Глава 3.
Сны подземелья.

«Так и мой дух, бегущий и сметенный,
Вспять обернулся, озирая путь,
Всех уводящий к смерти предреченной…»
(Данте Алигъери «Божественная комедия»)

И вот московская подземка, толкотня ,спертый воздух, старость…
Все уже позади: молодость, Урал, Свердловск, Тбилиси, Симборск… И Казахстан, где жизнь показала Голбину такое невероятное явление, как протест народа. И не против политико- социального устройства жизни в стране. А конкретно – протест против него, Голбина! Именно его не захотели видеть на посту руководителя республики люди, собравшиеся на площади перед главным партийным штабом в Алма-Ате…
И это как-то сильно озадачило и даже обидело Геннадия Васильевича. Он уже никак не ожидал, что не руководители ЦК КПСС – а какие-то смутьяны посягают на его право руководить всегда и всеми! Посягают, по сути, на его судьбу! И как хорошо, что у властей хватило решимости пресечь эту дурь! А ведь уже вставал вопрос о новой кандидатуре на занимаемый им высокий пост…
«И все это оттого, что человек с большим родимым пятном на лбу затеял какую-то «перестройку, гласность, ускорение».… Вот дурак – то, прости Господи! Забыл, чт без кнутобойства в России ни-че-го не получается! Тем более не получится и строительство новой светозарной и гуманной жизни, освященной идеями марксизма-ленинизма!»
Раздумья отставного Голбина были мрачны, безрадостны. Много странных с его точки зрения событий произошло за минувшие годы и в жизни страны; и в жизни бывшего партфункционера Голбина, Распалось на куски великое государство; новая политическая система и новая экономика утвердилась в России; новые люди вели народ и страну к неизвестным горизонтам. Какими будут эти горизонты – никто не ведал; все шли вперед через бурелом былого и неизвестность будущего…
Геннадий Голбин перенес катаклизмы возврата к капитализму по большевистски стойко и находчиво. Перерождение « строителя коммунизма» в «акулу капитализма» произошла быстро и безболезненно.
Из статуса персонального пенсионера Союза ССР он плавно перешел в положение помощника генерального директора родного «Уралзавода». А потом по мере развития «НЭПА-2», утвердился и в качестве директора «МосУралБанка», забрав в свои руки весьма значительные финансовые потоки.
Пробыв в этой ипостаси несколько лет, Голбин уступил хорошее «кормное место» стремительно подрастающим «акулам капитализма»… И, обеспечив себе безбедную старость, ушел в какую-то прострацию, ко всему мгновенно охладев и все отринув…
Диван. Телевизор. Еда. Сон. Прогулки. Одиночество. Таким было теперь его существование.
Решив навестить живущих в Москве дочь и любимого внука, Голбин спустился в московский метрополитен и сел в вагон подземки.
«Станция « Краснопресненская!»
Электричка тормознула. От толчка Голбин вернулся в реальность…
Напротив сидел странный человек в монашеском одеянии: черный балахон, на голове черная вязаная шапка, черные усы терялись в черной седеющей бороде, смуглые кисти рук лежали на черной палке, зажатой между колен…
Сидевшая рядом с Голбиным девушка ринулась к выходу. Странный человек тут же оказался на ее месте.
– Не узнаете, Геннадий Васильевич?
«Черный человек на кровать ко мне садится…
Черный человек спать не дает мне всю ночь…»
Голбин покосился:
– Мы знакомы?
– Не узнаете? Понимаю, что наша встреча для вас невероятна. Да и для меня, если честно, также. Ведь мы уже давным -давно существуем, так сказать, в неприкасаемых мирах. Не в иносказательном – а в самом прямом смысле – не-при-ка-са-емых. Где вы – а где я?… Нет, не в смысле социально-общественного положения, как было когда-то…
– ?!
– Я выражаясь фигурально, не без вашей помощи давно уже покинул… гм… сферу земного бытия… А вам еще только предстоит нанимать перевозчика Харона, дабы попасть в тот идеальный мир, в котором нет места человеческой подлости, коварству, изменам, лжи, вероломству, где исключительно царят справедливость, правда, честность… Проще: попасть в рай. Но мне кажется в рай вы не проникнете. Ваша дорога в подземном царстве- только на суд, на котором каждому воздается по земным делам его…
«Что он несет?» – мелькнуло в голове Голбина.
– Да не вздрагивайте вы, Геннадий Васильевич! Я же за вами не гонялся, случайно в вагоне увидел. Ну, а теперь и поговорить хочется. Вы и впрямь меня позабыли?!
– Мы с вами абсолютно не знакомы.
