Артур Таниев
То, что когда-то было спортом, превратилось в бесконечную череду финансовых спекуляций и безумный, главным образом, восточный, базар.

Символом этой ярмарки тщеславия стал, конечно, футбол. Я вообще не представляю, как болельщики могут сохранять интерес к этому виду спорта, если учесть, во что он деградировал. В выпусках новостей сегодня едва ли не больше информации о ценах, за которые один клуб «продал», а другой «купил» того или иного игрока, чем о результатах матчей. Так прямо и говорится: «ПСЖ продал форварда такого-то за столько-то». Как килограмм колбасы или подержанную иномарку, или пару крепостных из собственности помещицы Салтычихи. Возможно, только в нашей русской интерпретации так, но если это перевод, скажем, с европейских языков, то я лично ничего не понимаю. Ведь это при живой Декларации прав человека, провозгласившей самоценность человеческой личности и то, что человек – не вещь!

Идет этот разврат по большей части с Востока. Несколько лет назад Китай, возмечтав стать великой футбольной державой, объявил скупку по всему миру игроков и тренеров, предлагая за них по тем временам феноменальные суммы – до 100 млн долларов за единицу. Причем совращать взялись даже звезд первой величины, как, например, главного тренера сборной Германии Иоахима Лёва, которого сманивали зарплатой выше, чем он получает у себя на родине. Но Лёв отказался.

На смену Китаю пришли ближневосточные шейхи, становящиеся хозяевами, в частности, европейских команд и идущие на спекулятивные рекорды. Так, совсем недавно французский клуб «Пари Сен-Жермен» (ПСЖ) купил игрока испанской «Барселоны» Неймара за общую сумму 222 млн евро. Для сравнения, рекордом 1973 года были 0,9 млн (тоже в евро), уплаченные «Барселоной» за переход из голландского «Аякса» футбольной легенды Иохана Круиффа. Взлет цен в сотни раз в данном случае обеспечил нефтяной Катар, владеющий ПСЖ.

Этот рекорд продержался, однако, всего пару дней, когда пришла информация об отступных за другого игрока в 600 млн евро. Не помню точно, о ком шла речь. То ли об аргентинце Пауло Дибала, перешедшем из итальянского «Ювентуса» все в ту же «Барселону», то ли об итальянце Марко Асенсио, заключившем контракт еще на один срок (кажется, с «Ювентусом»). А отступные – это деньги, которые клубу обязаны заплатить, если игрок уйдет из него до истечения контракта. Вот 600 млн и заплатят в случае чего. Сумма, кстати, показательна для оценки состояния нашей, российской, экономики. 600 млн евро – это около 42 млрд рублей. Или годовой бюджет Ульяновской области. За пару ног Дибалы или Асенсио, иначе говоря, все, что тратит регион с населением в миллион 200 тысяч человек в течение года на все свои нужды, включая воровство и распилы. Не смешно ли нам в ситуации столь вопиющей нищеты понтиться и претендовать на какой-либо в принципе статус на мировой арене?

Специалисты догадываются, что бурная торговля игроками давно не имеет ничего общего ни с футболом, ни со спортом вообще, а является сферой кромсания финансового пирога. Кромсания зачастую серого. Никто не может отследить это мельтешение туда-сюда десятков, сотен миллионов и миллиардов долларов и евро, из которых, как подозревают, огромная часть прилипает к рукам передающих. Кроме всего прочего, это убивает футбол как массовый спорт. Звезды перетягиваются в клубы-миллиардеры, которых в мире меньше десятка, после чего гоняются между ними. Все прочие клубы сваливаются в аутсайдеры, будучи не способны конкурировать с грандами ни по классу игроков, ни по доходам.

Так сдулся практически весь российский футбол. Даже питерский «Зенит» с его газпромовскими деньгами оказался не в состоянии гнаться за игроками первого эшелона и постепенно отступает. Не дает наш футбол больше и мастеров мирового класса. Потихоньку затухает владелец английского «Челси» Роман Абрамович, кидавший когда-то за звезд миллионы фунтов стерлингов без счета. Откидался, похоже. То есть супермонетизация футбола и других топовых видов спорта означает одновременно и их глубочайший кризис, который поставил спортивных функционеров в тупик. Что со всем этим делать, функционеры пока не знают. Ну, а болельщикам остается все то же – свистеть.