От ведущего.

Я обещал что «Глагол» бесконечные восхваления и фиксации новых «достижений» на ниве словесности станет разбавлять критикой, сатирой, юмором.

Держу слово: начинаем публиковать кое-что из вышеназванных жанров.

Во избежания судебных тяжб, до коих так охочи наши обиженные словотворцы – и не только они – пришлось немножко переиначить ФИО персонажей. Но читатель все же поймет, о ком и о чем идет речь…   Почитайте, посмейтесь, поулыбайтесь, подумайте кое о чем…

 

*  *  *

ЭПИГРАММЫ и экзерсисы

Степана Балолайко.

 

Д-в.

Тщеславен. Не лишен бахвальства.

Резв, как щеночек на лугу.

Всегда он льнется к сапогу.

Но только к сапогу начальства.

 

***

 

О народе «глубинном»  опять…

 

Я вернулся из столицы –

Там не люди, там все – птицы:

Крупные, вальяжные,

Очень сильно важные.

 

Я ж бедняжка из Поволжья

Со своей немытой рожей…

Я смотрю на эту стаю –

И вопрос задать желаю:

 

Почему «народ глубинный»

С сильной хваткой ястребиной

Он на нас на всех начхал-………………

Наш доход себе забрал?

Мы в глубинке пашем, сеем;

От усердия потеем…

А пришел зарплаты срок –

Весь налог от нас утек…

 

И скажите мне на милость,

Разве это справедливость?

Разве всем нам лишь в столицы

Взять да и переселиться?

 

Но молчал «народ глубинный»

С хитренькой улыбкой львиной…

Или молвил просто так:

«В Ал-Каши езжай, дурак!»

 

Осмотрев столицы веси

Новь  на родине, вновь здесь я!

Здесь старушка и избушка,

Самогон, блины пирушка.

Лес, канава, огород

И простой родной народ!

*  *  *

 

Еще от ведущего.

Новая свежесть … Я-то полагал, что  наша дискуссия с писателем Полотнянко завершена – ибо она  даже слегка утомила читателей «Улпрессы».

Ан нет! Опять звучит в интернете  негодующий голос. О чем глаголет сегодня Николай Алексеевич? Да все обо мне, грешном, печется. Цитирую:

«Это ссылка на часть опуса сувенирного писателя Ж. Миндубаева, который Совет по книгоизданию счел достойным выпустить по цене 555 руб. за экземпляр в компании с двумя такими же мастерами слова…..
Вот 7 стр. текста сувенирного писателя. (Далее идет кусок моего текста – Ж.М.)
«Скажу одно,(продолжает Полотнянко-Ж.М.) что это хорошая журналистика, неловко упакованная в форму прозаического произведения.
Миндубаев   дальтоник,как все журналисты,все  изображается им в черно-белой палитре, ему недоступно изображение многоцветности мира, оттенков человеческих отношений и многого другого, из чего художник слова сплетает языковую ткань художественно-литературного произведения.
Миндубаев из своих обкатанных саней журналиста попытался перелезть в сани писателя, и неудачно.
Но может, мы присутствуем при вспышке литературной звезды?
Возможно, сувенирная литература есть прорывной проект, открывающий новые горизонты познания конечных смыслов бытия, который Совет по книгоизданию счел нужным не информировать читателей?..
…Представление о Миндубеве как художнике слова вы можете получить из разухабистого первого абзаца. Кстати, на зачине спотыкаются все неуки в письменном словоговорении. Пустота замысла ведет к пустоте слова и всей книги.

Что до Миндубаева, то ему надо остепениться и быть тем, кем он есть; заслуженным журналистом, обниматься на торжествах с губером, говорить комплименты Нагаткиной, похваливать молодёжь, а не корчить из себя маститого писателя

И перестать нести околесицу в своем ГЛаголе, который он выпускает ради самолюбования».

Далее писатель Полотнянко делает выговор профессору Филаретову:

«Вы написали ему то, что он так жаждет о себе услышать: вранье о его мастерстве словотворца, это ему конечно, утешно слышать, но зачем обманывать старика, будить в нем надежды о мнимой памяти, которую он обретёт в потомках.

Миндубаев как личность достоин рассказа – этакий Талейран местечковой политики, селадон, судья нравственности – колоритный бы рассказ…»

Вот так: мы уже и профессоров учим уму-разуму….

*  *  *

Ну и в завершение сегодняшней тематики….

Николай Марянин.

ЯДРЁНА ТЛЯ!

(Литературный портрет провинциального зануды).

