Продолжим путешествие по Ульяновску 1920-х годов с Иваном Дмитриевичем Андреевым. Его машинописные воспоминания и несколько фотографий хранятся в краеведческом отделе Дворца книги; недавно мы прошли по описанным на их страницах спускам Симбирской-Ульяновской горы.
Большинство этих очерков-мемуаров слишком велики для одной публикации: приходится сокращать (очень жалко!) или разбивать их на части. Вот и часть предлагаемого сегодня рассказа о главной улице города уже была опубликована на странице группы с большими сокращениями под названием «Вечерний променад по Гончаровской» (9.02.2019). Было намерение так же отдельно поместить и другую половину рассказа. Но обе эти части так гармонично дополняют друг друга, что, при всей нелюбви к повторам, захотелось опубликовать их вместе. Хорошую историю не грех и перечитать.
Из-за большого объема придется сделать это «с продолжением», в двух частях. Сокращений все же не удалось избежать, но они минимальны и затрагивают только некоторые отступления от основной темы. Среди иллюстраций к тексту есть и дореволюционные снимки, но в 1920-х годах улица выглядела практически так же. В квадратных скобках добавлены примечания и поправки: за давностью лет Иван Дмитриевич допустил несколько неточностей, что, конечно же, простительно.

Из сопровождающего рукопись письма И.Д.Андреева библиотекарю Дворца книги Н.И.Никитиной:
«Уважаемая Нина Ивановна. Я Вам по телефону сказал, что вспоминаю Гончаровскую улицу 20-х годов. Написал страниц пять и остановился. Показалось скучным и никому не нужным. Но вот два дня назад получил от Вячеслава Николаевича Ильина 50 страниц «Справочника-путеводителя» с просьбой посмотреть и, может быть, чем-то дополнить [«Симбирск-Ульяновск: краеведческий справочник-путеводитель», 1999, 2001].
Так на меня повеяло прошлым, что снова сел за свою машинку и заново переживаю молодость. Что делать, старческая память уносит в молодые годы…
С.-Петербург, 15 декабря 1997 г.»

ГОНЧАРОВСКАЯ УЛИЦА

В разные годы, разные времена, улица называлась по-разному: Большая Саратовская, Гончаровская, в 20-х годах ее назвали улицей К.Маркса [в 1918], и вот сейчас она снова улица Гончарова [с 1941]. Облик ее изменился. Особенно сильные изменения произошли в самом начале улицы по обе ее стороны, а в конце, где она плавно переходила в Завьяловскую площадь с расположенными на ней садиками, улица по четной стороне стала на несколько домов короче, и произошло расширение Завьяловских садиков, называемых ныне бульваром Пластова.

Нечетная сторона улицы Гончарова, начиная от Минаевской улицы до ее пересечения с бывшей Покровской (Л.Толстого), не сохранила ничего общего со своим старинным обликом. Здесь появились громады современных домов и сияющие витрины магазинов. Одноэтажные домики, стоявшие по красной линии улицы с зеленеющими позади садами, исчезли. Снесен и стоявший на углу Гончаровской и Минаевской улиц невысокий одноэтажный дом, выходивший фасадами на обе улицы, принадлежавший в конце 20-х годов известному в Симбирске-Ульяновске адвокату Льву Николаевичу Плющик-Плющевскому. Дом мне памятен по дружбе с его сыном Николаем. В доме № 3, имевшем два этажа по дворовому фасаду, проживала семья Шишкиных. Коля Плющевский, в свою бытность курсантом Военно-морского училища им. Фрунзе, что в Ленинграде, женился на Танечке Шишкиной, что было для нас, его товарищей, большой неожиданностью. Это произошло летом 1930 года. Его отца уже не было в живых, и вся семья уехала из Ульяновска. < …>

Памятником начала ХХ века на углу Покровской и Гончаровской улиц стоит здание Почты и телеграфа, которые переехали в этот дом в самом конце 20-х годов [в 1931] из собственного здания, находившегося на четной стороне Гончаровской улицы, на углу Московской. Здание не сохранилось. Но об этом речь впереди.

