ЖАН МИНДУБАЕВ.
СВЕТОФОР ВЕСНЫ

«Все врут календари… «Подтверждаю: врут. И синоптики — тоже. Вот, скажем, нынче: чего только нам не наобещали! И «небывало раннюю весну», и глобальное половодье. Но апрель уже за середину перевалиает — а где обещанное? Жидкая водичка поверх осевшего льда течет — вот и половодье…
Вообще говоря, человечество с временами года что-то слишком намудрило. В допетровские времена на Руси новый год, известно, начинался в сентябре. Сентябрь… засыпание природы… переход в анбиоз — и вдруг является Новый год? Не нелепица ли?
Но и первое января, как точка отсчета нового витка Земли вокруг солнца — тоже не «комильфо». Двадцать второго декабря наша планета прошла точку убывания света в северном полушарии — уже начал прирастать день — и вот те на: Новый год! Да он уже состоялся, братцы, в ночь на двадцать третье декабря, когда солнце к нам повернулось!!
Так и с весной: начало ее по календарю с первого марта. Но ведь только с двадцать второго марта — только! — в северном полушарии день становится длиннее ночи. И, следовательно, только с этого числа начинается оттаивание замерзавшей полгода северной половинки Земли. Вот оно, истинное начало весны! Но куда там! Мы, нетерпеливые, уже с первого марта ее приход празднуем.
Но природу не объедешь на кривой. И потому я давно сам для себя определил приметы, сообщающие поспешает или нет долгожданное утро года. Некий, так сказать, светофор весны. И красный, желтый и зеленый цвета на нем оповещают меня об этапах весноприхода с бо-ольшой вероятностью точности.чем все календари…
Вот март. Солнышко днем пригревает — ласковое, но к вечеру превращается в раскаленный медный поднос и опускается в ярко-красную купель. Ясно: что бы там не вещали синоптики, тепла не жди. Красный цвет — весны запрет.
То ли дело желтизна! Во-он под вытявшим кустом смородины появилась яркая точечка — вылез, размохнатился первоцвет мать-и-мачехи. Еще одна желтая точка на сером — это бабочка-лимонница как-то неуверенно впервые вылетела понежиться на апрельском солнышке. … И еще один желтый свет вспыхнул на пути весны — это распушилась, зацвела верба, прятавшая до поры, до времени от холодов в пушистом пухе свои нежные крохотные цветочки.
Желтый цвет — готовность номер один для весны настоящей, не календарной. Сейчас, день-другой — вспыхнет на перекрестке разрешающий, зеленый цвет: выбросит первые листочки береза, выгонит из-под прошлогодней палой листвы упругий зеленый стебель сичевичник, развернутся на лужайке средь еще жухлой травки сморщенные лопушки конского щавеля. И тут уж рванет весна без удержу, прямиком в ликующий май! Теперь ее уже никому не удержать, никаким заморозками не сковать. Вперед, на зеленый!
Этот порыв, эта неудержимость весны особенно явственно обнажается после теплого апрельского дождика, неслышно явившегося ночью. Вернувшись под вечер из леса (а сапоги в пыли — это подсохшая бурая листва прошлого года набрала на себя все, что оседало на снег в течение долгой зимы) долго-долго любуешься силуэтом березы на закатном светлом небе. Береза явно погустела — это пошли раздаваться вширь, набухать ее почки.. Значит отошла земля под корнями дерева, напиталась талой водой. Береза явно чего-то ждет, томится в предчувствии некой приятности… Вот просвистела стайка чирков по уже темнеющему небу, вот уже и серые сумерки залили окрестности. Не хочется идти в избу, зажигать огонь, кипятить чай — даже в темноте дышит, оживает все вокруг. Еле слышимые писки, шорох пробежавшей мыши, шуршанье. Просыпается, всхлипывает, шевелится земля и все на ней…
Ночью вдруг кто-то вроде бы жесткой варежкой прикоснулся к жестяной крыше. Раз, другой. И пошел шуршать — мягко, неназойливо, умиротворяюще. Это тихий дождик идет на помощь весне, это он смывает тяжесть долгой зимы, труху и нежиль…
А утро — ясное, светлое, воистину пасхальное. И — вот чудо! — исчезла вся серость вокруг. Береза осыпана изумрудными капельками листвы (за ночь развернулись!), лужайка в саду топорщится зелеными иголками, закудрявилась старая бузина возле изгороди. Благостность в природе, в душе. И улыбчив сосед, надел праздничную рубашку, тянет руку через плетень: «С воскресеньем, парень!»
И в самом деле: с истинным воскресением! Из небытия, из стужи, из печали — к жизни! к надежам! к счастью!

