Ведущий Клуба – Жан Миндубаев.
Гость Клуба – писатель, поэт, драматурги Николай Полотнянко.

От ведущего.
На предстоящей неделе (30.05.2018) исполняется 75 лет (как сказали бы в XIX веке) «известному труженику литературной нивы» Николаю Полотнянко».
Ну, цифра почтенная. Поэтому поводу состоится даже (как выражаются уже в 21 веке) «специальное мероприятие» – то есть пройдет чествование юбиляра во «Дворце книги», куда уже всех и приглашают, подчеркивая, что даже в эпоху победоносного возвращения капитализма в Россию «Вход свободный».
О юбиляре сказано немало, приведу лишь краткую справку. Она гласит.
«Николай Алексеевич Полотнянко родился 30 мая 1943 года в Алтайском крае. Он окончил Литературный институт имени А.М. Горького. Первая поэтическая публикация состоялась в 1968 году в газете «Омская правда». С 1973 года писатель живёт в Ульяновске.
Николай Алексеевич является автором романов: «Государев наместник» (2011), «Жертва сладости немецкой» (2013), «Бесстыжий остров» (2013), «Загон для отверженных» (2014), «Счастлив посмертно» (2014), «Клад Емельяна Пугачева» (2014), «Атаман всея гулевой Руси» (2014), «Минувшего лепет и шелест» (2014), комедии «Симбирский греховодник» (2010), а также поэтических сборников: «Братина» (1977), «Просёлок» (1982), «Круги земные» (1989), «Журавлиный оклик» (2008), «Русское зарево» (2011) и других. С 2006 года он является главным редактором журнала «Литературный Ульяновск». В 2008 году Николай Полотнянко был награждён Всероссийской литературной премией имени И.А. Гончарова, в 2011 году — медалью имени Н.М. Карамзина, в 2014 году — орденом Достоевского 1-й степени.»
А теперь позволю себе несколько «размышлизмов». Так уж сложилось в России, что гусляры, сказители, летописцы, сочинители всегда были замечаемы во власти – ну и в оществе слегка. Припомним: автора «Слова о полку Игореве» по сей день ищут; поэту Державину за «Оду» о некой «киргиз-кайсацской» царице императрица Екатерина Великая даровала золотую табакерку с бриллиантами; Александра Пушкина взял под личную опеку император Николай I; стихослагателя Демьяна Бедного (Ефима Придворного) поселил рядом с собой в Кремль «гений человечества» Владимир Ленин; выпивоху и скандалиста с трепетной душой и чистым сердцем Сережу Есенина прикончили в гостинице… Ну и так далее.
В общем внимание к сочинителям было.
А в наши дни, скажем – Николай Крутонравов вместе с супругой объявлены как бы даже гениальными явлениями природы… Так что власти всегда внимательно присматривались к пишущему люду. Ну, а читатели, вроде почитывают или не почитывают написанное. И чаще всего помалкивают. Обидно, но так.
Внимание было, да- но уж слишком разнообразное…
Поэтому вернусь-ка я к личности юбиляра Полотнянко. Ну, как читатель.
Во-первых, я благодарен Николаю Алксеевичу за то, что он предоставил мне увидеть в своих романах поволжскую историю, ее действующих лиц «в натуре» – то есть художественным способом. Он как бы оживил историю – и это был очень значимый и удачный писательский замысел.
Во-вторых, Полотнянко умудрился даже вывести некоторых своих героев «на сцену», создав несколько пьес. И это тоже получилось у него вполне достойно. Жаль только, что сцена ограничилась типографским станком – до театра пьесы не дошли.
В-третьих. Полотнянко написал огромное количество стихотворений. В них он продолжает лучшие трпдиции русской классики, не ударяясь во всякого рода выкрутасы, типа «имаженизма», «верлибризма» и прочие изобретения литературных фокусников, которых Иван Бунин называл просто шарлатанами.
А в стихах Николая Полотнянко чувства и мысль не подвергаются «искусственному осеменению». И потому они естественны и гармоничны.
Пожалуй, хватит. А то обвинят меня бесчисленные графоманы во всех смертных грехах – от безграмотности – до низкопоклонства. За грамотность, конечно, не ручаюсь – все же татарин, да уж…Но вот низкопоклонством, лакейством и угодничеством никогда не страдал..
Жан Миндубаев.

