Клуб «Симбирский глагол». Гость – поэт Евгений Бодунов

Ведущий Клуба- Жан Миндубаев.

От ведущего.

По  заведенному в Клубе обычаю сначала –  так называемая «Визитная карточка.» Она у Евгения  такова:

Родился в Ульяновске  ( 19.01.1986). Стихи пишет  с 2003 года. Печататься  начинал с 2005 года: в газетах и сборниках поэзии («Вестник УлГУ», «Симбирский курьер», «Карамзинский сад», «Гончаровская беседка»). Участввовал в различных конкурсах: «Лучший поэт УлГУ-2007″; «Первая роса-2014»; областной творческий фестиваль-конкурс «Звезда губернии» (2016);  международный литературный конкурс «Верлибр-2016».

 И так далее.

И всюду  был замечен, занимал престижные  позиции.

       Издавал сборники стихов: «Зажги свечу» (2010), «Всё получится!» (2012), «Душа-письмо» (2014), «Радуйся!» (2016).

             Работает в администрации Железнодорожного района Ульяновска.

Теперь  пару слов о поэзии Евгения Бодунова.

Она ,можно сказать, несет отзвук  душевной  интимности,  неких  страданий,уловить и выразить  которые не каждому стихотворцу дано.  Часто эти чувства  открывают затаенную горечь мироздания, не всеми и не всегда  замечаемую. Заведомая  трагичность и драма нашего существования обнажается   в стихах  поэта откровенно и  порой беспощадно.

Это –на мой взгляд- свидетельство  состоятельности поэтического  голоса нашего гостя. А теперь-стихи.

Жан Миндубаев.

========================================

 

Евгений Бодунов.

 

Посвящение   Женщине)

 

Ты в миру не богиня. И не в небо тропа.

Твоё имя в пылу не кричала толпа.

Твой портрет не носил, восторгаясь, народ,

Не твой лик на иконе у Спасских ворот.

 

Не рекли твоей властью морей или рек.

И биограф серьёзный не пишет твой век.

Дом твой где-то в России, и вряд ли дворец,

И на пальчиках нет драгоценных колец.

 

Твой мужчина не граф и Джульетта – не ты,

Он порой месяцами не дарит цветы,

Он порой со своею не дружит душой,

Он бывает ребёнком, а вроде большой.

 

Но ты знаешь так много. В тебе есть уют,

Хоть бывает, что в душу цинично плюют.

Пусть приходит тоска иногда, хоть кричи.

Но живёт огонёк у чудесной свечи.

 

А когда настигала мертвящая мгла –

Ты его отмолила. Его сберегла.

Да, его, будь то муж ли, ребёнок, отец,

Через «самый мой нужный» и острый венец.

 

Ты его принимала без скидок на грусть,

Ты умела сказать «Я прощаю»  и «Пусть».

Ты умела вернуть позабытый покой,

Прикоснувшись к нему и щекой, и рукой.

 

Ты умела сказать: «Встань, и дальше иди!»,

Для тебя стала явью вся жизнь впереди.

Ты зачата в грехе, искупившая грех.

Ты умеешь прощать, значит ты лучше всех.

 

Ты прошла сотни вёрст, ты была там и тут,

А рассветы всё также в дорогу зовут.

И Судьба удивилась, и дрогнула мгла.

Ты весь мир отмолила. Весь мир сберегла.

 

 

Каждый на счету

 

А я весь день уставший, словно свечка,

Ненужная, потухшая к утру,

Как тошнота, внезапная осечка,

Как слово, что простыло на ветру.

 

Я – сбившийся с пути, иль путь обретший?

Я значим, или только лишь ничто?

Болеет всякий, годы здесь проведший.

Я болен сам. Подумаешь…И что?

 

Иди, смотри, решай, и будь что будет,

Идущего да радость навестит.

Как много будет тех, кто нас осудит.

Как мало будет тех, кто нас простит.

