«Несмотря на обилие выпускаемых книг

и премиальную чехарду

литературный пульс России  едва заметен».

                                                                                                                                                                                                        

Земский врач Московской губернии

Антон Павлович Чехов

 

Об оскудении Любви, что неизбежно приводит к оскудению Правды, как в жизни, так и в художественной литературе, мало кто знает, хотя этот процесс начался задолго до 1991 года, когда люди верили, что страна находится на подъёме, и ни один из русских писателей, кроме Василия Шукшина, ещё не задался вопросом: «Что с нами происходит?» («Кляуза»). По этому поводу, помнится, полыхнула даже скоротечная шумиха в «Литературной газете», но ничего дельного сказано не было.  А к 2000 году уже некому было отвечать на шукшинский вопрос, хотя ответ на него очевиден и тогда, и в наши дни лишь для очень немногих думающих людей – происходит оскудение Любви, земной и небесной, которое до сих пор ещё не осознано русскими писателями как нравственная трагедия народа.

Сейчас инженерам человеческих душ не до головоломок о высших смыслах бытия, писателей печалит их беспривязное существование, они никак не найдут себе место, подобное тому, которое занимали при советской власти, когда с одной стороны был социальный заказ, а с другой – профессиональный писатель. Однако заказ времени на  художественное  отображение действительности никто не отменял. И когда я прочитал роман Светланы Замлеловой «Скверное происшествие. История человека, рассказанная им посмертно», то понял его как  отклик на зов мирового времени, которое несёт Россию непонятно куда: толи в будущее, толи в минувшее.

Начинается роман своеобразно, с подсказки, потому что большинство читателей отвыкли от настоящей художественной литературы классического толка, и многие из них вряд ли поняли смысл предлагаемого им произведения: « Среди прочих наблюдений, сделанных мной при жизни, интереснейшим я считаю об оскудении любви. Не знаю, когда это началось, но уверен, что к двадцатому веку человечество почти утратило способность любить».

Далее вполне уместно прозвучало пожелание автора каждому, кто приступил к чтению романа, «всмотреться в человека», которого он нам показывает, ибо мы наловчились читать прозу по верхам, пропускаем через себя слова, не замечая сокрытого в них смысла, и кое-как следим за развитием сюжета. Роман Светланы Замлеловой требует иного, по-настоящему строгого прочтения. Его нужно читать, проговаривая каждое слово, которое, между прочим, и пишется для того, чтобы быть всегда произнесённым, но не проглоченным без умового разжевывания, дабы по достоинству оценить и смысл, и строй, и художественные достоинства романа. А он отличается от издательского ширпотреба тем, что прост классической простотой русской прозы, за которой стоит напряженная работа художественной мысли и незаурядный творческий дар Мастера, прошедшего многолетнюю школу писательской выучки.

«Скверное происшествие» можно назвать семейным романом, поскольку его герои находятся формально в родственных отношениях, но в действительности это осколки давно распавшейся семьи, ставшей сообществом людей, которые держатся друг друга скорее силой привычки, чем узами кровного родства. У них раз и навсегда сложившиеся взгляды на жизнь, иерархия взаимоотношений, общая шкала нравственных  ценностей и  личное пространство, и герой романа  с горечью замечает:

«Все мы – живущие ныне, жившие раньше и те, кому ещё только предстоит жить – все мы товарищи по несчастью. Но нас так много, а времени у каждого так мало, что мы не успеваем разобраться, и мучаем друг друга. Хотя следовало бы, пожалуй, принимать друг в друге участие. Потому что все мы в одной лодке, а точнее – в одном окопе. Но и внутри этого окопа мы умудряемся окапываться до бесконечности. Всмотритесь в любого человека, и вы увидите его слёзы и страхи. А увидев, как он, не понимая жизни, сомневается, мечется и страдает, вы непременно пожалеете его».

В фокусе повествования находится современный молодой человек, которому все надоедают, и он то и дело озирается: то в прошлое, то в настоящее, то в будущее, а чаще – в себя и вокруг себя, и везде  находит одно и то же — крайне недоброжелательное к себе отношение. Родители тиранят отпрыска притворной заботой, мнимые правдолюбцы тётушки, если и любят его, то как-то не так, как хотелось бы нашему герою, и он начинает понимать, что они тоже лишены любви, так же как и он, безвольный, рефлектирующий пасынок безгеройного времени. Всё в нём расплывчато неопределённо, и только в одном он постоянен, в уверенности, что всегда прав, потому что знает объективную причину своих и чужих несчастий – оскудение Любви. Но, кажется, наш герой и здесь заблуждается, его беда не в оскудении, а в полной неспособности воспринять Любовь, пролейся она на него  даже непосредственно от самого Бога. Всё это в романе расписано до мелочей с неподражаемым искусством, на которое способны очень немногие современные литераторы.

Кто он, «лишний человек нашего распутного времени?.. Жертва «среды» или просто испорченный по какой-то причине семимиллиардный отпечаток Бога, коих в России, хоть пруд пруди?..  Но наш герой знает о себе и мире всё и высказался на этот счёт достаточно определённо: «В пору своей юности человечество было иным, нежели сейчас, и не знало, например, личности, отчего жило гораздо спокойней. Но когда каждый стал не просто сознавать себя, но и считать чуть ли ни высшей ценностью, жизнь превратилось в одно сплошное унижение».

Но наш герой и не думает отказываться от своей личности, возможно, ему кажется, что его жизнь образуется сама собой, и отпускает её на самотёк, готовый равнодушно принять всё, что пошлёт ему случай: и жить тварью дрожащей, и очутится после смерти в банке с пауками, и…  Историю этого человека можно было бы продолжать сколь угодно долго, но вряд ли мы узнаем о нём что-нибудь новенькое, поскольку читатель доказательно извещён о главном, об оскудении любви.

И теперь вразумлённому читателю достаточно присмотреться к окружающему его миру, чтобы понять:  за последние полвека в России произошло непоправимое оскудение, как Любви Божеской, так и родительской, сыновней, к малой родине и России, к отеческим могилам и домашним очагам, к природе, к национальным святыням, к истории Отечества и его героям. Видимо, навсегда оскудела Любовь к будущему России, которая согревала надеждой на счастье сердца людей. Оскудение Любви незамедлительно отразилось на каждом человеке, поскольку исчез идеал будущего, и на долгие годы страну охватил морок апатии, которого не избежали и писатели. Они  просто растворились в этом мороке, утратив всякое влияние на сердца и умы современников.

Почему это произошло именно с Россией?.. И почему нас так это волнует, и мы не радуемся тому, что наконец-то начинаем жить по-европейски, где до оскудения Любви никому и дела нет, там все уже дано живут по ту сторону Любви, которую им вполне заменяет закон. Что на это сказать?..  Да только то, что законы и у нас есть, но русский человек чаще глядит не в закон, а много выше, где по его природному убеждению пребывает незыблемая Правда, которую он потерял по причине своего безволия, и теперь взирает на неё как прозревший, но ещё не раскаявшийся грешник.

Оцепенев над пропастью обрыва,

Утратили мы русской жизни суть.

И стали трусоваты, жадны, лживы,

В надменности ничтожны и кичливы…

И всякий норовит нас, жалких, пнуть.

Нам не взлететь – мы потеряли крылья.

Почти за каждым тянется послед

Предательства. Мы Правде изменили

И божьей и людской.

И нам прощенья нет.