Переходим по нечетной стороне Гончаровской Покровскую улицу, и в глаза бросается отсутствие забора, ранее ограждавшего участок Мариинской гимназии. В 20-х годах в ее корпусах размещался Педагогический техникум, заведовал которым Михаил Николаевич Бобылев до того времени, как он стал заведовать школой им. К.Маркса II ступени, тогда находившейся в зданиях бывшего Епархиального училища. После нескольких лет заведывания школой им. К.Маркса М.Н.Бобылев перешел на работу в открывшийся Педагогический институт. В школе им. К.Маркса Михаил Николаевич преподавал нам, ученикам 8-й и 9-й групп, педагогику. В 1929 году он передал заведывание школой Степану Тимофеевичу Левшуку, который преподавал нам педологию. Впоследствии С.Т.Левшук, это было уже после того, как я окончил школу, принял в свое управление Лебедевское ремесленное училище. Он проживал на Старо-Казанской [Красноармейской] улице на участке ремесленного училища, выходившего сюда своими задами. < …> Но вернемся на улицу Гончарова и продолжим наш путь по ее нечетной стороне.

От угла Покровской до угла Московской произошли некоторые изменения, но на них останавливаться не будем, а вот стоявший на пересечении Гончаровской и Московской улиц краснокирпичный храм Вознесения исчез.
Колокольня этого храма, украшенная часами, своим звоном, слышным по всему городу, диктовала жителям время. По звону этих часов жили многие горожане, т.к. иных приборов исчисления времени у них не было. Это позднее в каждом доме, на руке каждого горожанина, даже детей, появились часы. В те, теперь уже кажущиеся далекими, времена часы были редкостью.
Площадка, на которой стоял храм Вознесения, превращена в скверик, а дома на правой его стороне начали перестраивать. Какое-то время назад в одном из них, коричневом доме на подклети снимал квартиру врач А.А.Георгиевский, память о котором сохраняется в Музее большевиков, что в Зеленом переулке.

Начиная от Минаевской улицы мы понемногу поднимались в гору. Теперь выходим на горизонтальную часть улицы. От Московской улицы и до Панской [Энгельса] улица Гончарова несколько расширяется, но дома на ее нечетной стороне больших изменений не претерпели, кроме изменившегося характера магазинных помещений и витрин и изменившейся окраски фасадов.
Колокольня церкви Вознесения не была видна с Волги. Она стояла на спуске с Симбирской горы к Свияге, и вершина горы ее прикрывала. Но вот с северных окраин города, а также с юга колокольню было хорошо видно.

После Панской улицы стоит памятное для меня здание – 3-х или 4-этажный дом (память изменяет). Сюда переехал с Нового Венца Дом Красной армии и кинотеатр «Красная звезда». Эти заведения при их возникновении размещались в доме, где ныне находится Областная филармония, уступив помещение Осоавиахиму. Дом на Гончаровской для меня памятен тем, что часто без билета пробирался в зрительный зал кинотеатра и смотрел много фильмов с Гарри Пилем, Дугласом Фэрбенксом, Монти Бэнксом и другими актерами в заглавных ролях. А вот мой последний в Ульяновске лыжный старт и финиш располагались у крыльца этого дома. Об этом соревновании, состоявшемся в марте 1931 года, можно отдельно рассказать многое. Это был 30-километровый марафон со стрельбой на промежуточном рубеже, на Поповом острове у подножья Винновской рощи. Я был первым, вырвав победу у своего бывшего преподавателя физкультуры Шишкина.