***

Николай Полотнянко. БОГДАН ХИТРОВО (поэма)
I.
Лампада жёлто тлела под иконой.
Петушьим гребнем алая заря
Над Волгой воссияла.
Ржали кони.
Вилась позёмка, искрами горя.

Перекрестившись истово три раза,
Он из ковша плеснул в лицо воды.
День впереди – бдить царские наказы,
Доносы разбирать, вершить суды…

Зевнул, по-волчьи клацнув челюстями.
Испил вина из кубка своего.
Почти всю ночь провёл в острожной яме
Без сна Богдан Матвеич Хитрово.

Вокруг народец на разбои прыткий.
Глаза сомкнёшь – и вот она, беда.
Вчера ногаец показал на пытке,
Что из Заволжья движется орда.

Он приказал не медлить и сегодня
Разведку выслать, ибо враг не ждёт.
В окошко глянул: наготове сотня
Казаков гарцевала у ворот.

Он знал, что не вернётся каждый пятый
Из посланных…
Коварен старый хан!
И в горницу, огромный, звероватый,
Вошёл на зов походный атаман.

Боярин Хитрово промолвил:
– С Богом!
На всё три дня. Засады бережись!..
Ворота заскрипели. Из острога
Станица с гиком перешла на рысь.

За нею взвился белый хвост метели.
Вставало солнце, разгоняя мрак.
И к воеводе, как сквозняк сквозь щели,
Проник подьячий с кипою бумаг.

Бочонок – статью, мордочкой – лисица,
А вьёт слова, как будто чародей.
Поморщился боярин на мздоимца.
В кнуты б его, да жалко – грамотей.

Другого не найти во всей округе.
Всё ведает в делах, собачья сыть.
Вон – целый ворох приволок докуки,
На всё ответить надо, рассудить…

-II-
На крыше съезжей снег шуршал половой.
Склонился люд.
Богдану Хитрово
Царь повелел вершить в краине новой
Суд праведный от имени его.

И в этот день пред ним прошли чредою:
Должник – на правеже весь день стоять,
Крестьянин беглый – выдать с головою,
Базарный тать – на год в оковы взять.

По всей Руси ещё гноила смута,
От Пскова до окраинной земли.
Пришёл указ, чтобы повинных в бунте
Словить, дабы на Дон не утекли.

И зорко бдить за понизовой степью,
За каждой шайкой, каждым бунтарём.
Поволжье тлело, словно угль под пеплом,
Чтоб распалиться разинским огнём.

Вокруг конца не видно лихолетью,
Как будто бесы кружат над страной…
Из думы отписали:
Лютой смертью
Казнить воров, что взяты за разбой.

Всё сделать, как в Москве приговорили,
Подьячему велел.
Свершился суд.
Чтоб прорубь на Свияге прорубили,
А кат покруче просолил свой кнут.

-III-
Снежинки комарьём в лицо метнулись.
Пахнуло свежим деревом крыльца.
Под шубою тяжёлою сутулясь,
Смотрел на Волгу Хитрово с Венца.

Скулил у ног бродячий пёс острожный.
Боярин злобно пнул его под дых.
Казачья сотня сгинула в Заволжье.
Четвёртый день, как нет вестей от них!

И где они?.. Увязли в снежных топях?
А может быть, не дале, как вчера,
Их головы чубатые на копьях
Подъяты возле ханского шатра?

И завтра огласится диким гулом
Окрестность от нахлынувшей орды.
Он приказал удвоить караулы
И за острогом выставить посты.

Стрельцам – готовить сабли и пищали.
Вокруг – сторожевые жечь костры.
Послал гонца в Корсун, чтоб не зевали,
Отставили похмелья и пиры.

Строптивцам посулил свою немилость,
Чтоб в строй встал каждый ратный человек.
И весь рубеж, засекой ощетинясь,
Был наготове отразить набег.

В Москву б сейчас… Но далеко столица.
На помощь от неё надежды нет.
На нём сейчас поволжская граница,
И он один за всё несёт ответ.

Позор и слава – всё в руке у Бога,
Но воевода не порушит честь.
Гонец стучит копьём в врата острога,
И он готов услышать злую весть.

***