 

И будет снег, то мягкий, то колючий,

И будет мир, а в мире будем мы.

Ноябрь – не Судьба, не сон, не случай,

Ноябрь – предсказание зимы.

 

Зима придёт, и всё изменит снова,

Природа не приемлет нищету.

Всё сменится, чтобы восславить Слово

О том, что в мире каждый на счету.

 

Ты меня отыщи

(мы бежали на запад…)

 

Мы бежали на запад, там где-то маячил Воронеж,

Были злыми как псы, как же так чужаки влезли в дом?

Целый год на пределе, и кажется, если вдруг тронешь,

Обожжёшься об нас, пожалев очень горько о том.

 

Я стрелял не щадя, убивал уж, конечно, не гладя,

Коль такой поворот – значит выпал на долю удел.

Где-то там далеко ждут меня мать, отец, ждёт и Надя…

Может быть и вернусь, кто ж вернуться домой не хотел.

 

Я устал от дорог, быть всегда на прицеле, на мушке,

И однажды под вечер, когда вдруг запахло весной,

Я прилёг отдохнуть, на внезапно притихшей опушке,

Под заметной едва, под молоденькой, нежной сосной.

 

Сон был странным, увидел: будить меня двое хотели,

Всё кричали, потом вдруг умолкли они надо мной,

Медсестра подошла, и искала там что-то на теле.

И в могилу меня, братцы, братцы, но я ведь живой…

 

…Я потом уже понял, что в сон мой не маем сморило…

Шея вдруг приболела, найти бы того подлеца,

Что так просто, так буднично, может с улыбкою, мило

Мне вложил в позвоночник не больше чем нужно свинца…

 

А сосна всё росла, и цвела вся опушка лесная,

Как в раю здесь, и тихо, наверное, правда в раю…

Лишь порой так защемит, к началу манящего мая…

Будто я молодой, и шагаю со всеми в строю.

 

Вроде всё хорошо. Так мне птицы поют: мирно, складно.

Но домой я хочу, чтобы помнили: был неспроста.

Ты меня отыщи, отыщи хоть когда-нибудь, ладно?

Ты воздай мне добром. Ведь добро – это Божья верста.

 

Молитва.

 

Силе поклонюсь меня хранящей,

Обниму друзей своих и мать.

Как прекрасно в жизни Настоящей

Знать: Душе не нужно умирать.

 

Вознесу молитву до всех храмов

За людей, живущих в этот час,

За рождённых с лёгкостью и в драмах.

И за мир покинувших сейчас.

 

За любимых, любящих, и грустных,

Одиноких, плачущих Твоих,

За всех тех, кто смог без мыслей гнусных

Быть собой как век бы не был лих.

 

За здоровых телом и болезных,

За всех тех, кому сейчас невмочь,

Побывавших в пропастях и безднах,

И за тех, кто сможет им помочь.

 

За всех тех, кто не желает тайно

Неудач, и не язвит душой,

Тех, кто знают: Всё здесь не случайно,

Тех, кто светят в этот мир большой.

 

За Твоих застенчивых и светлых,

За ещё не видящих пути,

За дожди, и солнца свет на ветлах,

За простое, честное: “Прости”.

 

За врагов моих, дай им покоя,

Пусть им будет легче день от дня.

Дай им всем хорошее такое

Чтоб они забыли про меня.

 

Господи…Спасибо за дорогу.

За Тебя, друзей, отца и мать.

Как прекрасно в жизни знать так много:

Что душе не нужно умирать.

 

Мне тебя не хватает.

 

Мне тебя не хватает, как храма впотьмах,

Как упавшему в грязь чьей-то доброй руки,

Как таланту порой восхищённого: “Ах!”,

Как среди льда и гор тайны летней Оки.

 

Мне тебя не хватает, как путнику стран,

Как дождя не хватает обсохшей земле…

Так спасения ждут, погибая от ран,

Так пульсации ждут, если пульс на нуле.