Далее по улице Гончарова произошли очень сильные перемены. Перестроены Гостиные ряды. На месте южного их корпуса выросло большущее здание Универмага, произошло расширение площади, образованной пересечением Гончаровской и Дворцовой улиц (она же Лассаля, а ныне К.Маркса). Проезд на Базарную площадь, проходивший по деревянному мосту, построенному в конце 20-х годов [в 1924], превратился в широкую магистраль. Ранее глубокий овраг, по которому протекал ручей – речка Симбирка от Маришки до Свияги, засыпан. Там с левой (южной) стороны находится стадион на насыпной земле, а с правой стороны проезда оврага уже нет – засыпан.

Северный корпус Гостиных рядов тоже перестроен [неточность: северный корпус Гостиного двора разобран в 1930-х, а «Кривой дом» на его месте построен в конце 1950-х – 1962 гг. вместе со зданием КБО, позже снесенным]. В годы военного коммунизма оба корпуса Гостиных рядов пустовали. Торговых заведений в их помещениях не было. В годы НЭПа в южном корпусе быстро открылись магазины. На месте бывшего Юдинского магазина в южном корпусе вновь появился большой торговый центр, но уже не принадлежавший семейству Юдиных. Магазин просуществовал до начала периода индустриализации и свертывания политики НЭП. Северный корпус Гостиных рядов использовался как складские помещения, в нем торговые заведения не появились.

От старого симбирского городского пейзажа далее северного корпуса Гостиных рядов до самого начала Старо-Казанской (Красноармейской) улицы остались только два или четыре домика дореволюционной постройки. Выход Кирпичной улицы (ул.Мира) сильно изменился. На месте ее слияния с Гончаровской улицей теперь образовалась обширная площадь автобусной станции. Ранее от северного корпуса до улицы Мира тянулся дощатый забор, скрывавший пустырь на берегу оврага. В летнее время за этим забором появлялся цирк-шапито и, кроме того, в некотором удалении за этим забором скрывался домик венерологического диспансера, которым заведовал Андрей Иванович Банцеков. Его собственный двухэтажный дом стоял на Ярмарочной площади, теперь это правая сторона улицы Можайского (идем в сторону ул.Гагарина).
После слияния Гончаровской и Кирпичной улиц нечетная сторона Гончаровской изламывалась под небольшим углом и переходила в Старо-Казанскую улицу.

Перейдем теперь на четную сторону Гончаровской и пройдем по ней в обратном направлении, к ее началу.

С нечетной стороны Гончаровская улица на севере замыкалась угловым домом, стоявшим по Завьяловской площади и Старо-Казанской улице (дом № 2 по Красноармейской, Старо-Казанской ул.), во дворе которого стояло несколько кирпичных полутораэтажных складских помещений. Они мне памятны потому, что я однажды заработал 35 копеек, написав заметку о пожаре на этих складах в газету «Пролетарский путь», которая была опубликована в рубрике происшествий. Начало пожара я застал, когда бежал из школы после уроков домой на Хлебную (Орлова) улицу.

Этот перекресток со времен моей юности дважды перестраивался. Сначала на месте старой застройки были поставлены отвратительного качества дома типа «хрущевок». Здесь я навещал своего товарища по учебе в школе им. К.Маркса Алексея Павловича Коннова, скончавшегося в 1996 году. Вторая перестройка произошла в 1997 г., когда «хрущевки» были снесены, и тут выросло здание банка, своей громадой замкнувшее Гончаровскую улицу.

Четная сторона улицы Гончарова претерпела изменения в своем конце из-за сноса нескольких зданий на углу Завьяловской площади. В результате этого произошло расширение садиков на площади, и садики, тянувшиеся до Старого Венца, были названы бульваром Пластова. Правая сторона Завьяловской площади потеряла все старинные здания от Гончаровской до Спасской улицы и далее, до бывшей Стрелецкой и Старого Венца. Исчезло двухэтажное здание, в котором некоторое время размещалась Симбирская, а затем Ульяновская контора Волжского государственного речного пароходства (ВГРП). < …>
Во дворе здания, занятого конторой ВГРП, находился одноэтажный домик – Клуб профессионального союза работников водного транспорта. В этом клубе базировался пионерский отряд Водников, членом которого я состоял с 1924 года. Командиром нашего пионерского отряда при его организации и долгое время потом был Анатолий Шемякин, впоследствии работавший диспетчером в пароходстве.

