От автора.

    Бывают в жизни странные совпадения.

   Два года тому назад, начав писать предлагаемую эту повесть, я никак не мог предполагать, что поставлю точку ровно день в день девяностолетия прототипа ее главного героя Г.В.Голбина

   Добавлю, что писалась повесть трудно. Уж очень (с одной стороны) одиозен и неоднозначен был тот человек, с которым меня свела судьба. Свела довольно плотно и непредсказуемо, позволив не с чужих слов – а в личном общении понять суть, характер, побудительные мотивы его действий.

  А с другой стороны ничего оригинального или выдающегося в прототипе героя и не было. Самый обычный функционер уже ушедшей.

   -«Эпохи Строительства Коммунизма».

      Я пытался понять человеческую сущность, ее суть, мотивацию поступков и принципов..

     Удалось ли? Судить не мне.

    Но полагаю, что мой герой будет интересен и знаком многим читателям.

 Итак,  повесть «Человек из обоймы». ==========================================

Жан Миндубаев

Человек «из обоймы»

Повесть

 

                              Начало конца.

                      «(Аид – бог подземного царства. Туда человека приводит дух смерти.»

                                                        (Из античной мифологии)

 

 «Образцовый  кадр».

Седьмого ноября 199* года гражданин города Москвы Геннадий Васильевич Голбин решил навестить дочь. Она жила с сыном на Садовом кольце; – он с женой – на проспекте Вернадского. Вроде бы и недалеко по столичным меркам – но мысль, что придется добираться подземкой, портила настроение.

Дело было в том, что семейство Голбиных услугами метро вообще не пользовалась. Глава семейства занимал очень важные государственные посты; ему по должности были положены два автомобиля: один, так называемый «членовоз», для персональных надобностей; другой, попроще – для нужд семьи… Такой порядок был установлен для всех  высших руководителей громадной страны.

А Геннадий Голбин и был одним из таких.

«На самый верх» он взбирался быстро.

Детство и юность у Геннадия были трудными. Он рос без отца, мать работала уборщицей, ютились они в комнатушке барака на окраине города Свердловска. Бараков было много, покосившихся деревянных   отхожих мест тоже – и потому атмосфера этой окраины новичков поначалу смущала. Но вскоре народ к этому привыкал – и даже начинал устраивать прямо под окнами бараков и вблизи «скворечников» грядки, на которых выращивал себе питательное подспорье в виде картофеля, огурцов, моркови и капусты…

Город   Свердловск был  знаменит  по двум причинам. Во –первых, именно здесь в революционные годы была расстреляна вся царская семья: царь, царица, их ни в чем неповинные дети. Во–вторых, в этом городе, который тогда, в дни чудовищной расправы с малолетними детьми, именовался еще Екатеринбургом, вел свою бурную революционную деятельность страстный подпольщик и большевик Свердлов Яков Михайлович По этой причине  Екатеринбург позднее и был переименован в «Свердловск».

Живший на окраине этого города парнишка Гена Голбин как бы  пошел по следам этого человека. Он рано стал добывать себе кусок хлеба, трудился и помощником скорняка, и разносчиком газет, и даже  пробовал щипачить в трамваях. Но большевики, объявившие пролетариат «владыкой мира», заботились о будущих продолжателях своего дела: они открывали избы-читальни, вечерние школы, «рабфаки» и прочие образовательно – просветительские учреждения, что было делом нужным и полезным и для страны, и для народа.. Геннадий пошел учиться, старательно постигал школьные предметы и азы марксизма-ленинизма, вступил в комсомол, активно в нем трудился – и был принят по «комсомольскому набору» в политехнический институт, после окончания которого и получил назначение на громадный завод «Уралмаш».

Это и были его главные «опорные точки» его жизни. Говоря проще, «путевку в жизнь» ему выдала советская власть. И он всю жизнь был этой власти благодарен, старательно трудился во имя ее укрепления – не желая замечать ее неправедностей, жестокостей, тоталитарности и прочих изъянов, присущих и многим прочим формам человеческого властолюбия…

На заводе поначалу Голбин был мастером, потом  стал  начальником участка – а вскоре уже руководил цехом. Дело знал, план выполнял, с начальством ладил. Ему не было и тридцати, когда его определили заместителем директора завода «по общим вопросам». Возможно, он так бы и двигал технический процесс на уральском заводе до самой пенсии.

Но однажды предприятие посетил первый секретарь обкома КПСС. Областному вождю Голбин чем-то приглянулся; был вызван в обком – где ему и предложили стать “партийным вожаком рабочего класса на передовом предприятии”.

От такого предложения отказаться было трудно.

От рождения смекалистый Голбин быстро понял главное: управлять людьми гораздо интереснее, престижнее, увлекательнее – нежели пытаться достичь успеха в каком-нибудь сугубо конкретном деле– скажем, заниматься научными изысканиями, добиваться успехов в юриспруденции, инженерной –  или, допустим, ветеринарной профессии. Там ведь надо выстраивать старательно и дотошно самого себя, вникать все глубже и глубже в суть предмета, мучительно искать решение проблем. Дело долгое, нудное – и подчас безрезультатное.

А наставлять, понукать и направлять других – занятие куда более удачливее. И это Геннадий Голбин понял сразу, как только стал партийным вожаком на заводе…

Так и покатились дальше карьера и жизнь партийного человека Голбина. Секретарь парткома оборонного завода – это вам не «хухры-мухры», это уже «номенклатурный работник» – то бишь: проверен, надежен, предан, податлив и послушен.

Ну и «ответственен»”, понятное дело.

И с тех пор всегда, в любое время дня и ночи подкатывала по звонку к товарищу Голбину «самобеглая коляска».

