История эта была мной записана в 2003 году от жителя Сурского района. Человек этот до сих пор в одном из сел области восстанавливает церковь, поэтому просил, чтобы имени и места я не указывал. Он опасается за судьбу старинных икон, хранящихся в восстанавливающемся храме, которые собрал по подловкам заброшенных домов в этом и окрестных селах. Да и скромно не хочет афишировать ни себя, ни благое дело, которое совершает. Его рассказ я не решился «олитературивать», поэтому пишу как есть. Как он рассказывал мне.

– Это произошло 8 января 1995 года, при следующих обстоятельствах. Живу я в соседнем районе, а в этой деревне – друг, вместе в Афгане служили в восьмидесятых. Кстати, там я к Богу и пришел в мыслях, но это отдельная длинная история. На Новый год я к нему обычно приезжаю, живем у него недели две, ходим на охоту, на лыжах по окрестностям – места там красивые. В деревне осталось человек тридцать, даже магазина нет, но Сашке нравится, говорит, что любит тишину.

В этот год все было так же. Приехал, отпраздновали, правда, на Рождество я съездить в барышскую церковь на праздничную службу не смог, хотя делаю это после армии всегда.

На окраине деревни, где живет Сашка, стоит православный храм, по-видимому, первой половины XIX века. Он частично разрушен, не столь временем, сколь сознательной деятельностью колхозников-активистов. Впрочем, ныне и колхоз умер. К храму не ведет никакая тропа, туда никто давно не ходит, да и не особо пойдешь: на окраину заходят кабаны. Кругом только звериные следы.

Рядом с развалинами была столовая, построенная из выломанного церковного кирпича. Уродливая, кривая, она – как памятник богоборцам, так и не построившим «рай на земле».

Поскольку мне не удалось попасть на праздничную службу в барышский храм, чувство сожаления не покидало меня. Чтобы хоть как-то от него избавиться, я на следующий день, как раз восьмого числа, отправился в местный храм.

Печальное это зрелище – смотреть на почти вымершую деревню из разбитых проемов окон церкви. От росписи на стенах сохранилась только надпись: «Ангел Господень».

Еще пробираясь по снегу к храму, размышлял: а куда я, собственно, иду? Иду к руинам оскверненного храма? В храме давно не было священника. Жаль, что его нет, но ничего. Пол завален мусором? Но убрать его можно. Не хватало только важного символа – креста.

Из битого кирпича я выложил Голгофу в алтаре. Наверно, это было наивно, но, вспомнив, как это делает священник, обошел с молитвой храм. После молитв, когда уже собрался уходить, решил сделать несколько фотографий на память. Вдруг заметил, что происходит что-то необычное.

В разбитом проеме окна алтаря вдруг появилось свечение. Оно было белого цвета, вливалось в алтарь извне, на краях становилось бледно-сиреневым. Исключительно пасмурный день, вторая половина дня, окно алтаря выходит на восток – все это подчеркивало необычность происходящего. Я после некоторого замешательства сделал несколько фотографий, подтвердивших, что это не галлюцинация, на дисплее цифровика было видно то же, что и наяву. Стало очевидным, что я получил ответ на «самоуправство» в алтаре. Я очень испугался и обрадовался одновременно. Я, как и любой верующий, в глубине души всегда надеялся стать ближе к Богу, чем это дано по обыкновению. Я пытался что-то объяснять: «А я вот… решил… здесь… На Рождественскую службу в Барыш не попал. И вот. Здравствуй, Господи.» Через 5-6 минут свечение стало ослабевать и прекратилось. Я был в замешательстве. Что делать дальше? Как вдруг в пояснице резанула прострелами терпимая, знакомая боль. Сразу вспомнились слова апостола Павла: «Жало в плоть мне дано, чтобы я не возносился». А в сознании, словно извне, появилось: «Храм этот восстановления требует, люди им спасутся». С тех пор я стал его восстанавливать. Один поначалу, с другом, а потом еще люди подтянулись. Кто родом из этой деревни, кто к родным приезжает. Среди жертвователей есть даже депутат. Правда, имя свое он, как и я, афишировать не хочет. Мы крышу уже сделали, даже купол один. Думаю, еще год-два и батюшку пригласим. Сила России в деревне скрыта. А деревня сейчас забыта. Вот и будем в нее жизнь возвращать.

Павел Сергеев