– Ну как же не знакомы? Вы же в Симборске работали, так? И не в сантехниках там подвизались -нет! – а были самым главным, самым всемогущим правителем всего и всея – первым секретарем областного отряда Партии! Являлись, можно сказать, верховным правителем области! Все было в ваших руках, в вашей власти! И вознести могли любого до небес и в порошок стереть, не так ли? Меня Вы не узнали! Еще бы!. Сколько лет минуло с того дня, когда Вы меня публично казнили, в порошок стерли, в пыль превратили! А за что, за что? Напомню: я работал директором электротехнического завода, к нам в годы вашего бесчинства в Симборске постоянно присылали « на исправление» людей, сбившихся слегка с пути; отсидевших сроки; так называемых «тунеядцев» – и прочий народец. Как будто завод- это исправительно-трудовое учреждение! И когда один из бывших зеков заточкой прикончил мастера в цеху, вы затеяли «дело о плохой воспитательной работе руководителя предприятия»… И собрали некое «расширенное заседание бюро Обкома Партии». На котором меня, сильно потерзав, исключили из партии и освободили от должности Вспомнили? Хотя, зачем этот крошечный эпизод Вашего прекрасного бытия держать в вашей перегруженной памяти? Это же ерунда, тьфу какое-то: Вашей державной властью такого таракана, как я, ни за что прихлопнуть! Экое событие для вас!
А вы обо мне, невиновном, подумали когда меня распинали? Вы мне жизнь сломали! Что со мной стало потом- вас интересует? Меня супруга из дома выгнала! Я бомжевал, фанфурики пил, после этого к монастырю прибился…тем и спасся…
– Я – один из тех несчастных, жизнь которых вы исковеркали, изломали , испохабили своим желанием сделать собственную личную жизнь безбедной, значимой, благополучной, благородной. Конечно, вы делали вид, что заботитесь о всех нас, несчастных, заблудших, неправильно живущих… Вы, выражаясь интеллигентно, языческий жрец, жертвоприноситель, совершавший жуткие вещи во имя некого божества – а на самом деле лишь оберегающим свой жертвенник, свое право на жертвоприношения! И мнили вы себя вождем народа, его совестью, честью, умом! Не стыдно, а?
Что вы морщитесь? Неясно выражаюсь? А вы припомните-ка для начала,, что вы вытворяли в Симборске! Да, да – в том тихом поволжском городке, куда вас отправили «исправлять народ, владеть и править им…» Вы же там просто бесчинствовали, как азиатский варвар времен Чингисхана! Что вы только не изобретали, дабы утвердить свою значимость, какие только фокусы не явили изумленным симборцам!
– Сирень на Венце вырезали!
– «Ограду на гончаровке выкинули.
– Пешеходную зону на главной улице пытались сварганить!
– Дни трезвости вводили.
– Безалкогольные свадьбы внедряли.
– Это – лишь часть ваших фантазийных проектов, а точнее говоря – вашей невероятной дури, противоречащей здравому смыслу!
– Я сейчас не свою судьбу оплакиваю, даже не себя, бедного, жалею ….Сирень на Симборской горе помните? Ну ту, невероятую сирень, красу Симборска, в мае сводящую с ума всех горожан, всех влюбленных. всех соловьев? Ах, какой кружевной пеной тянулась от филармонии на два километра вдоль Венца! Как она заполняла своим ароматом главную улицу города! Красота буйствовала в скверах, радовала народ, украшала город! Из-за этой сирени все поволжские города Симборску завидовали!. И только вы оказались равнодушны к красоте… И сдуру приказали всю красоту вырубить! Сдуру ведь, да?
– Ну-у…
– Понимаю, понимаю… Это у вас синдром опасности сработал после вылазки террористов в тбилисском аэропорту. Так ведь? Вы уже боялись всего, прибыв в Симборск… Потому вы и первомайскую трибуну, с которой все областные вожди демонстрацию трудящихся приветствовали, от памятника Ленину убрали, к зданию обкома перенесли… Опасались, что из кустов сирени в спину могут пальнуть, да? Да и переднюю стенку трибуны металлом обшили – и чуть ли ни на полметра нарастили… Народ шутил после: «Вон горшки на изгороди торчат… »
«Откуда он все это знает?» – тоскливо подумалось Голбину…
– Вопрос вам такой: Вы хоть раз чувствовали, ощущали себя безгрешным? У вас случались хотя бы небольшие отступления от канонов безгрешной жизни? Или вам ваше существование всегда ощущалось как единственно правильное? Без всяких отклонений в сторону греха?
– Да вам какое дело! С какой стати вы мне тут допрос учиняете? Я жил так, как считаю нужным и правильным. И сейчас так же существую – ведь я еще не покойник, правда? Выйду на следующей станции – и больше мы с вами никогда не встретимся!