Итак, в этом конце Гончаровская улица, в связи с постройкой Ленинского мемориального комплекса, утратила несколько старинных домов. Осталось нетронутым здание старого банка [бывший доходный дом А.Т.Токарева]. Уцелел также дом на углу Сенной (Д.Ульянова) улицы [бывшее здание Общества взаимного кредита]. Изменения, которые произошли на Сенной, описывать не стану. Это особый разговор, связанный со строительством Ленинского мемориала. Будем двигаться по Гончаровской на юг.

Начиная от Сенной улицы и до пересечения с Московской заметных для моего глаза изменений не произошло. Магазины остались на своих местах, правда, изменился их характер, появились магазины «новых русских». Перейдя Дворцовую, замечаю, что нет теперь «Дома крестьянина» и редакция газеты «Пролетарский путь» уехала из углового дома. Вверх по Дворцовой подниматься в своих записках не стану. Полюбуюсь только видом на Карамзинский садик, замыкающий перспективу улицы, и видный отсюда, снизу памятником Н.М.Карамзину.

Далее до кинотеатра «Художественный», как я написал, для моего глаза изменений не заметно. Вспоминаю, как в нижнем этаже здания кинотеатра был открыт прекрасный книжный магазин. Сколько и каких только книг я в этом магазине не приобрел! Правда, до настоящего времени у меня сохранился только объемистый том «Электричество», автор Круг. Остальные приобретения частично остались в Ульяновске, когда моя мать уезжала отсюда, а частично погибли в годы блокады Ленинграда в моей довоенной квартире.

А вот после здания кинотеатра начинаются изменения в облике этой стороны улицы Гончарова. На месте старого двухэтажного дома Почты-телеграфа и телефонной станции и здания клуба связистов на углу Гончаровской и Московской вырос многоэтажный белокаменный дом с зеркальными витринами продовольственного магазина.
Старые дома мне памятны по многим причинам. В помещении почты была Сберегательная касса, в которой я сделал свой первый вклад. Я копил деньги на свой первый «пиджачный» костюм. Вклады мои были копеечные, но к мальчишке относились уважительно, и я действительно весной 1931 года у частного портного сшил себе двубортный костюм-тройку с жилетом. Сколько было гордости!

В клубе связистов при проведении межшкольных лыжных соревнований все команды оставляли пальтишки и выходили на трассу в легких футболочках. Форма нашей школы была красные футболки с белым воротником и манжетами. Хорошие были в те времена футболки производства фабрики «Красное знамя», что в Ленинграде. Эти футболки различных расцветок мне и потом, до самого начала Великой Отечественной войны, служили верой и правдой, заменяя рубашки. Любил я эти футболки и покупал их сразу по несколько штук. На зимовках и в Арктике они были весьма полезны.

Ну и, наконец, в 1927 году волею судеб в этих зданиях мне довелось поработать 2 или 3 недели. Телефонной станцией командовал в те времена Петр Яковлевич Беляев. Очевидно, из желания помочь моей матери (он был брат мужа моей тетки, сестры матери) он предложил мне поработать на телефонной станции подсобным рабочим. < …> [см. воспоминания И.Д.Андреева в публикации о Симбирском телеграфе от 24 октября 2019 г.]
Моя работа закончилась быстро, т.к. я получил приглашение поехать на две недели в поселок Кабардинку под Новороссийском, на Черное море. Разве можно было утерпеть. Моя матушка выписала мне бесплатный билет, и я отправился на свое первое свидание с морем. Опять это может быть темой особого рассказа о жизни мальчишки 20-х годов.

