На старом кладбище

На кладбище, пристанище людском,

Всем грустно от предчувствия разлуки.

В старинный храм, овеянный снежком,

Крестясь, входили дети и старухи.

 

Я обошёл его со всех сторон.

Сырые стены вспухли от мороза.

Ряды могил. Осины и берёзы

Вплелись корнями в запредельный сон.

 

Кресты и звёзды. Просто бугорки.

Пропеллер «яка». Кружева оградок.

О тех, что бесконечно далеки,

Теперь подумать можно без оглядок.

 

Кто им сейчас я, кто мне все они,

Лишь знаю я да старое кладбище.

Сюда, как на родное пепелище,

Я прихожу в родительские дни.

 

Есть час, когда  душа беседует со мной.

И, словно храм величественный, дума

О неизбежной бренности людской

Парит на крыльях городского шума.

 

 

Две жизни

 

Я опять попытаюсь

Узнать, кто я  есть,

В раз полсотый, наверно,

А, может быть, больше.

Только выпадет снег,

Словно добрая весть,

Я пройдусь непременно

По первой пороше.

 

С этой мыслью я шёл по ней

Лет в двадцать пять

В первый раз, когда всё,

Во что верил, пропало.

И решал, то ль пришла мне

Пора умирать,

То ли, с духом собравшись,

Начать всё сначала.

 

День был ясен.

Сверкали под солнцем снега.

И ни звука вокруг,

Никакого движенья.

И внезапно во мне

Прозвучала, как песня, строка…

Так случилось моё

Как поэта рожденье.

 

Я обрёл в этот миг,

Что, не зная об этом, искал,

Что вошло в мою душу

Сиянием дивного света.

И две жизни прожил,

Две судьбы на себе испытал –

Человека земли

И летящего к звёздам поэта.

 

Я опять попытаюсь,

Узнать, кто я  есть,

В раз полсотый, наверно,

А, может быть, больше.

Только выпадет снег,

Словно добрая весть,

Я пройдусь непременно

По первой пороше.

 

   Последний лист топорщится

 

Путями поднебесными

Нахоженной тропой

Весна приходит с песнями,

А осень — с тишиной.

 

Последний лист топорщится

На клёне у плетня.

Ему о чём-то хочется

В упор спросить меня.

 

Ответ давно я знаю.

Он ясный и простой.

И бережно срываю

Кленовый лист сухой.

 

— Лети, приятель, по ветру,

Будь счастлив, так и быть!

И я отправлюсь по миру

Вслед за тобой бродить.

 

Курлыканья прощальные

Не слышу с высоты.

Настали  дни печальные

Предзимней немоты.

 

Ледок прихватит Волгу,

Замолкнет плеск волны.

Осталось ждать недолго

Мне полной тишины.

 

Вот такой ко мне осень пришла

 

Порыжела трава, порыжела.

И дубрава насквозь проржавела.

Облака словно мокрые льдины.

Чуть повыше  их — говор гусиный.

 

Вот такой ко мне осень пришла —

Сиротливой  без бабьего лета.

Под дождём проливным, без тепла,

Сентября проржавела карета.

 

Отменён листопад-карнавал:

Всю неделю дожди, днём и ночью.

Листовей, листобой, листовал —

Все отправлены в отпуск бессрочный.

 

И смывают  листву, и смывают

На холодную землю дожди.

Зловременье  грядёт, наступает,

От такого пощады не жди.

 

Оно схватит нас всех  за грудки,

Так встряхнёт, что посыпятся слёзы.

Знаю, песни мои коротки,

Потому что умолкли берёзы.

 

Время солнца ещё не пришло,

Но грядёт оно, к правде взывая.

И поставить стихи на крыло

Мне поможет гусиная стая.

 

                   Слово

 

Земля над бездною юлой

Летит сквозь звёздные метели.

И наша жизнь лишь еле-еле

Видна под облачной золой.

 

Она судьбы своей не знает,

Что, может завтра, всех нас ждёт.

Ведь время будущего тает,

А время прошлого растёт.

 

Во длани Божьей всё живое,

И в ней Земли конечный срок.

Быть может Слово роковое

Для нас для всех промолвил Бог.

 

Оно уже летит стрелою

Сквозь тьму и свет скоплений звёзд,

Чтоб вспыхнуть взрывом над Землёю,

И омертвить её насквозь.

 

И плоть земная с буйной силой,

Извергнет плазменный поток.

И жизнь надолго станет  глиной,

Пока о нёй  не вспомнит Бог.