А.Ф.ЛАБЗИН: «…Соединить в себе умел дар философии с любовию к искусству…»
(М.А.Дмитриев «К садику кн. М.П.Баратаева»)
28 (26-го?) января (9/7 февраля по н.с.) 1825 года в Симбирске, в ссылке, умер вице-президент Академии художеств, почетный член Московского университета, поэт, переводчик, издатель А.Ф.Лабзин. В этом случае уместно вспомнить именно дату смерти. Ведь при рождении и на протяжении почти всей жизни Александр Федорович не был связан с Симбирском. А завершился его жизненный путь именно здесь.
А.Ф.Лабзин родился в Москве, в дворянской семье 28 апреля 1766 года. В 10-летнем возрасте Александра отдали в гимназию при Московском университете, в 1780 г. он – один из лучших учеников – становится студентом. К этому времени относятся первые литературные опыты и переводы. Лабзин первым переводит на русский язык «Женитьбу Фигаро» Бомарше.
Примкнув к масонам – московским мартинистам – А.Ф.Лабзин стал одним из самых выдающихся представителей российского масонства. Этот круг составляли такие люди, как И.Г.Шварц, Ю.Н. и Н.Н.Трубецкие, И.П.Тургенев, И.В.Лопухин и др. Лабзин был близок к известному просветителю Н.И.Новикову и звался его «племянником». Он занимается литературным творчеством и издательской деятельностью, выпускает десятки книг. В 1806 г. начинает издавать «Сионский вестник», которому тогда покровительствовал сам император Александр I.
Начав службу с самых низших должностей в Москве, а с 1789 г. в Петербурге, Лабзин быстро поднимается по карьерной лестнице. В 1804 г. он занял пост директора департамента военно-морских сил, затем стал членом Адмиралтейства и одновременно вице-президентом Академии художеств. Получил звание академика и генеральский чин действительного статского советника. А.Ф.Лабзин был знатоком живописи, покровительствовал художникам. Так, он оказал большую помощь в трудных обстоятельствах знаменитому портретисту Д.Г.Левицкому. В.Л.Боровиковский написал несколько его портретов, скульптор Прокофьев создал бюст.
Все рухнуло в одночасье. Случай, приведший к опале и ссылке Лабзина описан многократно, начиная с Герцена. Обратимся к его изложению Александром Николаевичем Блохинцевым. «В сентябре [13-го] 1822 года на одном из заседаний Совета Академии художеств ее президент А.Н.Оленин предложил избрать в почетные члены Академии трех графов: Аракчеева, Гурьева и Кочубея. Такое предложение вызвало недоумение и растерянность со стороны членов Совета. Наступившая пауза… была нарушена вице-президентом Академии А.Ф.Лабзиным, который спросил Оленина, чем эти графы зарекомендовали себя в области изящных искусств, и за какие прегрешения господин президент хочет покарать Академию введением в ее состав этих господ? … Президент ответил, что все трое очень близки к особе императора. В ответ на это остряк Лабзин заявил, что в таком случае он предлагает избрать почетным членом Академии царского кучера Илью Байкова, так как тот не только близок к государю, но даже сидит к нему спиной».
Последствия не замедлили сказаться. О случившемся было доложено Александру I, находившемуся тогда в Вероне. 20 октября последовал указ об увольнении Лабзина от должности вице-президента, а вскоре – о ссылке. Один из «оскорбленных» – министр внутренних дел В.П.Кочубей указал место ссылки – г.Сенгилей Симбирской губернии.
Конечно, эта история делает честь смелости и принципиальности Лабзина. Но, как справедливо замечали ульяновские краеведы А.Н.Блохинцев, М.Х.Валкин и, особенно, Е.К.Беспалова, скандал в Академии стал лишь поводом. А может – последней каплей. Истинные причины лежали гораздо глубже. Российское масонство было формой дворянской оппозиции правительству. Публикации Лабзина вызывали недовольство многих высокопоставленных особ. В 1818 г. был закрыт «Сионский вестник» – событие, тяжело пережитое издателем, даже вызвавшее у него «падучую болезнь». А в 1822 г. император подписал указ о запрещении масонства.
В случае Лабзина оппозиционность к власти не вызывает сомнений. Описан факт распространения им эпиграммы на Александра I, авторство которой приписывается Пушкину:
Православный государь –
Наших бед виновник.
Полно, братцы!.. Он не царь.
Много, что полковник.
Так что итог, несмотря на относительный либерализм императора, был закономерен. А.И.Герцен заметил: «В царствование Александра политические гонения были редки, он сослал, правда, Пушкина за его стихи и Лабзина».