На другом углу Московской и Гончаровской улиц стоит знакомое всем ульяновцам здание «Гончаровского» дома. В нем в мои годы помещалась Кашкадамовская школа-семилетка. Сейчас на углу этого дома выросла 4-угольная башенка, в которой установлены часы, снятые в свое время с колокольни храма Вознесения. Главные часы Симбирска-Ульяновска снова указывают горожанам время.

Пересекаем Краснознаменный переулок (бывший Троицкий) и попадаем к совершенно неузнаваемым, перестроенным домам. Дом купчихи Зеленковой, в котором в 20-х годах помещалась 2-ая советская школа, сильно изменил свою внешность. В нем теперь разместились редакции ульяновских периодических изданий. Исчез небольшой двухэтажный домик, в котором в 20-х годах находился Уголовный розыск [бывший дом В.П.Татариновой и соседний с ним с юга дом на месте, где построен Дом печати]

Панораму, открывающуюся от Покровской и даже от Московской улицы, венчает высокий четырехгранный обелиск мемориального комплекса, стоящий на широкой смотровой площадке и четко рисующийся на фоне неба. Это сооружение, конечно, украсило начало Гончаровской улицы.

Начало Гончаровской улицы значительно расширилось. Раньше улица начиналась от Петропавловского спуска (спуск С.Разина), идущего к Волге, и Минаевской улицы, сравнительно узких. Сейчас и та, и другая магистрали значительно расширены, под Минаевской появился подземный переход, зато исчез Введенский переулок и Введенский [Рабочий] спуск, выводившие к железнодорожной станции Ульяновск-2. Появился новый для меня Зеленый переулок, проходящий параллельно трассе бывшего Введенского переулка.

Вдоль всей Гончаровской улицы, по ее осевой линии, расположены скверики-бульвары. Раньше они начинались только от улицы К.Либкнехта. Сейчас их начало лежит от Минаевской улицы. Эти скверы, украшающие улицу, делят ее на две половины, прерываясь лишь на пересечениях Гончаровской с другими улицами.
Эти скверики в настоящее время стали зелеными от скрывающих их пешеходную часть разросшихся деревьев. В 20-х годах по бокам пешеходной части сквериков росли чахлые кустики, высотой чуть больше окаймлявших их ограждений. Повторюсь: сейчас это тенистые бульварчики, но, как и прежде, публика, спешащая по делам, редко пользуется ими, предпочитая тротуары вдоль домов.

На пересечении Гончаровской улицы с Панской и Чебоксарской [Бебеля] череда сквериков прерывалась. Здесь улица казалась несколько расширенной, и по ее осевой линии располагался круглый постамент памятника, довольно большого диаметра. Его, памятника, в завершенном виде я никогда не видел. Старожилы говорили, что это огороженное место памятника «Белому генералу» – Скобелеву, герою Балканской войны [это был постамент неоткрытого памятника Александру II, установленного в 1916 г. и снятого с постамента в 1918-м; в конце 20-х годов на постаменте стояла гипсовая фигура Ленина]

В 30-х годах на этом постаменте была установлена скульптурная группа «Три пионера» [ошибка: скульптура «Три пионера» установлена в 1938 г. в сквере, разбитом на месте снесенного Вознесенского собора, и к постаменту памятника Александру II отношения не имела; в 1965 г. в сквере установлен памятник Гончарову]. Фотографию этой скульптурной группы, сделанную мною в 1937 или 1938 году, я подарил в Краеведческий отдел Дворца книги [фото 9, 10]. У постамента памятника стоят две мои сестры и моя молодая супруга. В настоящее время это сооружение исчезло без следа с Гончаровской улицы.