Человек в черном балахоне хохотнул странно. И произнесенные им слова показались Голбину речью сумашедшего…
– Э, нет, Геннадий Васильевич! Не выйдете вы больше из этого вагона никогда! И жизнь ваша – это жизнь такого греховодника, для которого круги московской кольцевой покажутся кругами Ада! Вы, Геннадий Васильевич, наверняка читали Данте? “Божественную комедию” помните? В ней автор повествует о девяти кругах Ада, которые ждут каждого смертного за разные грехи его в земной жизни. Ну, в первые круги там поселяют за небольшие проступки. За них полагаются страдания в основном моральные. А вот нижние круги – это уже серьезно, там греховодникам выдают по полной программе. Я вам напомню лишь о трех кругах Ада,которые вас ждут в этой подземке…
Четвертый круг – для Еретиков и Лжеучителей.
Седьмой – для насильников и убийц. Грешники обречены на вечное кипение в кровавой реке.
Восьмой круг – для обманщиков. Вечное бичевание и горение в кипящей смоле.
И вы все эти три круга вполне заслужили своей жизнью,потому что были и лжеучителем, и убийцей, и обманщиком.
– С какой стати вы мне тут мораль читаете и всякую чушь предрекаете?? Допрос учинили! Я жил так, как считал нужным и правильным. И сейчас так же существую – ведь я еще не покойник, правда? Выйду на следующей станции – и больше мы с вами никогда не встретимся! Жаль что санитаров в метро нельзя вызвать!
Человек в балахоне опять хохотнул….-
– Э, нет, Геннадий Васильевич! Вы теперь до конца дней своих будете сидеть здесь- и кататься, кататься, кататься по кольцевой ветке московского метро! Как по кругам дантовского Ада!
«Станция Комсомольская!”
Открылись двери вагона, народ рванулся к выходу. Голбин очнулся, хотел подняться с места, не смог… “Черного человека” рядом не было.
А подземка продолжала нарезать круги по бесконечной Кольцевой линии. Мозг впавшего в ступор Голбина фиксировал лишь привычные при жизни словосочетания…
«Станция Марксистская!»
«Станция…Краснопресненская…!»
« Станция…Октябрьская!»
Поезда подземки носились по гигантскому кругу под Москвой. Сотни тысяч людей входили и выходили из вагонов, спеша по своим бесконечным делам и прихотям. Метрополитен жил своей обычной суетной жизнью, под землей люди передвигались, читали книги, влюблялись и прощались, смеялись и плакали, радовались и печалились, встречались и прощались…
И только один человек уже был далек от всего этого.
Заполночь Работа метро завершилась.. Машинист подземки вел состав на ночлег. Пассажиры отсутствовали.
«Станция Баррикадная!»
« Станция Баррикадная!»
«Станция Баррикадная! Конечная!»
Тупик. Вагоны подземки были пусты. Лишь в одном из них обнаружился сидевший в углу единственный пассажир. Он был мертв. .Документов при нем не было.
– Мертвец в метро – это, конечно, не чрезвычайное проишествие. У нас и самоубийства случаются, и убийства, и несчастные случаи. Бывает все, подземная жизнь – она такая же разнообразная, как и надземная, – резонно заметило милицейское начальство метрополитена, узнав о происшествии. – Важно, что именно явилось причиной смерти – и кем является этот пассажир?
С первым проблем не было, вердикт медицины был однозначен: сердечный приступ, инфаркт. А вот с определением личности покойного возникли проблемы: при скончавшемся гражданине не обнаружили никаких документов, кроме небольшого сборника произведений древнего поэта Данте Алигьери. Но это ничего не объясняло…
Целых пять дней труп Геннадия Голбина ждал своей участи.
Наконец было решено предать его земле как “тело неустановленной личности”.
Но произошло невероятное – один из милиционеров долго всматривался в фотографию усопшего. И вдруг произнес:
– Нельзя его безвестным зарывать! Это лицо я видел знаете где? На гостевой трибуне Красной площади во время какого-то правительственного мероприятия! Туда случайных людей не пускают!
Стали спешно наводить справки. И выяснилось, что бомж, умерший в подземке и весь день мертвым катавшийся по кольцевой линии – не кто иной, как один из крупных руководителей Великой Партии товарищ Г.В. Голбин.
Тело было передано вдове, которая почему-то даже не разыскивала пропавшего мужа…
Какие мистические силы заставили Голбина опуститься в царство Аида живым- и уже не выпустили более? Почему он не поехал к дочери на такси? Почему его целых пять дней не разыскивали ни жена, ни дочь, ни внук?
Странный конец невероятно «успешной» жизни. Или «черный человек», привидевшийся Голбину в метро, был посланцем иных, нам неведомых миров?
Мистика. Жуть. Необъяснимость.
Судьба?
(Окончание следует).