ЖИВАЯ ВОДА

Одна очень хорошо знакома я мне дама имеет обыкновение время от времени пылко увлекаться различными медико-биологическими новациями: от “детки” незабвенного Порфирия Иванова — до лечения ишиаса орехами дикого каштана.
И вот однажды она “заболела” поисками некой “живой воды”, которая – ну, буквально! — мертвого на ноги поставит и от любой хвори избавит. Заводские умельцы напаяли-настряпали ей кучу разных приспособлений для изготовления той самой живительной влаги с помощью электричества, серебра и ионов. Года на три на квартире у дамы что-то грелось, булькало, кипело. “Живую воду” полагалось пить, закапывать в нос и глаза — и еще куда-то… В конце-концов аппаратура была убрана на задворки: надежды на омоложение и оздоровление “живой водой” не сбылись.
А между тем есть, есть на свете живая вода! И существует она отнюдь не только в пробирках легковерных моих соотечественников и в народных сказках.Каждый может увидеть ее, подержать в ладонях, вдохнуть ее невыразимую свежесть и запах-и даже ополоснуть ею если не все тело — то хотя бы лицо. И свершивший это враз почувствует всю благодатную силу этой, настоящей ЖИВОЙ ВОДЫ…
Надо только дожить до апреля. До тех солнценосных обновляющих дней когда стылой коростой сползает с нашей земли до печенок надоевший, в ледяную лепешку слежавшийся снег — и посочилась, потекла по низинкам к ручьям, речкам и озерам полая вода. И хоть не отошла еще земля от мороза, и холодит бок с полуночной стороны (а с южной — печет жарко) — этот блеск текучей воды под солнцем, эти низины, заполняемые какой-то звонкой, жизнерадостной влагой, эта мелкая рябь под теплым ветерком нашептывают, нажурчивают, наворковывают: конец зимней мертвечине! Жизнь вернулась! Воспрянь все живое!
И не отогнать мальчишек от ручьев… И часами сидит старик на пеньке у вздувшейся речонки, уставившись в быстрый поток…И девица у родника, пока наполняются ведра, как-то уж очень кокетливо оглядывает свою ногу (пусть даже в резиновом сапожке)…Жизнью наполнила все вокруг эта всамделишная ЖИВАЯ полая вода…
Эта весенняя стихия не оставит равнодушным никого. Сколько прекрасных картин, сколько песен, сколько рассказов родилось из восхищения талой водой, смывающей не только с земли всю накопившуюся усталость, весь хлам и мусор бытия-но и с наших душ! И кому как не нам, волгарям, дано ощутить благотворность и очищение, приносимые Большой водой?
Полвека храню в сердце потрясение, испытанное возле древнего городка Свияжска в разгар волжского половодья… Круглый остров, увенчанный храмами и монастырями — весь в воде. Половодье залило всю пойму Свияги и Волги, все тракты, все пойменные леса. И она не стоит недвижно, эта стихия — а несется вниз, к Каспию. Лихо несется, тащит на себе все что ни попадя: стога сена, снесенные ворота и изгороди, разметанные в верховьях плоты. И мы, мальчишки, на утлых лодчонках гоняемся за сосновыми кряжами, цепляем их на буксир, волочем к Свияжску – за каждое бревно можно выручить рубль — а то и трешку! И я гребу, и тянется за мной сучковатый кряж, и крохотная лодка моя уже сидит по самые уши в воде. Одно качание, одна волна — и нет ни меня, ни лодки в ледяной лавине несущейся воды…
Увы! — “рукотворные моря”, лишив Волгу течения, лишили и нас радости видеть, ощущать, восторгаться волжским ледоходом и идущей вслед за ним полой водой. Но есть еще в нашем краю речки и реки, одаряющие радостью и ледолома, и разливов.
Лично я ежегодно любуюсь разгулом вешних вод возле села Сюндюково близ Свияги. Весело видеть, как гонит ветер волну над бывшей луговиной, как млеют чайки на воздушных потоках, как стоит на травяной кочке чибис, что-то высматривая возле себя… И почему-то жизнь кажется вечной, счастье- непременнным, хорошее-повседневным.
Такова целительная сила настоящей живой воды.
Особенно чувствуется это там, где стаявший снег заполнил тихие низинки в перелесках, на опушке, в луговинке. Отстоявшаяся вода прозрачна, на дне лежат прошлогодние листья, а из прогретой земли уже явилась ярко-желтая капелька цветка мать-и-мачехи…
Я зачерпнул рукой снежницу.
И — словно током по рукам:
Я детство дальнее, как птицу,
Поймал. Держу. Дрожу. А сам
В недоумении и страхе:
Все изменилось — мир и я,
Дороги, поезда, рубахи
И даже школьная скамья.
Все перечеркнуто годами!
Все перемолото в труху!
И сами мы давно с усами,
И старость вечно на слуху.
И этот знак непостоянства
Отмел былое навсегда
Но вот в ладонях, как лекарство,
Стоит весенняя вода.
И нет в ней никакого чуда —
Она из снега и из льда.
Но вновь вернулись ниоткуда
Мои далекие года.
Распахнуто над миром небо.
Печальный отодвинут срок.
И воскрешает быль и небыль
Снежницы маленький глоток.
***