 

Мне тебя не хватает – как близкой души,

Как бумаге – стихов, как роялю – игры,

Мне тебя не хватает, хоть письма пиши,

До исхода веков, где исчезнут миры.

 

Жду тебя я сильнее, чем ночи сова,

Так наркотика вновь ждёт тяжелобольной,

Так влюблённый нередко ждёт в сердце слова,

Так тепла ищут травы холодной весной.

 

Жду тебя как ищейка ждёт слова: “Ищи!”,

Как полива цветок, что от зноя поник,

Как гудка паровоза в таёжной глуши

Ждёт, вконец заплутав, бедолага – грибник.

 

Мне тебя не хватает…В надломе любя,

Не хватает тепла, я от тяжести гнусь.

Словно миру всему не хватает ТЕБЯ.

Но я всё же смогу. Но я всё же дождусь.

 

 

 

Живет  душа!

 

Взошёл рассвет небесной лестницей.

В России снова выпал снег.

Жила душа, слывя предвестницей.

Жила, и слышала свой век.

 

Жила-была душа красивая,

Не веря в эту красоту.

Порой грустила чуткой ивою.

Молилась, будто налету.

 

Бывало, так уже умаялась,

Что тошно в зеркало смотреть.

И за тоску свою так каялась,

Не каждый смог бы так суметь.

 

Жила душа, гуляла посуху,

Как осень – то и по воде.

И не магическому посоху

Дивилась здесь, а доброте.

 

Без слёз навзрыд рыдала, страстная,

Горела днями напролёт.

Обиды знала, те, напрасные,

Когда как рыбу бьют об лёд.

 

Она жила, а жить так просто ли?

Она дышала, как могла.

И мыла пол, стирала простыни,

Когда вступала в сердце мгла.

 

А снег всё падал, до Крещения,

Не видно старого крыльца.

И мир опять познал Прощение,

Узнав черты Его Лица.

 

Жила-была душа хорошая.

Невыразимой красоты.

Жила и с радостью, и с ношею.

Живёт поныне. Это ты.

 

***

 

Выхожу за порог. Эта ночь неспроста,

Я её не отдам, не пропью, не растрачу,

Миллион световых – как виденье Христа.

Миллион световых, и ещё два впридачу.

 

Я сегодня – как мрак, я сегодня – как свет,

Я один на один с потрясением сути,

Ни конца, и ни края не будет мне, нет,

Но растаять рискую я в каждой минуте.

 

Эта ночь – не кошмар, эта ночь – не тоска,

Засмотрелись на мир поражённые лужи,

Мне казалось вчера, что развязка близка,

Я не знал, и не верил, что так Тебе нужен.

 

Я не верил Тебе, как последний подлец,

А безверие – самая страшная ломка,

Я сбивался с пути, и упал наконец,

Чтоб услышать – как ярко, увидеть – как тонко.

 

Всё прошло и сбылось, ничего не найти,

В двадцать девять дошёл до конца и начала,

В двадцать девять сказал Тебе тихо: «Веди»,

Жизнь борола всех нас, но на счастье венчала.

 

Люди спали, и спали по гнёздам скворцы,

Спали псы во дворе,опустевшем и гулком.

Спали матери чьи-то, и чьи-то отцы.

Тени, даже и те спали по переулкам.

 

Эта ночь ярче дня, эта ночь неспроста.

Август – словно Алтарь, он – молитва и ласка.

Эта ночь – как полёт, как виденье Христа.

Слышишь? Всюду свершается Вечная Пасха.

 

 

 

 

 

Радуйся!

 

Радуйся! Солнцу и свету небесному,

Радуйся! Августу и февралю.

Радуйся страннику ты безызвестному

Так, как бы радовался королю.

 

Радуйся! Видеть и слышать воочию,

Радуйся! Знающим грань пития.

Радуйся! Чувствовать странное, «прочее»,

Ты – есть свидетель всего Бытия.

