Устали вы

Прекрасной Дамой быть для грешного поэта

Устали вы… Из рабства Красоты

Освобождаю вас, как ни печально это.

 

И возвращаю вам девчоночьи мечты,

И радостное праздничное лето,

И знойный день, когда с подружкой вы

На даче, жарким солнцем разогреты,

Лежали в свежих зарослях травы,

Средь звонкого сверчкового трезвона.

 

И вдруг увидели огромного дракона,

Что полз на вас меж небом и землей.

Сверкая и рыча, вал рухнул дождевой,

И вы с подружкой поспешили в дом,

Разбрызгивая лужи, босиком…

 

Но к этим дням, увы, возврата нет.

Вас скука ждёт. Покинув дом поэта,

Вы, милая, не избежите бед,

Вас мнимые друзья живут со света.

Вам предстоит нелёгкое житьё,

Но ваша душенька не виновата в этом.

Поэта бросив, вы обидели её.

 

Она ведь часть поэтовой души.

Ей расставанье с ним подобно умерщвленью.

И потакать она не станет вашей лжи,

Что вы устали, поддались сомненью…

 

Послушайте, что я скажу сейчас:

Закрепостив, я вас лишь тем  спасаю,

Что из Прекрасных Дам не отпускаю вас.

Дав вольную, её я отменяю.

 

 

                  И вздрогнул я

Прекрасная всегда и неземная,

Она вдруг восхотела стать земной.

И, ласково мой разум затмевая,

Сказала тихо мне: «Побудь со мной…»

 

И вздрогнул я: ведь для меня незримой

Была она. И что случилось с ней –

Единственной, неповторимой

Красавицей божественной моей?

 

Вдруг в пустоте пред мной открылись очи,

Пронзительно прекрасные огни.

Пунктиром проступил фигуры очерк

На фоне  беломраморной стены.

 

Телесность обретал он с каждым мигом.

И пред её священной наготой

Моя душа немым взвопила криком,

И я поник пред вечной Красотой.

 

Я мог ослепнуть от её сиянья,

Что посильней сиянья всех икон.

Услышал вхлип, недолгое рыданье…

И провалился в тяжкий мутный сон.

 

Восходило солнце месяцу на смену.

Растаяла последняя звезда.

Я оглянулся, посмотрел на стену,

Она была как первый снег чиста.

 

 

Горит поэзия моя

 

Как я хотел забыться сном,

Не ведать, что вдали, что рядом.

Но подожгла меня, как дом,

Цыганка молниевым взглядом.

 

И в нём была такая мощь

Еще не утолённой страсти,

Что вспыхнул я… И всё же прочь

Ушел искать другое счастье.

 

Гори, моя судьба, гори!

Осталась дней моих лишь горстка.

Лети, судьба моя, с горы,

Как подожженная повозка.

 

И первым спас я соловья,

Что жил и пел в душе полвека.

Горит поэзия моя,

И пеплом, словно хлопья снега

 

Летят и кружатся стихи

В них жизнь моя, мои тревоги,

И позабытые грехи,

И пройденные мной дороги…

 

Горит поэзия моя…

Любовь  и страсть к Прекрасной Даме,

Ликуют в горле соловья

К ней обращенными стихами.

 

 

               Кольцо соблазна

Она мне больше не напишет.

Она стихов моих не слышит.

Забилась в норку и молчит,

Как мышка, но стучит, стучит

Моя любовь в её сердечко…

 

И вдруг с мизинчика колечко

Упало на пол и звенит.

Его хвостом задела кошка.

Оно, позванивая дрожко,

Исчезло где-то навсегда,

Приспела девичья беда.

 

Не плачь, родная, о потере.

Не запирай входные двери.

Я поднесу тебе кольцо

И осушу твоё лицо.

 

Моя Прекрасная всё знала:

Как ты мою любовь терзала,

Своей противилась судьбе.

Что ты не пишешь писем мне,

Не появляешься в окне

И заперлась сама в себе.

 

— Отдай ей от меня колечко.

Любовью пламенной к тебе

Оно зажжёт её сердечко.

Но ты с подарком не спеши,

И прежде, чем отдать, реши:

Любовью ложной, несвободной

Ты сможешь счастлив быть всегда?..

 

Вопрос попал не в бровь, а в глаз.

Я сник. Любовь по принужденью

Постыдно унижает нас,

Приводит душу к омертвенью.

