Есть у нас в Волжанске Заречинский район. Спальный массив да промзона. Гопоты хоть отбавляй, старые порядки, районы-кварталы. В дальнем Заречье, на старых пятиэтажках и по сей день можно увидеть древние сросшиеся дубы при школьном дворе, саженные еще видно в былые века закадычными в знак крепкой дружбы. И венок на одном дубе, сего-дня уже искусственный, не поновляемый, все больше темнеющий от времени. Он напо-минает мне о грустной истории, приключившейся много лет назад с одним пареньком и девчонкой…
Заднюю он включать не привык. В Заречье это вообще было не принято, если не хотел уважение потерять. Стой на своем, и все. А Нервный не просто стоял, а зубами выдирал. Молодой – а все боятся. Бокс, ОПГ, война, все повидал. Спокойствием и уверенностью через дорогу разило, и сразу не поймешь, откуда такое зловещее прозвище. И оппоненты куда старше и опытнее. При деньгах, при девчонках, слава в народе. Слабых не обижал, слов на ветер не бросал, вопросы решал. В новое время свои герои, свои богатыри.
Уж к четвертаку дело жизни близилось, а тоска начала Нервного разбирать. Любви захо-телось. Что девок вокруг – выбирай, не хочу, ему жизнь не красило. Хотелось полюбить так полюбить, да и глядишь, жениться. Да только глаз что-то ни на кого не падал.
А в соседнем доме жила Катенька – до того ж милая барышня, и красивая, и нравом поря-дочная. Стройная шатенка, с длинными, густыми волосами, правильными чертами лица, как со страниц русской сказки сошла. Отчего такому камню драгоценному определено было в этих краях явиться на свет, никто не знает. Училась Катя хорошо, в нравах своих отличалась простотой, благородством, изысканной женственностью. Поступила в уни-верситет, но в городе, а потому и жила здесь, среди Старых пятиэтажек. На остановку хо-дила через школьный двор, мимо дубов. А там в дубах, в чаще, словно разбойники в бы-лые времена, по вечерам собирались все местные бандиты. Ну, и Нервный тоже.
А Катя возьми да как-то пойди через школьный двор как раз во время их сборов. В это время Нервный в сторонку отошел, поговорить с одним давнишним приятелем, как раз к тротуару. И тут Катенька идет. Стройная, не идет, а пишет, летит, словно по волнам. По сторонам головой не крутит. Идет быстро, внимания ни на кого не обращает, думает о своем.
На Катю, конечно, смотрели многие. Завороженно, внимательно. Но мало кто подойти отваживался. Или уж совсем наглецы, или довольно смелые. Но редко. Не сказать, что у нее табличка висела на груди «не влезай – убьет», но она словно меч в камне, на расстоя-нии давала понять свою недосягаемость. Да и Нервный, наверное, даже шагу бы не сде-лал, полюбовался бы, да и все. Вот только он внутри, словно избранный рыцарь, почув-ствовал момент. Будто рука невидимая его за запястье взяла и повела. Без шуток. Серая реальность вокруг испарилась. Да, так бывает в редкой жизни у редких мужчин, когда сделать шаг тебя заставляет не животное желание, не сиюминутная увлеченность, а что-то очень глубокое. И смазливой влюбленностью это не назовешь, как в кино «влюбился с первого взгляда». Внутри Нервного будто озарило теплым светом, покоем, ясностью. Слова приятеля зазвучали где-то вдалеке фоном. Он проводил Катю взглядом, скупо бро-сил собеседнику «Я сейчас» и направился вслед за девушкой.
В голове Нервного не было мыслей, но от внезапно нахлынувшей душевной теплоты он даже вдруг улыбнулся. Он рассматривал Катю со спины, мысленно подчеркивая ее бла-городнуюграцию. Говорят, о человеке многое можно сказать даже по культуре движения. Они выражают характер, склад души. Достоинства и притягательность Кати выходили далеко за пределы ее внешности и в то же время были сокрыты глубоко внутри. Необыч-но.
Нервный прошел за ней пару домов, прежде чем вышел из приятного забытья и решил сократить дистанцию. Его восторгала та атмосфера естественности, которая парила в воз-духе, он чувствовал, что сейчас не слова, а энергии будут общаться друг с другом.
– Девушка…
Катя остановилась. Приятный мужской голос. Что бы ему понадобилось. Она поверну-лась. Красивый брюнет в спортивном костюме. Да он же гопник! Волевое, дерзкое лицо, но сейчас отчего-то спокойное и умиротворенное, дружелюбное, но чувствовалось, что искренне, а не деланно. Разум, конечно, заставлял напрячься, ждать подвоха от такого персонажа, да еще в зареченских дебрях, но интуиция, которая никогда Катю не обманы-вала, с первых секунд начала говорить о другом.