От ведущего.
Странновато – но факт: явившийся из провинциальной России сельский сочинитель Степан Балолайко был замечен читателями «Глагола»! Более того: некоторые из них даже запомнили что отправившийся в Москву дядя Степа пообещал поискать в столице тот самый таинственный «ГЛУБИННЫЙ НАРОД» о непременном существовании которого месяца два тому назад объявил не абы кто- а один из видных федеральных чиновников. Он еще заявил, что таковой народ является главным хранителем и носителем всех основных устоев нашего бытия…
Видимо потому и ринулся сельский поэт Балолайко на поиски такого народца в Москву -не обнаружив такового в окрестностях своего родного села Ал- Каши…
И -представьте: нашел он «глубинных» людей! Нашел!
А как это было- в его виршах, присланных из белокаменной…
Читайте!
Ж.М.
***
Степан Балолайко.
Душой невинный
Народ глубинный…
С кейсом -и с «фейсом» невинным
(Чтоб мысли запрятать хитро)
Спустился к людишкам глубинным
Я в лучшее в мире метро…

О,Господи! Боже ! Исусе!
Скажи мне куда я попал?
Здесь все в древнегреческом вкусе:
Светильники, мраморный зал.

Гранитные плиты по стенам,
Из мрамора пол под ногой…
Да, в этом виденье Эдема
Адам был бы к месту…Нагой.

Представьте ,пожалуйста, сами:
Здесь люстра горит как звезда;
Здесь ходят прекрасные дамы,
Здесь мчат с ветерком поезда!

Живи! Веселись! Развлекайся!
Московский глубинный народ!
Собою самим восхищайся-
И двигай Россию вперед!

Куда мне,поволжскому лоху
Понять твою резвую суть?
Я долго дивился и охал
И даже завидовал чуть…

Но…Мрамор у вас под ногами.
И люстра горит как звезда…
Скажите, в какие же ямы
Уносят вас прочь поезда?

Вдруг вижу я черные дыры..
В пещеры подземные вход?
Потоком усталым и сирым
Уносит туда весь народ…

И двери вагонов как пробки
Так давят «глубинных» людей
Что в этих вагонах-коробках
Их больше чем в банке сельдей…
***
На этом письмо Степана Балолайко внезапно обрывается…Можно предположить, что ужаснувшись увиденного, сельский Овидий
спешно покинул московскую подземку…
Подождем.
Возможно ,Степан еще объявится.
Ж.М.