После раздумий и многократного откладывания все же решил понемногу помещать некоторые отрывки из книги Нины Николаевны Дроголюб «Домик на Венце», многим, конечно, известной. Полагаю ее лучшим произведением о городе в жанре, который можно определить как «краеведческие мемуары». В повествовании соединяются уникальное описание Ульяновска середины 20 века, семейная хроника, рассказы о многих людях, живших в городе, и непосредственность воспоминаний детства с «лирическими отступлениями». А слог какой! Сомнения же касались, главным образом, возможности представить достойный текста визуальный ряд. Книжное и документальное фото тут мало подходит, что ж, вышло как вышло. Да простят меня пользователи социальных сетей за использование некоторых любительских снимков из личных страниц и альбомов групп, чем обычно стараюсь не злоупотреблять. Эту публикацию представляю в качестве пробной, если будет интерес и пожелания, готов продолжить. Не ежедневно, конечно, но чередуя с другими темами.

***
Н.Н.ДРОГОЛЮБ «ДОМИК НА ВЕНЦЕ», Ульяновск, 2004 (избранные отрывки).
***
СТОЛБЫ.
«Я странствую по городу родному,
По улицам таинственно-широким…»
А теперь я предлагаю Вам, мой уважаемый читатель, побродить со мной по улицам, переулкам и удивительным местам города моего детства, отрочества и юности. Сейчас эти места либо исчезли с лица Симбирска-Ульяновска, либо исчезают на наших глазах, влача жалкое существование.
Столбы – так называли горожане торговые ряды, построенные в 19 веке, принадлежавшие городу, который сдавал их в аренду купцам. Возможно, был там и магазин обуви И.К.Михайлова, чей рожок для обуви сохранился у нас, потому что бабушка и дедушка покупали обувь в этом магазине. Рожок металлический, на нем выбита надпись: «Магазинъ обуви И.К.Михайловъ. Симбирскъ». Где теперь потомки И.К.Михайлова? Бездумно снесены Столбы. А они могли бы простоять еще много-много лет. Ведь наши предки строили на века.
Это было большое добротное двухэтажное здание с высокими овальными окнами второго этажа, окруженное галереей с 18-ю колоннами по фасаду, в середине – шесть сдвоенных полукруглых колонн, остальные – четырехгранные. В нем было множество магазинов, где всегда толпился народ. В 50-ые годы там был магазин мехов и меховых изделий, которые позднее исчезли. А тогда в магазине висели роскошные чернобурки, воротники и целые шкурки с лапами, хвостом и головой серебристых лисиц, шкурки рыжих лисиц разного окраса, от желтого до ярко-оранжевого, голубой песец, белый песец, мутоновые шапки, воротники, шубы. Как-то появились дошки из кротовых шкурок. Мама купила себе такую. Нежный мех на ощупь напоминал шелковистый бархат.
В магазине, где продавали ткани, был большой выбор легких летних тканей: крепдешина, вольты, майи, маркизета, ситца и вновь появившегося материала под названием штапель.
Обувь почти вся была отечественного производства, но появлялась и чешская, фирмы «Батя», переименованной в «Цебо», немецкая. Кстати, обувь, в основном, фабрики «Скороход»: туфли, ботинки, лодочки. Шилась она из хорошей кожи, на прекрасной кожаной подошве. К тому же во времена моего детства, после войны и до середины 50-х, была летняя обувь из парусины – самая дешевая. Мужские туфли и женские тапочки, их чистили зубным порошком или мелом. У дедушки тоже были такие, и я доводила их до белизны зубным порошком. Они были удобные – легкие, мягкие, хорошо мылись.
Одежда осенне-зимнего сезона была в основном темных тонов: черного, коричневого, темно-серого, темно-синего. Но в середине 50-х появились китайские женские и мужские легкие пальто из габардина светлых тонов: серые, светло-серые, с нежным оттенком молодой зелени.
Да, совершенно забыла, в послевоенные годы в центральных магазинах стояли еще старинные металлические кассы с выбитым рисунком на блестящих боках.
В конце 50 – начале 60-х годов стали появляться кафе-мороженое, где можно было культурно посидеть, заказав порцию пломбира с медом, сиропом, орехами и бутылку газированной воды. Открылось такое кафе и в Столбах, со стороны улицы Карла Маркса. Летом мы часто ходили туда с моей подругой Лидой Старостиной, а потом гуляли по нашему «Бродвею», как молодежь называла улицу Гончарова, или шли на Венец. Кроме промтоварных, в Столбах были и галантерейные, и кондитерские магазинчики. А напротив, на другой стороне улицы Гончарова, на первом этаже, располагался гастроном, где в конце 40-х – начале 50-х чего только не было: висели различные виды копченых колбас, окорока, стояло множество видов виноградных вин, грузинский, армянский коньяк, вина с заводов «Абрау-Дюрсо», позднее появились импортные виноградные вина. Помню очень хорошие «Мускат розовый» и «Мускатель» с нежным ароматом и вкусом.
За стеклами витрин лежали желтые сыры нескольких сортов (по просьбе покупателей сыр нарезали тонкими ломтиками); несколько видов пирожных, бисквитных и песочных – и это было настоящее бисквитное и песочное тесто и очень вкусный нежный крем. В судках лежала икра: оранжевые шарики красной кетовой, серая зернистая, пласты черной паюсной. Икру продавщица подхватывала деревянной лопаточкой и клала на лист вощеной бумаги, паюсную резала ножом. Мама обычно брала 50-100 граммов – это была порядочная горка икры.
Были там, конечно, и сладости: карамель «Гусиные лапки», «Раковые шейки», пользующиеся особым спросом, шоколадные конфеты, «Ассорти» в красных коробочках с золотым оленем, лимонные и апельсиновые дольки (их я особенно любила), трехслойный мармелад, белая и розовая пастила, зефир, монпансье в коробочках, халва.
Продавщицы были всегда вежливы, мне самой не приходилось сталкиваться с невнимательным отношением или слышать от взрослых о грубости и хамстве (да я тогда и не знала, что это такое). Возможно, это было следствием того, что многие знали друг друга в лицо, или оставался еще тогда большой пласт городской культуры, который просуществовал до начала 60-х годов, а впоследствии был смыт мощным потоком выходцев из деревень и других городов. И появились на улицах моего любимого, уютного и чистого города пьяные и сквернословы.
Но вернемся к прилавку нашего «Гастронома». Все это изобилие производила и присылала Москва, за исключением пирожных и икры. Пирожные были местные, а икра из Астрахани и Дальнего Востока. Ажиотажа никакого не было, кто был в состоянии купить эти продукты, заходили и покупали, как правило, понемногу. Стоили продукты недешево, а зарплаты были небольшие. Поэтому никаких очередей в гастрономе не было. Но в простых магазинах мы стояли в очередях и за хлебом, и за сахаром, и за молочными продуктами (номер очереди писали на ладони химическим карандашом).
В основном, ходили на базар, чтобы купить мяса, картошки, селедки, наварить щей, отварить картофель, нажарить котлет. Хороша была душистая картошечка с селедочкой, заправленной подсолнечным маслом с лучком, да густые, наваристые щи с куском мяса!
Итак, отправимся на базар.
***
ГОЛУБКОВСКИЙ ПОРЯДОК. БАЗАР.
«Гусь да баба – торг, два гуся и две бабы – ярмарка».
Старинная поговорка.
По воскресеньям мама ходила на базар, когда я подросла, стала брать и меня с собой.
Мы шли по нашей Завьяловской улице, сворачивали на широкую улицу Ульянову, бывшую Стрелецкую, застроенную большими добротными домами-особняками, сворачивали за угол ограды, окружавшей сад особняка Шатрова, переходили на Советскую (бывшую Спасскую), на которой стояла моя родная школа №7, и по Карла Маркса (бывшей Дворцовой) спускались вниз мимо маленького магазинчика «Военная книга», промтоварного магазина, где продавалось множество мелочей в 50-ые годы, начиная с богатой палитры разноцветных мулине и заканчивая сумочками и китайскими расписными зонтиками из шелка с бамбуковыми ручками. А в «Военной книге» я покупала себе краски, карандаши и прочие мелочи. Там же я приобрела готовальню, логарифмическую линейку и глобус. Глобус стоял на столе, за которым я занималась, потом он перекочевал в книжный шкаф, который был сделан по заказу дедушки для моих книг. В одном из отделений шкафа лежали учебники, тушь, краски, карандаши, кисти и коллекция наборов художественных открыток, которые я начала собирать с 14-ти лет и продолжала до конца 80-х, пока они не исчезли с прилавков магазинов.
Но продолжим наш путь. Мы проходили мимо кинотеатра «Пионер», переходили проезжую часть улицы Гончарова (Б.Саратовская) и вступали на деревянный мост, построенный через овраг, по дну которого текла речка Симбирка, по ее берегам летом цвели веселые, яркие лютики и одуванчики…