 

Радуйся! Боль твоя станет прозрением,

Радуйся! Станет решимостью дрожь.

Станет улыбкой твоё подозрение.

Радуйся! В пепел рассыплется ложь.

 

Радуйся! Видя добро не для выгоды,

Радуйся! Тем, кто встречает в дверях,

Радуйся! Просто, не делая выводы.

Служба не только лишь в монастырях.

 

Радуйся ночи, как сердцу открытому!

Радуйся дням, что когда-то прошли.

Радуйся полю, людьми позабытому.

Радуйся тем, что тебя обошли.

 

Радуйся! Даже плетущийся с ношею.

Каждый есть инок на теле Земли.

Радуйся! Будет дорога хорошею.

Все мы и странники, и короли.

 

***

Падал снег. В сотый раз в этом веке.

На прохожих, на крыши машин,

На синиц, на леса, и на реки,

На следы ускользающих шин.

 

Падал снег. На пустеющий город,

На пальто, и слезились глаза.

Снова мир был пронзительно молод,

Стали окна – его образа.

 

Падал снег, вместо луж – тёмных мачех

Где бывал сам себе я нелеп,

Возвращала зима к жизни зрячих,

Исцелив, тех, кто в осень ослеп.

 

Было – не было, жизнь – вереница,

Утро ранее есть новый путь.

Ночью дико хотелось напиться,

А проснулся, и шепчется: «Будь».

 

Падал снег. На слова и печали.

Ты полюбишь его всей душой.

Он как ты – только в самом начале.

Будет всё у тебя хорошо.

 

 

Ноябрь  колдовал

 

Шёл снег, ноябрь колдовал,

Из головы сбежали числа.

Я ночевал в нём и дневал.

Я обретал предвестье Смысла.

 

Всходила ввысь звезда моя,

Да покачнулась и упала.

Она упала, ну а я…

Продолжил жить, мне было мало!

 

И я бродил, сходил с ума,

Я не король, и жизнь – не царство.

Но есть во мне одна сума –

Непроходящее мытарство.

 

И в час ночной, когда мело,

Я слышал древнее начало,

Мы – звёзд далёкое гало,

Оно ведь в нас всегда звучало.

 

Пришёл из Млечного пути.

Повременил. Совсем немножко.

Рождались эры впереди…

Стелилась лунная дорожка.

 

И жизнь – не сон, и не привал,

Душа – не тень под маской грима.

Когда ноябрь колдовал

Я знал, что всё преодолимо.

 

Признание любимой!

 

Я тебя не  предам, не отдам, не солгу, не покину,

Не оставлю одну погибать на холодном снегу,

Не обижу со злости, не выстрелю с подлостью в спину,

Сколько это возможно: сдержу, отведу, сберегу.

 

Ты – моё беспокойство, дразнящееся вдохновенье,

Хоть сказать это сложно в потоке заезженных фраз,

Мне постигнуть тебя также трудно, как псу – Откровенье,

Но я всё же смогу, и растаю в степях твоих глаз.

 

Дорогая моя, ты – как солнце восточных религий,

Тайна южных садов, щебетанье предутренних птиц,

Предвкушение счастья в сюжете несозданной книги,

Обаяние мая в улыбках бесхитростных лиц.

 

Оставайся со мной, пусть сменяют друг друга метели,

Пусть целованной Богом в дождях снова станет Земля,

И увидят грядущие годы, что в самом то деле

Можем вместе друг с другом счастливыми быть: ты и я.

 

 

****

 

Уходило лето. Ластилось, галдело,

В тёплые ладони радость привечало.

Вечером всплакнуло. К небу полетело.

Проводило Солнце, небо повенчало.

 

Уходило лето. Было напоследок

Мягким и пахучим, пряталось в листочках.

По лесам таилось, там, где гость был редок,

Всем писало письма, позабыв о точках.

 

Уходило лето. Думало, мечтало.

Строило нам глазки. Заплетало косы.