Почему местом ссылки был избран именно Сенгилей? Н.И.Тургенев предполагал (1822), что Лабзин сам выбрал Симбирскую губернию, имея там знакомых. Граф Кочубей в донесении императору (10 ноября 1822) в качестве аргумента указывал, что город «преимущественно окружен татарским населением, и тамошний полицмейстер, бывший улан по имени Дзичканец, пользуется репутацией очень строгого человека». Но вот интересный момент. Сенгилей – ближайший уездный город к селу Загудаевке, родине лейб-кучера Ильи Байкова, которого Лабзин предпочел скорее видеть в числе академиков, нежели графов. Черный юмор власть предержащих?
Итак, 13 ноября 1822 г. 56-летний А.Ф.Лабзин, с женой Анной Евдокимовной и воспитанницей Софьей Мудровой, племянницей известного врача М.Я.Мудрова, выехали в ссылку. Ценные сведения о пребывании А.Ф.Лабзина в Симбирской губернии оставил в своей книге воспоминаний Михаил Александрович Дмитриев, племянник поэта И.И.Дмитриева. Он пишет: «Заслуженный больной старик, с больною женою… отправился… по дурной дороге, в простой кибитке, к дальнему и неизвестному месту своего назначения. …Под Москвою вывалили их из кибитки, и старухе Лабзиной повредило это больную ногу». По пути семейство на несколько дней остановилось в Симбирске, в доме князя М.П.Баратаева. Лабзин был тепло встречен почитателями – бывшими симбирскими масонами.
12 декабря Лабзин прибыл к месту ссылки. Семья разместилась в простой избе. М.А.Дмитриев: «Плохо было изгнанникам в Сенгилее: в этом городишке не находили они самонужнейших потребностей жизни; но один симбирский помещик, Петр Петрович Тургенев…, прислал им воз домашних припасов и другой с лекарственными травами, без которых они были бы в большом затруднении и по недостатку денег, и по неимению никаких средств в небольшом и бедном городе». В Сенгилее тогда не было даже врача.
В мае 1823 г., после хлопот в Петербурге сестры Лабзина и по ходатайству князя Голицына, семье было разрешено переехать в Симбирск и пожалована пенсия в 2000 р. Они поселились на Московской улице в доме Назарьевых. Городское общество отнеслось к изгнаннику с большим почтением, а находившиеся теперь «в подполье» масоны приняли решение оказывать ему всяческую помощь. Но сам Лабзин отнесся к повышенному вниманию настороженно. М.А.Дмитриев: «Александр Федорович, вследствие строгости, с которою было с ним поступлено, был сначала в несколько раздраженном состоянии. Князь Баратаев был ему как родня, но посещения всех других казались ему просто любопытством и даже были подозрительны; и потому он принимал посетителей неласково».
Но постепенно искреннее сочувствие и поддержка симбирян изменили его отношение. Порой помощь оказывалась без огласки. Так, начальник удельной конторы А.А.Крылов, договорившись с хозяйкой дома, где жили Лабзины, доплачивал ей за наем квартиры. А Александр Федорович, считая, что жилье обошлось ему очень дешево, так и не узнал этой тайны. М.А.Дмитриев: «Надобно отдать справедливость тогдашним жителям Симбирска: они терпеливо переносили первоначальную раздражительность изгнанника и добились его искренней признательности и искреннего чувства дружества».
В Симбирске Лабзин близко общался с М.П.Баратаевым, П.П.Тургеневым, М.А.Дмитриевым, курмышским помещиком Д.И.Поповым, сенгилеевским уездным судьей К.К.Якобием и т.д. Эти и многие другие люди были частыми гостями в его доме. Дмитриев приводит слова Лабзина: «Я думал, что, уезжая из Петербурга, оставляю там друзей, каких уже не нажить, но… нашел здесь таких искренних и добрых друзей, каких у меня и там не было». Но более всего он любил общение с архимандритом Покровского монастыря отцом Серафимом. Оба образованные, религиозные, но очень разные люди, они близко сошлись и часто встречались. И каждый раз возникали жаркие споры о религии, нередко приводившие к взаимной досаде. Это не мешало им относиться друг к другу с большой теплотой и глубоким уважением.
В симбирскую ссылку Лабзин приехал уже больным. А здесь душевное состояние и тяготы жизни еще более ослабили здоровье. Лечение местных врачей не принесло результатов. В начале лета 1824 года Лабзин принял приглашение П.Н.Ивашева погостить в его имении в Ундорах и попробовать лечение минеральными водами. В написанных в 1867 г. воспоминаниях С.А.Лайкевича (по Е.К.Беспаловой) рассказывалось об этом: «Мы пробыли в Ундорах 2 месяца, где больной был свеж и весел. И чего там только не было, чтобы доставить удовольствие! …Радушное гостеприимство хозяев, радушное избранное общество, прогулка, музыка, пение, вечер всегда заключался исполнением музыкантами зори, а певчие пением «Коль славен наш Господь в Сионе». Приятная атмосфера и целебные воды принесли облегчение, но ненадолго…
