От ведущего.
Даже не знаю что тут сказать… Просто почитайте. Поймите, как важна поэзия в нашей суматошной жизни. Прочтите, помолчите, подумайте.

Поэт Евгений Бодунов. Дальше обо всем расскажут его стихи.
Ж.М.

***

Евгений Бодунов
Новые стихи.

Я привык рождаться в январе,
Как вода привыкла по коре
Добегать до каждого листа,
Как привыкла быть верстой верста.

Как привык нестись извечно свет,
Как привык жить много-много лет
Старый дуб, и зеркало всех нас
Попривыкло видеть много раз.

Как однажды пёс привык встречать,
Как привыкла быть родною мать,
Как привык когда-то кислород
Вдохом заходить и в нос, и в рот.

Как привыкла ёлка под салют
Веселить по миру разный люд,
Как привыкла сонная река
Вдаль идти одна издалека.

Как привыкла нас терпеть Земля,
Как привыкла после «Соль» быть «Ля»,
Как устав бежать без задних ног
Ты привык, что всё решает Бог.

…И когда посмотришь напрямик
Кто там, где, к чему, и как привык,
Всё совсем окажется не тем,
И сейчас, и позже, и затем.

И не там, окажется, был прав,
И не тот тебе присущ был нрав,
Как ты знал, и в этом-то и есть
Счастье, и твоя благая весть.

И совсем я, глупый дуралей,
Не привык к приходу январей,
Не привык ни жить, ни умирать,
Знать, как есть, своих отца и мать.

Всё впервые в мире и для нас,
Хоть и было миллиарды раз.
Слышишь? Нам с тобою дан лишь миг.
Но должны мы стоить тысяч книг.

Художник

Он рисовал как в первый раз,
Так искренне, непонарошку:
Звезду, огонь счастливых глаз,
И соловецкую морошку.

Он рисовал изгиб реки,
Там, где и нужно быть изгибу,
Чтобы умением руки
Мог кто-то выудить в ней рыбу.

Он рисовал пчеле цветок,
Малышку, и малышке маму,
Он западу дарил восток,
Заждавшемуся-телеграмму.

Он рисовал тебя, меня,
Листок, лежащий на асфальте,
Тень яблони к закату дня,
Берёзку в летнем лёгком платье

Он рисовал нам лёгким сном
И в нас, за всяким праздным бредом,
Болело Слово об Ином,
Тот Мир, что был совсем неведом.

Он краской рисовал, дождём,
Чтоб ты, уставший, снова ожил.
Мы не умрём, хоть все пройдём.
Спасибо за Картину, Боже.

Она ждала его домой.
Готовила на кухне ужин.
Запахло в воздухе зимой.
Он незаметно стал ей нужен.

А за окошком темнота,
Скорее снег прилёг бы что ли…
И мысли, мысли: эта,та…
Нет-нет, сейчас не время боли!

Но ведь ни разу не звонил,
Ну почему, ну что такое?
И в душу лезет липкий ил.
А их ведь скоро станет трое.

Все переделаны дела,
Поправить может занавески?
Отмыта ванна добела,
И приготовлены нарезки.

Что до него обретено?
Она сейчас не вспомнит даже,
Лицо Судьбы–Веретено,
В ней место дару есть и краже.

И кот пришёл, урчит тепло,
Колдуя, ластится об ноги…
Да что случится-то могло
С ним, дорогим её, в дороге…?

А не обидела ль его?
Но было всё вчера в порядке…
Но что же делать…? Ничего?!
Но как?! Такой ведь сумрак хваткий!

И слышит будущий малыш,
Как в ней испуг у сердца бьётся…
И с неба и помело, и с крыш,
И из души уходит солнце…

И дом, хоть верь, а хоть не верь
Стал тесным, сумрачным. Стал эхом.
Час ночи…Ключ…Открылась дверь…
Родной, родной, родной приехал!!!

А ты пришла!

Танечке!

Июль был скуп на облака,
И в солнце всё кругом промокло,
Смотрела ввысь твоя рука,
А дом, дыша, раскрыл все окна.

Ты вся–что утро в этот час,
И можешь просто так, без стука,
Войти в моё пространство глаз
Будь даже в нём рябая скука.

Я ждал дождя и занемог
От недосна, от недомыслей,
От самых разных: «Смог–не смог»,
Блужданий в смысле и в бессмысле.

А ты, как женщина, как друг,
Пришла волнением прибоя,
Рассыпав сотни ярких дуг,
Я был один, но вот нас двое!

И в кофе август ты несёшь
Сама ещё того не зная,
И жизнь моя–простая брошь-
В твоих руках уже иная.

И ты всесильно молода,
Но знаешь то непонаслышке,
Как проливается вода
На наши планы, сны и книжки.

Ты пишешь в тайную тетрадь,
Рисуешь там сюжет из солнца,
И тихо веришь–умирать
Душе и правда не придётся!

И ты мне–радость,ты мне–свет,
(Хотя бываешь и сварлюша!)
И я теплом твоим согрет,
Тем, Настоящим, не из плюша.

Тридцать третья весна

Тридцать третья весна, тридцать третья,
Вот уже близок возраст Христа,
Собираю в пакет междометья,
Молчаливо стою у холста.

