В начале декабря в Ульяновске пройдёт уже ставшей традиционной декада отечественной истории. Она приурочена к дню рождения (красивая цифра 12.12!) нашего знаменитого земляка Николая Карамзина, возведённого в сан первого российского историографа. Первый он историк или нет – вопрос отдельный и в данном случае неважный. Важно другое. Карамзин – знаковая фигура в деле научного осмысления того, кто мы, зачем мы.

Понятно, что любая история – это возможность поговорить о нас, настоящих, и о нашем будущем. Однако настоящность дня сегодняшнего не отрицает подлинность прошлого. Мифологизация истории, создание параллельной истории мстит и мстит жестоко. Примеров тому – десятки. Французы, быстро забывшие во что им обошлись имперские мечты Наполеона I (Франция стала первой страной, где началось устойчивое сокращение рождаемости – с третьего десятилетия XIX в.), и во время революции 1848-1851 гг. снова поддались «наполеоновскому мифу», выбрав реинкарнацию империи. Жажда величия обернулась катастрофическим поражением Второй империи в 1870 г., чередой унижений и кровавых войн с Германией в веке двадцатом. Немцы, в свою очередь, создавшие миф о случайности своего поражения в Первой мировой, «об ударе в спину национал-предателей», дали увлечь себя националистической пропагандой нацистов и устремились в пропасть миража мирового господства…

Умный – не тот, кто учится на своих ошибках. Умный – тот, кто учится на чужих. История в этом смысле – великий учитель. Сегодня многим понятно, что наша страна подошла к новой развилке. Историческая декада, Карамзин – повод провести инвентаризацию нашего идеологического багажа, порядком обносившегося и перепачканного. Стараниями наших СМИ, да и, что греха таить, в результате печального личного опыта слова «демократ», «либерал», «коммунист» стали ругательствами. На телеканалах господствует консервативная и даже охранительная идеология. Но насколько наши представления об идеологических и политических направлениях соответствуют действительности?

Наш симбирский–ульяновский материал даёт прекрасные иллюстрации тем, кто хочет разобраться в вопросе. Напомню, что кроме земляка Карамзина – столпа консерватизма, в Симбирске родился Николай Иванович Тургенев (1789–1871) – один из крупнейших деятелей российского либерализма, с губернией тесно связано имя С.Т. Аксакова (1791-1859) – основателя «славянофильства». Не говоря уже о В.И. Ленине (1870-1924), можно вспомнить М.А. Суслова (1902-1982) – секретаря по идеологии Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза и Ю.Н. Афанасьева (1934-2015) – идеолога оппозиции в период «перестройки».

Возмутителем спокойствия выступил С.Н. Серягин, филолог, краевед, член Союза краеведов Ульяновской области. Да, существует устойчивое мнение о консервативных взглядах Н.М. Карамзина. И для этого есть веские основания. После увиденных им лично ужасов Французской революции Карамзин занял чёткую позицию по отношению к самодержавию. Единовластие – вот необходимое условие существования государства: «Россия основалась победами и единоначалием, гибла от разновластия, а спасалась мудрым самодержавием». Монархия, отстаиваемая им, может быть лишь абсолютной – о представительном органе, ограничивающем власть правителя, не может быть и речи: «Две власти государственные в одной державе суть два грозные льва в одной клетке, готовые терзать друг друга, а право без власти есть ничто». Но есть и другой Карамзин. В переписке с друзьями он неоднократно заявлял о своей приверженности идеалам либерализма. Можно утверждать, что Н.М. Карамзин был одновременно консерватором и либералом, также смело можно сказать, что он не был ни тем ни другим. Приверженность либерализму или консерватизму – так или иначе внешняя оценка, если угодно характеристика, тогда как сам Н.М. Карамзин был живым человеком. Просвещенным сыном своего времени со всеми противоречиями. По словам П.А. Вяземского: «Карамзин легко мог бы быть во Франции издателем и проповедником так называемых конституционных понятий, а Гизо [французский историк, премьер-министр Июльской монархии] на месте Карамзина ходатаем и заступником так называемого самодержавия» (письмо А.И. Тургеневу от 23.11.1845 г.).

В.В. Ошкин, кандидат политических наук из Центра истории и культуры региона АНО «Центр стратегических исследований» аргументирует традиционный подход: «Конечно, политические взгляды Н.М. Карамзина не стоит подгонять под шаблон консерватизма или либерализма начала XIX века, а тем более под современные лекала. Несомненно, преобладание консервативного вектора в годы, когда авторитет Карамзина в глазах императора и общественности был наиболее высок. Мало кто сделал для русской консервативной мысли больше, чем наш земляк. Мысль о том, что проблемы самодержавия можно решить подбором «хороших» управленцев и наказанием «плохих» использовал почти через сто лет доверенное лицо Александра III К.П. Победоносцев (1827-1907). Мысль о правителе страны как об отце народа прожила еще дольше. Вече, начала парламентаризма рассматривались с опаской, как анархия, «народная буйность», для обуздания которой нужно сильное государство. В своём подходе к реформам Н.М. Карамзин кажется даже более осторожным, чем основатель консерватизма англичанин Э. Бёрк. Особенно пугала симбирянина отмена крепостного права. В то же время, он высказывал несвойственные многим нынешним консерваторам тезисы об истории нашей страны, которая, собственно, и поставляла ему фактический материал для политических выводов. Так, он спокойно относился к норманизму и признавал многочисленные влияния народов Востока и Запада на русскую культуру. Открыто говорил о том, что ещё в Средние века народ наш оказался в подневольном положении, но относил это не к злому умыслу элит, а к способу выживания в конкретных условиях».

Доктор исторических наук, руководитель Центра истории и культуры региона АНО «Центр стратегических исследований» С.А. Прокопено:

«Мне всё-таки ближе позиция С. Серягина. Правда, у него есть предшественник. Почти 60 лет назад вышел перевод Р. Пайпса на английский важнейшего труда Карамзина. Этот американский советолог, ставший одним из жупелов советской пропаганды (сегодня некоторые назвали бы его «русофобом»), был глубоким славистом. Потому, может, следует внимательнее отнестись к его парадоксальной характеристике Карамзина как «либерального консерватора». Думаю, на примере Николая Михайловича видна узость рамок наших типологий, в которые не вмещаются глубокие и масштабные личности. А с учётом неизбежной эволюции взглядов и позиций задача «окончательной» классификации выглядит тем более сложной.

Сейчас же мы столкнулись с ещё одним явлением, когда продукт не соответствует этикетке. Если мы говорим, что современная российская экономическая политика либеральная,  как это соотносится с тем, что доля государственного сектора в экономике уже достигла 70%? Если мы говорим, что у нас социальное государство, то как это соотносится с постоянным сокращением расходов на социальные нужды и постоянным сбрасыванием центра на региональные власти этих обязательств без соответствующего финансирования?

Хотя, если честно, я вижу главную опасность сегодня в другом. Многие депутаты и представители исполнительной власти просто не задумываются об этих «измах». Понять их можно, вал текучки и повседневных забот захлёстывает. Но нельзя сохранить одно дерево, когда идёт пал. Если мы не поднимем качество обсуждения проблем, без чего нельзя улучшить качество управления, то мы действительно рискуем заблудиться в лесу».