Пело и игралось. Чуточку устало.

А сегодня ночью обратилось в росы.

 

 

 

Когда  возвращаются герои…

 

Все в сборе друзья и родные,

Вернулся их Лёшка домой,

Недавно лишь проводы были,

Теперь же судачат – Герой.

 

И мать улыбнётся украдкой,

Прижмётся, погладит его,

И шепчет ему что-то сладко,

Так радостно ей оттого.

 

Целует родимые пальцы,

Поправив подушку, что вкось,

Не может всё налюбоваться,

Да выйдет, чтоб лучше спалось.

 

Совсем уже взрослый сынишка-

Соседкиной дочки мечта,

Устал только, кажется, слишком:

Сам бледный, улыбка не та.

 

И что же за гости, не спросят,

Как там себя чувствует он,

Лишь грязь на ботинках приносят,

Закрыли зачем-то балкон.

 

Ведь даже в «Вестях» показали

Мальчишку, что стольких сберёг…

И с полчаса только как в зале

Безмолвно поставили гроб.

 

 

Рано  утром проснусь…

 

Рано утром проснусь, и глаза благодарно открою,

Взгляд в улыбку одену, не буду болтать ерунды,

Дам зарок проще жить, не травиться извечной игрою,

Загадаю свой путь, до счастливой далёкой звезды.

 

Всех друзей обзвоню, чтобы знали, что мною любимы,

Буду проще в словах, отсеку все дороги назад.

Мы в пути, нас согреют костры, что когда-то зажгли мы,

Если ты мне помог, то и я тебе стану как брат.

 

Удалю номера, по которым уже всё сказали,

Попрошу о прощении всех, перед кем был не прав,

Излечусь от тревог, будет солнце в пути иль гроза ли,

И смогу быть добрей, не сменив на занудство свой нрав.

 

…Рано утром проснусь, и глаза благодарно открою.

Тихо встану с постели, вдохну в себя ранний рассвет.

Жизнь свою полюблю, и забуду, что было порою

Гиблым мраком во мне. И откроюсь для будущих лет.

 

 

***

 

Третий день падал снег, падал снег,

Третий день на стекле, на стекле

Целый век танцевал, целый век,

Словно Сага о свете и мгле.

 

Третий день на балкон, на балкон

Не выходят соседи, смеясь,

Третий день гонит вон, гонит вон

Из души безнадёгу и грязь.

 

Это сказка из нот, белых нот,

Если хочешь, дыши ей, дыши,

Будь другим, чтоб раскрыла свой рот

Даже Вечность в метельной глуши.

 

Я накину пальто, и во двор

Выйду, чтоб вознести, вознести

Радость сердца, а вздор, разный вздор,

Позабуду. Прими и прости.

 

Полсекунды во мне Бытия,

И уйду я конечно, уйду,

Но пока ведь есть я, вот он я

В ненаписанном этом году!

 

…А когда-нибудь сын мой и дочь,

Также остро услышав свой век

Тоже выйдут восторженно в ночь.

Третий день за окном будет снег.

 

Приду домой…

 

,Приду домой устав от стужи дня.

Сниму пальто, оставлю в коридоре.

А с ним и мысли о неважном вздоре,

О том, что мир – большая западня.

 

Уйму себя. Свой голос и свой нрав.

Молитвою воздам простому чуду:

Ты есть, и значит я на свете буду,

Самим собой, будь прав я иль не прав.

 

Достану плед! Укрывшись с головой

Представлю: Я – мираж, дыханье ветра.

Не мерь меня координатой метра.

Я Дух: манящий, лёгкий и живой.

 

Я Дух! Живой!  Живой, и полный сил!

Сегодня я иного не приемлю!

Пусть наконец провалится под землю

Безумие, что я в себе носил.

 

Ты только верь, ты только верь в меня.

И я всегда, в каком не жил бы вздоре,

Всё лишнее оставив в коридоре

Приду домой, устав от стужи дня.