Пора, пора поведать свету:

планета хочет знать, небось,

как заурядному поэту

в советском обществе жилось?!

Он в ожидании оценки,

дрожа от значимости весь,

творил нетленки-полутленки,

свою выпячивая спесь…

А в перерывах – дурь и пьянк

от водки вспухшие брылы,

и в жижу пьяный Полутлянко

орал, что все вокруг – козлы!

Ему всех меньше надо было:

всего три рюмки выжирал –

и с увлечённостью дебила

ругаться матом начинал:

мол, все вы бездари и снобы,

в вас ни хита таланта нет,

и здесь, убогие разгрёбы,

лишь я – единственный поэт!

В безумстве пепельницу мог он

о чью-то голову разбить,

плевал в вино, свернувшись в кокон

– мол, с вами я не буду пить!

Когда ж пиита, как левретку

пинали в тон его нытью,

он Ваське-скульптору в жилетку

соплю высмаркивал свою…

С утра, когда была трезвянка,

себя не помнил, как всегда,

и на кликуху Полупьянко

не отзывался никогда.

Обкому как-то вставил клизму –

самоубийством угрожал,

хотя пел оды большевизму

и образ ленинский лобзал!

…Летели годы, как вороны,

а он и с них купоны стриг,

и диктовать свои законы

другим писателям привык.

Кропал занудные статейки

в натужно-пафосном ключе,

и в драку лез из-за копейки,

и контру видел в богаче!

Союз писателей измором

однажды взял, как лис хурму,

чтоб власти под его напором

вручили премию ему…

Но статус премия сменила,

и лет каких-то через пять

её неистовый строчила

у власти выпросил опять!

Герой былых тусовок пьяных,

брюзга, завистник и пострел,

он о своих шести романах

всему Семьдырску плешь проел…

И пьеской мучает театр в

пылу занудства своего,

по слухам, даже губернатор

скрываться начал от него!

А став редактором журнала,

совсем вошёл прозаик в раж,

его любимой темой стало –

себя, любимого, в тираж!

С других журналов без запрета

все графоманы здесь гостят,

кто может бартером за это

подборку дать его стишат…

Провинциальный дутый гений,

живой Хвостов, ядрёна мать:

уже собранье сочинений

настырно требует издать!

И клянчить звания охотник

в честь предстоящих именин:

мол, я – “Заслуженный работник”-

или “Почётный гражданин”,

одно из двух, решайте сами…

И власти снова напряглись,

как мыши, бегая глазами,

сказать коту не в силах: “Брысь!”

Теперь в него не лезет водка,

здоровье, видимо, не то,

зато, как прежде, в силе глотка –

и он бубнит чёрт знает что!

Давно питая аллергию

к чужим стихам,

о них пиит в «Литературную Россию»

со злости пасквили строчит,

своих лакеев подбивая

поставить подпись за него,

по-хлестаковски прикрывая

своё двойное естество!

И чтоб не снизилась оценка,

чтоб рейтинг низко не упал,

он как-то даже Евтушенко

версификатором назвал…

А осерчав на рок-культуру

и насмешив страну сполна,

вновь настучал в прокуратуру,

что року русскому – хана!

Сказать по правде, он не Данко,

и тлёй его не назовёшь…

Нет, он не тля, он – Полутлянко,

музейный вид, ядрёна вошь!

Ему вдохнуть бы воздух невский

и пообщаться там с людьми,

но почему-то Достоевский

подкинул орден – из Перми…

Его тщеславие съедает,

как тля капусту, потому

он грязью всех и поливает,

кто встарь не нравился ему!

Мол, вы – хромые и тупые,

сексоты все и алкаши,

вам не понять дары святые

моей измученной души!

А в той душе таится злоба-

по божьей вере – тяжкий грех,

но он с упорством юдофоба

отборной бранью кроет всех,

особо – тех, кто не ответит,

кто в мир иной отбыл уже…

Но день придёт, и он их встретит,

и ёкнет сердце в мандраже!

Да только бывшие коллеги

незримо сквозь него пройдут,

и за словесные забеги ему руки не подадут…

Не заслужил пока иного,

и вряд ли сменится сюжет:

от самолюбия больного,

увы, лекарства в мире нет!

Щемящей зависти короста

к мозгам прилипла, как клише:

пройти чистилище непросто

с незримым дьяволом в душе!

И ждать уже не стоит чуда,

портрет останется векам –

сутяга, нытик и зануда,

ворчун, зоил, бурбон и хам…

Он вечно будет из потёмков,

в мольбе губами шевеля,

взирать уныло на потомков-

ядрёна вошь, ядрёна тля!

2011.