 

Мне та, которая не пишет,

Что в норку спряталась свою,

Так дорога, её люблю,

Хотя она меня не слышит.

 

Как окаянными глазами

Смотреть я буду ей в лицо?..

И я вернул Прекрасной Даме,

Её обманное кольцо.

 

      Берёза и Прекрасная Дама

Берёзы юной нежный шёлк листвы,

Что шелестела на висящих ветках,

Вас поманил к себе и, улыбаясь, вы,

Погладили берёсту в чёрных метках.

 

С рисунками листвы на вашем платье шёлк

Зашелестел, касаясь нежной кожи.

Вы были так  во всём с берёзой схожи,

Что соловей распевшийся умолк.

 

Про песню позабыл, залюбовавшись вами,

И стал свидетелем загадочной игры,

Как вы сплелись ветвями и руками,

Две милые и нежные сестры,

 

И закружились в танце молчаливом

В прекрасном равные друг другу навсегда.

И я почувствовал себя таким счастливым,

Каким ещё я не был никогда.

 

Не обожать вас было невозможно:

Вы были так наивны и чисты,

И ничего в вас не было, что ложно,

Вы были образцами Красоты,

 

Что отшатнулась от земного мира,

Где правит не согласье, а разбой.

От каждодневной пошлости людской

Вас сохраняет пушкинская лира

 

 

 

 

 

Вы звали – я на ваш явился зов

           

 

Вы звали – я на ваш явился зов,

Но замолчу, коль вам это угодно.

Не в правилах моих навязывать любовь

Прекрасной Даме, если не свободно

Её сердечко для моих стихов.

 

Она не даст в него мне заглянуть

И подсмотреть, что тайно в нём хранится.

Какие в нём события и лица

Погребены, и ей их не вернуть.

Былое никогда не повторится,

Но даже полумёртвое нудит,

Пытаясь обвинить иль оправдаться.

 

Она не знает, как ей с этим быть.

Как сердце от страстей освободить,

Ведь призраки былого, как паяцы,

Не могут танец мести прекратить,

Прекрасной Даме зло напоминая,

Что год назад она была другая,

 

Пока её не соблазнил поэт,

Мечтами о высоком и прекрасном.

Она поверила, и согласилась быть

И Красотой и мерой Красоты бесстрастной,

Чтоб всё земное навсегда забыть

В наш век, и бессердечный, и ужасный.

 

 

Они распять мечтают соловья

 

Я не люблю искусство наших дней

За склонность к лжи и выдумкам никчемным.

С Прекрасной дамой, спутницей моей,

Мы всё, что называют современным,

Обходим стороной, но в этот раз

Зашли, по случаю, на выставку модерна.

 

Прошлись по ней: всё плохо, гадко, скверно.

На стенах с падших душ соскобленная грязь,

Ещё одна на человечество напасть,

Зарамлена и названа классическим шедевром.

 

И спутница моя Прекраснейшая Дама

Промолвила : «Мошенники обосновались здесь.

У них в мозгах скопилось много хлама.

Искусство их как выгребная яма,

И актуальность в нём, и современность есть,

Проперченных новациями срама.

Они распять мечтают соловья

С всеобщего согласия народа…»

 

Пряма, как выстрел, спутница моя,

И правда для неё превыше, чем свобода.

 

Николай Алексеевич Полотнянко родился 30 мая 1943 года в Алтайском крае. Он окончил Литературный институт имени А.М. Горького. С 1973 года писатель живёт в Ульяновске.

Николай Алексеевич является автором романов: «Государев наместник» (2011), «Жертва сладости немецкой» (2013), «Бесстыжий остров» (2013), «Загон для отверженных» (2014), «Счастлив посмертно» (2014), «Клад Емельяна Пугачева» (2014), «Атаман всея гулевой Руси» (2014), «Минувшего лепет и шелест» (2014), комедии «Симбирский греховодник» (2010),

а также поэтических сборников: «Братина» (1977), «Просёлок» (1982), «Круги земные» (1989), «Журавлиный оклик» (2008), «Русское зарево» (2011) и других.

С 2006 года он является главным редактором журнала «Литературный Ульяновск».

В 2008 году Николай Полотнянко был награждён Всероссийской литературной премией имени И.А. Гончарова, в 2011 году — медалью имени Н.М. Карамзина, в 2014 году — орденом Достоевского 1-й степени.