Холст–то жизнь моя, разные кисти
Рисовали на нём, да и я
Много видел холстов, много истин,
Много радостей от Бытия.

Много краски, я это не скрою,
И не к месту, не к тем, невпопад,
Наважденьем, морскою волною
Изводил я сполна и подряд.

А сегодня стою молчаливо,
Так устав от своей же мазни.
Благодатная ль вспахана нива,
Чтоб ему прошептать: «Вот, возьми…»?

И стою у холста, весь я вымок
От потоков фальшивых нот,
От своих же причуд и ужимок,
Оттого, что ослеп как крот.

И сегодня мне нечем, нечем
Крыть счёт жизни в своём бреду.
Но по-прежнему очеловечен,
По какому не шёл бы льду.

Мы капканы себе и клети
Смастерили из старых грёз.
Скоро лето придёт тридцать третье…
Подарю ему свежих роз!

* * *
Время падало и текло,
Тормошило нас всех в пути,
И бросало нас на стекло
Не считая до десяти.

Время тихо входило в дом,
И тогда, кем себя б не мнил,
Позабыв обо всех «Потом».
Я лопатой с себя скрёб ил,

Я сдирал с себя тьму и медь,
Чтобы тьма не скребла меня,
Чтоб она на меня смотреть
Не могла на закате дня

Время вышло. Куда? На свет?
Я букет нарвал разных дней,
Подарю его без примет,
Приписав: «Прошу, не болей!».

Или ,может, согрею чай,
В эту майскую ночь вдвоём
По простому и невзначай!
Поживём мы с ним, и споём.

Небо в окна взойдёт звездой,
Перед ним я и мал, и наг,
Перед ним я щенок простой,
Перед ним я ребёнка шаг.

Время падало и текло,
Торопило всех нас в пути
Стать прозрачными, как стекло,
Тень забыть свою, и идти.

Год без тебя

Посвящение Евгению Белянину

Год без тебя. Год, как твоя гитара
Замолкла так внезапно, больно, вдруг.
Год как она-свидетельница Дара
Не видела твоих прекрасных рук.

А сами мы, увидевшие руки
В те дни, когда явилась к нам Судьба,
На гроб смотрели, и на дом, что в муке
Вдруг понял, что на свете нет тебя.

И, сдавливая боль у горла где-то
От многих исходило: «Ну, дыши…»,
Тебя, как птицы маленькие лето,
Мы провожали с трепетом души.

А ты молчал, заснувший между делом,
И, испугавшись, не сводили глаз
Тебя любившие, к которым ты не телом
Потом за год являлся столько раз.

…Год без тебя. Год как твоя гитара
Не видела твоих прекрасных рук.
Ты где-то есть, Его свидетель дара.
Ты просто перешёл на новый круг.

Играли в поле пацаны…

Играли в поле пацаны,
Смеялись и стрекоз ловили,
Бежали, не считая мили,
В лохмотья изодрав штаны.

Играли весело, шутя,
Без самомненья, без тревоги,
Была загадкой даль дороги,
И мир вокруг был сам–дитя.

Витали в небе облака,
Как яблок аромат в прихожей,
А день стоял такой погожий,
Что отражались в нём века.

Играли в поле пацаны,
И ягодой полны карманы,
И знать ещё им слишком рано,
Что спит в земле кошмар войны.

Что невозможно рассказать,
Как здесь живыми погибали,
Как выстояли, хоть упали,
Как некого на помощь звать.

Как в этом поле пацаны
И не в игру, и не играли,
И не на белом покрывале
Легли среди своей страны.

Не нужно, маленьким, им знать,
(Нет, нужно, только чуть попозже)
Что здесь снимали клочья кожи,
То маму вспомнив, а то «мать».

Как уж казалось, что вот-вот,
И уцелел, и снова выжил,
Но обжигает сердца ниже,
И больно плавится живот…

…Играли в поле пацаны.
Смеялись, и стрекоз ловили.
А облака по небу плыли
Куда-то вглубь большой страны.

Играли в поле пацаны..

* * *
Город. Ночь. Прозревший перекрёсток
Вспомнил всё вперёд на двести лет.
Ветрено, и стаи снежных блёсток
Дополняют Вечности мольберт.

Я иду, укутавшийся в холод,
Счастлив весь: случился же, и жив!
И от суеты как лёд отколот,
На потом заботы отложив.

Я пишу письмо Тебе в три строчки,
Ради них всего себя скоблю.
В том письме есть всё, нет только точки,
Господи, спасибо, что люблю.

Жизнь моя проносится кометой,
Сколько мне дано? Всё не в беду.
Потому что в мире столько света,
Что без боли вряд ли пропаду.

Потому что жизнь, она–как ваза,
Вдребезги разбиться можно вмиг,
Запросто, вот хоть сейчас и сразу.
Или скиснуть вдруг–и ты старик.

Город. Ночь. Луна. И бродит эхо,
Я лечу по заданной оси.
Каждое мгновение–что Веха,
Господи…Спасибо и спаси.

Знаю, от Тебя в пути мне каждый,
И не нужен слишком важный вид.
Потому что точно мне однажды
Пред Тобой явиться предстоит.