Дальше эти так называемые «членовозы» перемещали Голбина в разных направлениях. С «Уралзавода» они перевезли его в горисполком, где он был заместителем председателя. Потом – в городской комитет Партии, где он занял сначала кабинет «второго» – а затем и «первого» секретаря…

А через пять лет черная (обязательно черная!) «Волга» переместила товарища Голбина на самый «верх» – он стал вторым секретарем «ОК Партии» – то бишь заметным «кадром» самой могущественной на земном шаре политической Партии…

И теперь персональные автомобили ждали Голбина везде: в аэропортах, на вокзалах, в соседних регионах, на охотах и рыбалках, в столице и ее окрестностях. Теперь над товарищем Голбиным всегда было лишь безоблачное небо.

Жизнь его протекала, как говорится, «в самых верхних слоях…» Все было доступно: квартиры, дачи, санатории, продукты, устройство детей и родственников. Только будь надежным «бойцом Партии», ее фундаментом, опорным столбом, ее крепким рычагом. И всегда поддерживай ее «генеральную линию», ее вождей, любую их дурь. И все у тебя будет в «шоколаде» – если, конечно, не ошибешься в выборе: какого вождя надобно поддерживать? кому именно служить и прислуживать в очередной момент? какую «каверзу» унюхать и упредить?…

И тот, кто умел «ловить ветер», кто имел нюх и смекалку; у кого была «безупречная биография», «крепкий семейный тыл» и «преданность делу строительства Нового Мира» – тот никогда не ощущал себя лишним на этом празднике жизни…

Голбин обладал всеми этими качествами. Он  еще в юности осознал, что  за жизнь надо цепляться крепко, держать себя в узде, не давать чувствам воли. Он уяснил для себя главное: надо изо всех сил карабкаться вверх. Вверх – и вверх!

Только вверх!

Великая Партия вела свою «кадровую политику» по принципам, определенным еще ее создателем – «гением всего человечества, борцом за дело пролетариата и всех угнетенных масс» – имя которого знал каждый «октябренок» в стране. Столпом принципов, их главной сутью было безусловное, безотчетное, неоспоримое подчинение вождям; предельная старательность при выполнении «Линии Партии». Неважно какой была эта «Линия»: разумной или глуповатой; полезной или бессмысленной; несущей благо людям – или преследующей совершенно иные цели. Многотомные сочинения Вождя  в красных переплетах напоминали батареи гаубиц, готовые к любому бою, в любой час способные сокрушить любые разномыслия в созданной вождем мирового пролетариата Партии… Это была не творческая организация единомышленников – а всесокрушающая стальная когорта, главной заповедью, главным руководством к действию которой были чеканные слова пролетарского писателя Максима Горького, утвердившие постулат: «Кто не с нами – тот против нас!»

А  еще: «Кто не сдается – того уничтожают!»

Уничтожают. Беспощадно.

Большая страна под руководством «Великой Партии» регулярно решала самые разные – но всегда «грандиозные задачи». Будь-то выращивание кукурузы на всех широтах Земли, поворот сибирских рек на юг, «строительство коммунизма», – или просто «Преобразование природы»… Скажем, великий товарищ Сталин приказывал добывать каучук из пустынного растения «кок-сагыз» – и сотни тысяч узбекских пионеров шли собирать его…  А еще сотни тысяч среднеазиатских крестьян выращивали этот злак на специальных плантациях… Он же призывал девушек срочно овладевать профессиями трактористок – и вдохновленные подвигом «стахановки» Паши Ангелиной колонны неуклюжих машин ХТЗ-15 гремели тяжелыми шипованными колесами по мостовым советских городов… А то  вдруг «первый маршал» Ворошилов объявлял всеобщий призыв в парашютисты – и в каждом захудалом поселке появлялась «парашютная» вышка. С которой учились прыгать местные  пацаны еще до призыва в Армию……

А «судьбоносные» походы комсомольцев? Те спешили строить таинственный город на реке Амур; маршировали дружно и весело в «Осовиахимы» и «ГТО»; «покоряли» ударно целину…

И одним из движителей, организатором, вдохновителем таких грандиозных дел был и товарищ Голбин…

И жить бы да жить ему все так же удачно дальше, двигаясь вперед по колее, указанной «Ильичем», накатанной поколениями озадаченных людей.

Но вот однажды вдруг затанцевали на экранах всех телевизоров Великой Страны белые лебеди; затем какие-то сумрачные люди обозначили себя какими-то странными буквами «ГКЧП» – и что-то замямлили на экранах все тех же телевизоров… Потом на танк возле Дома Правительства взобрался какой-то большого роста русоволосый человек – и объявил, что Россия велика и могуча – но что ей и без всякой «ЭСЭСЕРии» будет неплохо – и даже хорошо…

Потом этот человек и его знакомые поехали в белорусские леса, выпили там водки – и все пошло как-то иначе… Народу было разрешено торговать и свободно перемещаться по Земному шару, высказывать свою точку зрения, участвовать в митингах, заниматься предпринимательством, владеть землей и домами…

А Голбина отправили на пенсию.

И не стало в одночасье ни «членовоза», ни спецмагазинов, ни материального благополучия…

Геннадий Васильевич чувствовал себя несправедливо выброшенным из той жизни, которая у него была.

«Старался… Себя не жалел… И других тоже… Из кожи лез… И на тебе – пенсионер! Выкинули, как стоптанные ботинки! Давай, Голбин, в подземке катайся! А как выкинули- так и стал сразу никому ненужным. Ведь вот сегодня –просил у старого  «товарища»: дай  автомобиль до дочки подскочить.. Отказал!. А когда я важное кресло занимал- он ужом возле меня вертелся..Эх,люди – порождение дьявола!»