В сентябре 1824 года Симбирск посетил Александр I. Императорский кортеж проехал под окнами Лабзина, на козлах сидел кучер Илья Байков, невольно сыгравший роковую роль в судьбе опального академика. А тот уже не мог подняться с постели и лишь слышал колокольный звон. Накануне высочайшего визита друзья просили Лабзина подать прошение о помиловании. Он отвечал: «Как я буду просить прощения, когда не знаю вины моей…». Софья Мудрова, воспитанница Лабзиных, тайно отправилась с просьбой к императору, но не была допущена. Больному становилось все хуже. На вопросы о здоровье он говорил: «Доктор, который мог меня вылечить, уехал. Кто еще может мне помочь?». В январе 1825 года Александр Федорович Лабзин скончался.
«Все любившие, сострадавшие… отдали ему последний долг; особенно плакали друг его П.П.Тургенев и архимандрит, у которого при отпевании часто прерывался голос». Похоронили Лабзина на кладбище Покровского монастыря, под окнами кельи отца Серафима. На могиле был установлен крест из дикого камня, обработанного в виде неотесанных бревен. По просьбе Анны Евдокимовны Лабзиной М.А.Дмитриев написал четверостишие-эпитафию. Бронзовую табличку с ней поместили на памятнике:
Всю жизнь он верен был учению Христову,
Как веровал, так жил,
И братьям путь открыв к Спасителеву слову,
Он запад дней своих страданьем освятил.
На старинной фотографии надгробия читается дата смерти: 28 января 1825 года. Ряд авторов, называя дату 26 января, никак это расхождение не комментируют.
Анна Евдокимовна после смерти супруга была вольна вернуться из изгнания. Но куда было ехать и на что жить? Ее и воспитанницу Лабзиных, Софью Алексеевну, пригласил к себе в Москву дядя последней, доктор Матвей Яковлевич Мудров. Там они и остались.
За могилой А.Ф.Лабзина ухаживал отец Серафим. Но в 1830 году его перевели в другой монастырь. Ушли из жизни все, кто знал и любил Александра Федоровича. Могила оказалась потерянной. Постепенно забылось в городе и его имя, и факт проживания в Симбирске. Интерес к личности Лабзина возродился с образованием Симбирской губернской ученой архивной комиссии. Уже на 2-м ее заседании, 1 августа 1895 г., И.А.Иванов обратил внимание членов СГУАК на статью академика Н.Ф.Дубровина в журнале «Русская старина». В ней, в частности, говорилось о ссылке Лабзина в Сенгилей, где он «…прожил до половины 1823 года, испытывая крайнюю нужду… Однако в следующем году судьба Лабзина была облегчена, ему… позволено переехать в Симбирск, где он встречен был весьма радушно бывшими масонами, во главе которых стоял князь Баратаев…». Далее в журнале комиссии отмечалось: «Но в настоящее время могила Лабзина остается неизвестною». Протокол заседания СГУАК был опубликован в «Симбирских губернских ведомостях», что вызвало интерес к опальному академику в обществе.
В 1897 году, в ходе подготовки к празднованию 250-летия Симбирска, могила Лабзина была найдена и приведена в порядок, восстановлена табличка с эпитафией. Ну, а потом могила Александра Федоровича разделила судьбу всего Покровского кладбища… В 1997 году, при восстановлении участка Покровского некрополя, были найдены отдельные фрагменты каменного креста с могилы Лабзина. Сам памятник и бронзовая табличка не сохранились.
Долгие годы имя А.Ф.Лабзина было известно лишь узкому кругу специалистов. Но нельзя не отметить и того, что к его личности и периоду пребывания в Симбирске не раз обращались известные ульяновские краеведы. В последние годы особенно большой вклад в изучение этой темы и сохранение памяти об академике-масоне внесен Еленой Константиновной Беспаловой. А с декабря в музее «Симбирское купечество» работает выставка «Вольные каменщики Симбирской губернии». Ряд ее материалов посвящен Александру Федоровичу Лабзину и его симбирским друзьям.
Использованы материалы книг и публикаций:
М.А.Дмитриев «Главы из воспоминаний моей жизни», М., «Новое литературное обозрение», 1998.
А.Н.Блохинцев «И жизни след оставили своей…», Саратов, 1985.
М.Х.Валкин «Памяти достойны» («Ульяновская правда» от 18 августа 1988 г.).
Е.К.Беспалова «Тайна альбомного послания» («Ульяновская правда» от 2 марта 1996 г.
Е.К.Беспалова «Ссылка А.Ф.Лабзина и симбирские масоны» («Памятники Отечества» №41 (5-6), 1998 г.).
В.К.Кузьмин «Карамзин, Лабзин. Две судьбы» («Карамзинский сборник. Наследие Н.М.Карамзина и современное состояние российской науки и культуры», материалы конференции, Ульяновск, 2013).
Журнал 2-го заседания Симбирской губернской ученой архивной комиссии 1 августа 1895 года (то же: «Симбирские губернские ведомости» 1895, №84) и др.

