Император Александр I в поездки по стране и за границу непременно брал с собой любимого кучера-богатыря Илью Бойкова, уроженца села Загудаевка Симбирской губернии, который был влиятельнее иного генерала.

Приложил руку к возведению Троицкого собора
Традицию царских путешествий по России заложил император Петр I, но его ближайшие наследники уезжать далеко от Москвы и Санкт-Петербурга почему-то не хотели, и лишь при правлении Екатерины II поездки стали постоянными.

Внук Екатерины Александр I от бабки не отставал. После победы над Наполеоном и возвращении из заграничных походов в 1815 году в последнее десятилетие жизни у государя не было практически ни одного года, когда бы он не совершал длительных поездок по России. В 1824 году победитель Наполеона решил отправиться на восток страны и посетить уральские заводы. Именно во время этой поездки государь прошел по Волге на гардкоуте от Ставрополя до Самары. В начале августа 1824 года начальник главного штаба барон Дибич сообщил Симбирскому губернатору Андрею Федоровичу Лукьяновичу о намечающемся в сентябре того же года визите государя императора Александра Павловича в Симбирск. 16 августа 1824 года император отправился в очередное путешествие по России.

5 сентября он прибыл из Пензы в Симбирск по Московскому тракту и при въезде в город остановился для переодевания в доме купцов купеческих братьев Алексея и Степана Шишкиных. На память царь подарил их матери и женам по бриллиантовому перстню.

При посещении острога Александр обратил внимание на содержавшихся там знаменитых в то время курмышских разбойников по прозванию Пахомка и Васька, которые в продолжении нескольких лет наводили своими злодеяниями ужас на жителей не только Симбирской, но и соседних губерний. На вопрос государя, сколько убийств они совершили, один из них отвечал, что в точности не упомнит, но не менее 30, причем объяснил, что жертвами их злодеяний были преимущественно священники. Они на коленях просили о прощении, но император сказал, что для таких извергов не может быть ни помилования, ни снисхождения. Впоследствии они были наказаны кнутом, причем старший не вынес и умер под ударами, а младший жил недолго после экзекуции.

К традиционному обеду в честь императора были приглашены знатные люди симбирского общества, среди которых были архиепископ Амвросий, губернатор А.Ф. Лукъянович и губернский предводитель дворянства князь М.П. Баратаев, основатель и бессменный мастер симбирской масонской ложи «Ключ к добродетели».

После обеда государь прогуливался в саду, устроенном при Александровской больнице. Еще в 1801 году симбирское дворянство купило на окраине города, у купца Пустынникова, большой сад с домом и постановило устроить в этом доме больницу, наименовав ее в честь царя Александровской. Рядом с больницей находился сад, который также был назван Александровским. Вот в этом саду купечество и угощало Александра чаем и фруктами из оранжерей и садов Симбирской губернии.

Вечером того же дня в честь высокого гостя симбирским дворянством был дан бал. Открыл его Александр Павлович с княгиней Александрой Николаевной Баратаевой, а потом танцевал и с другими дамами.

7 сентября, в воскресенье, в 6 часов утра, государь присутствовал при закладке нового собора, который местные дворяне решили возвести в память о воинах-симбирянах, погибших в Отечественной войне 1812 года. Окончательный вид этого собора по чертежам симбирского архитектора Михаила Коринфского Александр не только внимательно рассмотрел, но и собственноручно утвердил.

Император положил в основание будущего собора камень, заделал его известкой, посредством приготовленной для него серебряно-вызолоченной лопатки, поднесенной губернским предводителем дворянства.