С ней никогда такого не было. Она вдруг почувствовала себя настолько спокойно, как никогда. Пространство вокруг растворилось. На миг возникло сильное смущение. Рядом с ней стоял хищник, очень сильный и агрессивный, но не желавший ей ни малейшего вреда. Скорее, волк рядом с волчицей. И внутри ее внезапно отчеканились безошибочной интуицией слова, откуда ни возьмись: это он…
– Макс, – Нервный улыбнулся. Мгновение – улыбнулась и Катя.
– Катя.
Нельзя было сказать, что молчание затягивалось – вокруг них все разговаривало и без слов. И ее следующие слова скорее были исполнены больше озорства и игры.
– Вы что-то хотели?
Макс еще раз улыбнулся. А потом засмеялся. Так бывает очень редко, когда ты вдруг бе-решь и искренне смеешься, сам не поймешь, почему, а на самом деле от пробудившейся где-то в глубине души радости.
– Познакомиться с тобой хотел, Катя.
Катя снова смутилась. А потом улыбнулась. И тоже искренне засмеялась.
Так они познакомились. И пошли гулять по району неспеша. И был вечер. И была лю-бовь.
С тех пор Макса Нервного с Катенькой стали часто видеть то здесь, то там. Везде вместе. Когда увидишь их в сквере на лавочке, оживленно о чем-то разговаривающими. Или молчаливо брядущими за ручку. А может, в его авто на дороге. Или на дискотеке в одном из городских клубов. Кто-то их даже в московском метрополитене увидел. И в аэропорту загорелых.
Так год прошел, может, и больше. Надоела Нервному былая жизнь, на все хватало, поду-мал он, что пора с завязывать, дело свое открыть, благо, были к этому все предпосылки. Собирался поступить учиться заочно в университет…
Случилось все внезапно и грустно, ведь в жизни даже в самых красивых сказках иногда наступает очень грустный конец. Однажды под полночь Макс возвращался от Катеньки через школьный двор домой. Начало сентября, тепло еще. Раньше как хищник, куда не пойди – все время осмотрится, а тут расслабляться стал. Не заметил он, выходя из катино-го подъезда, черного тонированного авто, медленно тронувшегося за ним. Не заметил не-сколько фигур, притаившихся за дубами у школы. Не заметил взмаха металлического прута…
С собой у Макса в тот вечер был только складной нож, но это его не спасло. Первый удар ошарашил и распахал левую щеку. Откуда-то сбоку прилетел нож. Что-то тяжелое при-землилось на голову. Арматура выбила единственное оружие из руки, повредив кисть. Еще в нескольких местах на теле появились отверстия от острых жал. Еще много раз что-то тяжелое упадет на голову. Поверженное тело не единожды поймает чью-то ногу. Свист прута неоднократно пронзит ночь тупым и жестоким звуком…
Знаете, такая любовь у них была чистая, что они друг друга на расстоянии чувствовали. Плохо ли кому из них, хорошо. По запаху могли друг друга найти. Знали до точности настроение другого, правду ли говорит или скрывает что. Словно души их в одну пре-вратились, да у каждого по половинке было.
Катенька все почувствовала. Ее как током ударило. А потом в обморок упала. Ни с того ни с сего. Родители за нашатырь, да откачивать ее. Когда очнулась, кричать начала, спра-шивать, где Макс. Бросилась к домашнему, звонить. Ей ответили, что еще не пришел. Уговорила отца вместе пойти по знакомому ей маршруту. Ну, а что дальше было, уж точ-но я описывать не стану.
Хоронили Нервного всем районом, много было людей. Версий, кто так с ним поступил, было несколько. Кто говорил, что свои, за то, что соскочить хотел. Кто говорил, что это его враги – люди серьезные, долго стерегли и момент поймали. Под дубом, где Макс бил-ся и кровь проливал, народный памятник из свечей, фотографий, иконок, венков и цветов с год стоял. Потом скудел. Потом венки поновляли. Сейчас висит всего один небольшой венок, почерневший от времени, давно никем не поновляемый.
Где сейчас Катя? Не знаю. Ей дорога была уготована большая, как ни крути. Говорят, удачно вышла замуж. Заграницей была, сейчас где-то в Москве живет. Давно ее в наших краях не видел. Но слышал, что в том году, сентябрем, видели у дуба красивую шатенку, которая долго там неподвижно стояла и тихонько плакала…