В.Л.Боровиковский. «Портрет Александра Федоровича Лабзина в синем кафтане…». После 1816 г. Государственная Третьяковская галерея (из коллекции П.Н.Лайкевича).

В.Л.Боровиковский. Портрет Анны Евдокимовны Лабзиной (жены А.Ф.Лабзина) с воспитанницей С.А.Мудровой. 1803. Государственная Третьяковская галерея.

И.П.Прокофьев. Бюсты А.Ф. и А.Е.Лабзиных. 1802. Государственный Русский музей.

Илья Байков, лейб-кучер императора Александра I. Иллюстрация из книги Н.К.Шильдера «Император Александр I: его жизнь и царствование», т.4, СПб, 1905.
Уроженец села Загудаевки Симбирской губернии, Илья Байков уже в 1805 году правил царским экипажем. Император относился к нему с большой симпатией. В 1824 г. лейб-кучер вместе с Александром I побывал в Симбирске и возил его по городу. На похоронах императора в декабре 1825 г. Илья категорически отказался уступить место на козлах траурной колесницы парадному вознице, и московский генерал-губернатор кн. Голицын был вынужден предоставить ему эту честь. Потом Байков возил императрицу Александру Федоровну. Благодаря скопленным за годы службы средствам, он стал купцом 1 гильдии, купил в Петербурге несколько каменных домов.
Широкую известность Илья Байков приобрел благодаря невольному участию в истории опалы А.Ф.Лабзина. А ссыльный академик очутился по соседству с родиной лейб-кучера…

Император Александр I.
«Российский царственный дом Романовых», издание для народа К.Л.Бороздина, СПб, 1896.

Памятник-часовня в Киндяковской роще. По А.Н.Блохинцеву – масонский храм, построенный в конце 18 века для собраний Симбирской масонской ложи.
1) Фото начала 20 века.
2) Линогравюра Д.И.Архангельского (из альбома «Век минувший. Архитектурный Симбирск», 1924).

Надгробие на могиле А.Ф.Лабзина.
Фото Н.С.Петрова, 1912 г.
(А.Скала «Симбирский Покровский некрополь. Кладбище Симбирского Покровского мужского монастыря (XVIII – XX в.в.)», Ульяновск, 1997).