Скверики, которые я вспоминаю, начиная от Петропавловского спуска и до Завьяловского [Пролетарского] спуска, зеленым полукружием охватывали и охватывают вершину Симбирского косогора, на которой расположился Ленинский мемориал, величественный памятник эпохи. Второе полукружие – зеленые склоны горы, плавно спускающиеся к Волге. Богатейшие фруктовые сады, весной белые от цветущих деревьев, богатые соловьиным пением, слушать которое приходила масса горожан на Новый и Старый Венцы – на бровку косогора.
Медленно двигались супружеские пары по первой дорожке Нового Венца вдоль чугунного парапета. Чинно сидели за столиками летних буфетов, располагавшихся на второй от бровки аллеи, на скамейках открытой эстрады, на которой я помню лишь игравший на ней в праздничные дни военный или самодеятельный духовой оркестр, заглушавший пение соловьев, доносившееся из подгорных садов.

Вечерние гуляния горожан в те далекие годы носили почти ритуальный характер. Гончаровская улица, на которой в дневное время, проходя по всей ее протяженности, можно было встретить нескольких человек и одного или двух «занятых» извозчиков или увидеть 2-3 пролеточки, стоявшие на бирже на пересечении с Дворцовой, где извозчики дожидались случайного пассажира, оживлялась к вечеру. Особенно это было заметно в субботние и воскресные вечера. Казалось, что население всех прилегающих улиц вышло из домов – себя показать и других посмотреть.

Кого только здесь вечером можно было встретить. И школьные учителя, по терминологии тех лет – шкрабы, и советские служащие, и владельцы магазинов, и базарные торговцы, рабочие завода им. Володарского, и волжский грузчик, закончивший свой тяжелый артельный труд. Всяк спешил в субботний вечер сюда, на Гончаровскую, прогуляться. Стайки школьников мелькали в толпе гуляющих. Вся эта публика чинно двигалась двумя колоннами навстречу друг другу, по тротуару четной стороны улицы. Часам к 6-7 вечера это были довольно плотные потоки людей. Знакомые, встречавшиеся в этих потоках, чинно приветствовали друг друга, приподняв кепку или фуражку. Редко кто останавливался, встретив знакомого. Прогулки носили ритуальный характер, и выбиваться из общего потока не полагалось. Можно было только выйти из потока и отправиться на очередной сеанс в кинотеатр – «Художественный», «Красная звезда» или «Экспресс», что на Дворцовой улице (ныне «Пионер»).

Шла миграция прогуливающихся на Новый Венец, но оттуда им взамен притекали новые пары или группы людей. Влюбленные парочки, некоторое время погуляв по Гончаровской, уходили в заросли сирени Карамзинского садика, где, притулившись на пустой скамеечке, ворковали как пара голубков. Сиреневые кусты Карамзинского садика в те времена были значительно ниже, чем сейчас, и садик был не «просвечивающимся». Кусты сирени полностью изолировали парочки от внешнего мира, и даже друг от друга. Сейчас Карамзинский садик просвечивается насквозь. Сирень выросла, и кусты превратились в деревья. А какой одурманивающий запах цветущей сирени насыщал воздух садика. Кружилась голова.

Степенная публика продолжала свой променад по Гончаровской. Вот идет в высоком картузе, с застывшей улыбкой на губах, ведет под ручку свою супругу владелец одного из магазинов. Проходя мимо своего предприятия, косит глазом на его окна и, самодовольно улыбаясь, поглаживает роскошную бороду. Рядом с ним рабочий патронного завода с заскорузлыми руками и въевшейся в них металлической пылью. Это Сема Хмелев, один из совладельцев моторной лодки, на которой по воскресным дням они с Николаем Кузнецовым перевозили на остров Середыш симбирский народ на пляжи для купания. Это был их «бизнес», дававший по тем временам приличный приработок. < …> Сема успел, приехав с «той стороны» и побывав дома, помыться, надеть чистую туальденоровую блузу-толстовку и выйти в субботний вечер прогуляться.

Блуза-толстовка была характерной одеждой горожан времен НЭПа. Кто только не носил этого наряда: и важный начальник советского учреждения, и рядовой совслужащий, и школьник, и последний пролетарий. Преобладал серый цвет, цвет туальденоровой бумажной ткани. Она, эта ткань, была сравнительно дешева. Пиджачные костюмы, двойки и тройки, были одеждой зажиточных людей. Еще раз подчеркну: блуза-толстовка была основной одеждой, носимой мужчинами в послереволюционное время.

