь  под  сосной на  соседний пенек…Пусть льет – брезентовый плащ не выдаст!

.  Какие  тяжкие мысли пробуждает  этот бесконечный, удручающий, выворачивающий наизнанку  душу осенний  ливняк! Опять  гниют уже поля подсолнечника, опять невозможно добирать   свеклу ,морковь,– и все то, что таится в огородной и полевой земле…

Опять замерла жизнь в бескрайней сельской России.

И опять где-то воюем… Слава Богу, на этот раз вдалеке от родных пространств, от родного дома – и от этого милого моему сердцу хутора Вязки!