Дом семьи Дроголюб «на пересечении улиц Завьяловской и пл.Пролетарской, на Старом Венце» (ул.Пролетарская / б-р Пластова) и сквер «Любовь». Из книги Н.Н.Дроголюб «Домик на Венце», Ульяновск, 2004.

Н.П.Облезин. «Старый Венец». Из календаря «Ульяновск в акварелях художника», 2009.

Улица Ульянова (Стрелецкая). Фото из музея «Градостроительство и архитектура Симбирска-Ульяновска».

На Венце. Источник: ok.ru/group42898811781326 – «Ульяновск», Светлана Лукьянова (Гарявина).

И.В.Лежнин. «Ульяновск. Улица Советская». 1962 г. Из альбома «Современное изобразительное искусство. Ульяновские художники. Конец ХХ – начало ХХI века», Ульяновск, 2005.

Торговые ряды – «Столбы». 1960 год. Источник: ok.ru/group42898811781326 – «Ульяновск», Вера Русина-Купраш.

Торговые ряды – «Столбы». 1960-ые годы. Из книги «Улица Гончарова», автор-составитель А.Ю.Шабалкин, Ульяновск, 2015.

На улице Гончарова. Источник: ok.ru/group42898811781326 – «Ульяновск», Светлана Лукьянова (Гарявина).

Перекресток улиц Гончарова и К.Маркса. Справа – гастроном (Гончарова, 38), о котором рассказывает Н.Дроголюб. Источник: ok.ru/mariin, Владимир Киселев.

И сам гастроном (Гончарова, 38), 1950 год. Источник: russiainphoto.ru, из архива Вячеслава Егорова.