После церемонии закладки храма государь уехал из Симбирска, направляясь в Самару. По пути следования туда он решил посетить вначале Ставрополь, а потому отправился в южном направлении на село Большие Ключищи. Там император решил переночевать. Для него была приготовлена лучшая в селе изба, принадлежавшая одному из крестьян. Посередине ломящегося от разнообразных яств стола почетное место занимали блюда из лучшей волжской рыбы. По отзывам государя, наибольшее удовольствие доставило ему радушие и сердечность жителей села. После обеда он беседовал с матерью хозяина Авдотьей Сафоновной и его двенадцатилетней дочкой Прасковьей, расспрашивал их о семейных делах и подарил им сто рублей ассигнациями. Существует предание, что хозяин дома после пребывания в нем царя взял себе фамилию Царев и все его последующие родственники также отныне именовались Царевыми.

Добрый богатырь
Все поездки по Симбирску и за его пределами государь совершал со своим любимым кучером Ильей Байковым, который сопровождал Его Величество во всех поездках, не только по России, но и за границу. Илья Иванович Байков был уроженцем села Загудаевка Симбирского уезда. Село это прежде принадлежало симбирскому помещику Лукину. Его сын Дмитрий был на два года старше Ильи. Как это ни удивительно, дворянин и его крепостной дружили. Возможно, их сближало то, что оба были силачами. Были случаи, когда вместе они вытаскивали из дорожной грязи конные экипажи и крестьянские телеги.

Когда Дмитрия Лукина отвозили на учебу в Морской корпус в Санкт-Петербург, то с ним отправили и Илью. У Ильи Байкова с детства была большая привязанность к лошадям. В столице Илья иногда посещал конюшни, там давал дельные советы. Его заметили, стали приглашать работать кучером у разных господ. Накопив деньги, он выправил свой паспорт, став именоваться мещанином.

Женился, в его семье появилась дочь. Но своего бывшего хозяина, знаменитого в империи силача Дмитрия Лукина, Илья не забывал, навещал, когда морской офицер находился дома, помогал тому по хозяйству.

Судьба Байкова круто изменилась, когда он 1 декабря 1801 года устроился на работу в придворную конюшню Александра I, тогда-то Лукин и дал другу вольную.

Кстати, годами позднее, после получения известия о том, что его бывший барин, капитан 1-го ранга, командир линейного корабля «Рафаил» Дмитрий Лукин погиб в ходе Афонского сражения, Байков рассказал о смерти друга императору. Тот назначил вдове Лукина пенсию, а его сыновей Константина и Николая устроил в Пажеский корпус, из которого они вышли офицерами.

Миролюбивый и добрый богатырь Илья настолько полюбился императору, что с тех пор на протяжении четверти века они не расставались ни на день – даже отпусков преданный кучер не брал. За это время вместе с императором он объездил пол-России и Финляндии, побывал в Варшаве, Вене и множестве других европейских столицах. И такая преданность была вознаграждена: в 1808 году кучер получил землю для строительства дома, да не где-нибудь, а на Фонтанке, между Аничковым и Чернышевым мостами, еще через пять лет – ссуду на строительство в 20 тысяч рублей.

Влиятельная персона на козлах
О благосклонности императора к кучеру Байкову знала элита обеих столиц. И, конечно, многие пытались этим пользоваться. Не было более верного способа донести идею или просьбу лично Александру I, чем передать ее Илье Байкову. По версии писателя Валентина Пикуля, государь даже сказал однажды кучеру: «Существует же у меня комитет для принятия прошений, так ты у себя дома свой комитет завел». А потому даже генералы считались персонами менее влиятельными, чем этот лейб-кучер, и пытались завоевать его расположение и снисходили до приятельских объятий.

Александр Тургенев упомянул в своих «Записках», что лично видел генерал-адъютанта Федора Петровича Уварова, который взбирался на козлы императорской коляски, чтобы обнять кучера Илью Байкова.

Среди множества просителей были и те, кто вызывал искреннее сочувствие лейб-кучера. Благодаря мемуарам Николая Ивановича Лорера сохранилась история о том, как Байков вызволил из казематов генерала Лошакова, который после боя самовольно уехал к красавице-жене, за что был осужден и сослан. Все прошения жены оставались безответны. Тогда-то и посоветовали ей обратиться к Илье Байкову: «Он добрый человек и пожалеет вас».

Лейб-кучер велел генеральше нарядиться поярче и ждать коляску императора на Адмиралтейском бульваре, чтобы ее можно было различить в толпе. Едва заметив Лошакову, Илья Иванович, ловко управляя лошадью, подъехал так, чтобы она переступила постромку и остановилась. В этот же момент женщина оказалась у ног Александра I и осмелилась озвучить просьбу о помиловании мужа. Прощение она получила, а кучеру император лишь пригрозил: «Илья, это твои штуки?».

Но сколько бы ни случалось подобных совпадений, Александр Павлович был все так же благосклонен к своему бессменному кучеру. И на гауптвахту в 1822 году Байков угодил вовсе не из-за очередного назойливого просителя. Разозлить императора ему удалось всего одним словом – «знаю».

Случай этот описан в «Записках декабриста» Лорера. Илья Байков сам рассказал ему, что государь никогда не называл адресов, а лишь кивал в ту сторону, куда следует повернуть, поэтому кучер постоянно поглядывал на хозяина. И однажды, увидев очередной кивок, Байков сболтнул: «Знаю, Ваше Величество», на что моментально получил гневный ответ: «Кучер ничего не должен знать, кроме лошадей!». А по приезде в Зимний дворец тут же оказался под арестом.

Близость к Александру I едва не послужила поводом, чтобы сделать кучера… почетным членом Академии художеств. Якобы в качестве кандидатуры на это место предложили министра внутренних дел, графа Виктора Павловича Кочубея, который особых заслуг в искусстве не имел, зато был близок к императору. В ответ на это было предложено на тот же пост поставить лейб-кучера Байкова: «Он не только ближе всех, но еще и впереди государя сидит». До сих пор неизвестно, достоверный ли это факт или исторический анекдот, но после предполагаемых событий автора этого высказывания, вице-президента Академии художеств Александра Федоровича Лабзина, сослали в Симбирскую губернию.

О том, насколько популярным в Петербурге был личный императорский кучер, говорит и другая история. Якобы однажды Александр I попал под дождь и уехал в Зимний дворец с первым попавшимся извозчиком. Денег с собой император, естественно, не возил, а кучер его не узнал и счел офицером из дворцового караула. Поэтому государю пришлось оставить в залог шинель и отдать распоряжение лакею, чтобы тот вынес к крыльцу плату за проезд – рубль серебром. Деньги немалые, но шинель стоила куда дороже, поэтому извозчик настаивал, что вернет ее только лично хозяину. Тогда пришлось расплатиться Илье Байкову – только после этого извозчик понял, кого на самом деле подвозил, ведь далеко не все знали императора в лицо, а вот его лейб-кучера – едва ли не каждый петербуржец.

Ни на день не оставляя императора, был с ним Байков и в последней поездке в Таганрог. И поскольку умер император вдали от света, ходили слухи, что на самом деле его держат в заточении, а похороны подложные. В одном из писем на родину жена английского посланника леди Дисборо отмечала: «Говорят, что ничто так не успокоило народ в отношении подлинной смерти императора, как то обстоятельство, что Байков лично вез катафалк. Когда народ видел Илью, он знал, что тот никому не позволил бы себя обмануть, и что никому не удалось бы убедить его везти что-нибудь еще, кроме тела покойного господина».

Новый император Николай I за верную службу подарил Байкову бархатный кафтан с золотым шитьем, но взял себе нового кучера, а Байков несколько лет возил императрицу Александру Федоровну. В 1836 году он был уволен со службы «за старостью и слабостью здоровья». В его формуляре было записано: «Служил при отлично хорошем поведении, усердно и беспорочно, в отпусках не был». Ему установили пенсию в 1000 рублей в год.

Умер Илья Иванович Байков 17 апреля 1838 года. Похоронили его в Санкт-Петербурге на Волковом кладбище.

Галина Величкина, заведующая сектором образовательных программ Ульяновского областного краеведческого музея им. И.А. Гончарова