Прогулки совершались по четной стороне улицы от Московской до Сенной улицы и обратно. Шума от движущейся массы людей не слышно, скорее, приглушенный шелест доносится до ушей прохожего, торопящегося по своим делам и быстро шагающего по центральному бульвару. Иногда этот шелест человеческой речи и шарканье шагов по асфальту нарушаются пронзительным звонком из цирка-шапито, приглашающего зрителей на очередное представление.
«Восемь Маренго – велосипедный аттракцион» – призывно гласят огромные афиши, зазывающие народ в это заведение. Часть прогуливающихся тонкой струйкой перетекает под брезентовый купол цирка, откуда доносятся звуки небольшого оркестрика, сопровождающего выступление артистов.

В девятом-десятом часу вечера, когда начинало темнеть, людские потоки постепенно редели, растекаясь по ближайшим районам города. Гончаровская улица худо-бедно освещалась тускло горевшими электрическими фонарями, а прилегающие улицы освещались лишь лампочками, ввернутыми в номерные знаки домов. Лампочки особой мощностью не отличались. Еще не было современных «полуваттных» электрических ламп. Преобладали старинные «эдиссоновские» лампы с угольной нитью накала, светившиеся желтовато-красным светом благодаря пониженному напряжению, выдаваемому в электрические сети города единственной и сравнительно маломощной станцией, находившейся на Минаевской улице.
Вспоминаю, как дома и в Собачьем переулке, и на Хлебной улице основным источником света оставалась керосиновая лампа. Электрический свет был ненадежным. Лампы горели в полнакала. Угольная нить ламп разогревалась только до красного свечения. Свет от лампочек, ввернутых в номерные знаки домов, освещал малое пространство непосредственно под номерным знаком.

Как я писал, среди совершавших вечерний променад по Гончаровской улице можно было встретить людей, составлявших цвет симбирской-ульяновской интеллигенции. Врач-хирург, знаменитый на всю округу Дмитрий Иванович Емельянов, доктора Листов, Пирогов, учителя школ-семилеток и девятилеток, и молодые, и пожилые, принимали участие в этих прогулках.

Надо помнить, что в те далекие времена о телевидении еще и не помышляли. Да что телевидение, простого радиоприемничка в домах не бывало. У редкого горожанина был самодельный детекторный радиоприемник Шапошникова с наклеенной на него фольгой от шоколадных оберток. Заводских приемников на весь город было раз-два, и обчелся. Да и те «шапошниковские». Эти радиоприемники не давали уверенного приема. Надо было постоянно искать на детекторе точку, при которой прорывались передачи Московской станции имени Коминтерна.

Отсутствие средств информации, информационный голод выводил народ на вечерние прогулки. Жажда общения и новизны – вот стимулы, вызывавшие этот феномен провинциальных городов того времени – массовые вечерние прогулки. О чем только не говорилось во время этих прогулок! От высокой политики, государственных, губернских и городских событий до перемывания косточек своим соседям и сослуживцам. Всяко бывало!

Головные уборы – обязательная часть мужского наряда. Каких только головных уборов не носили мужчины и парни. Начиная со старинного картуза с высоким околышем, часто окантованным различного цвета лентой прежних ведомств, и огромной тульей, различных фуражек до тюбетеек, привезенных из Казани, расшитых золотым или серебряным узором. Тюбетейки различных фасонов и форм, от плоских, округлых до четырехугольных с острым навершием, украшенным блестящей шишечкой.

Наконец, кепки. О кепках, этой принадлежности революционного пролетариата, можно очень много рассказывать. Они были многообразны. От маленьких, плоских, с коротким козырьком, до громадных, напоминающих гнездо большой птицы. Суконные, барашковые, льняные, твидовые и самые простые легонькие ситцевые кепочки украшали головы горожан и красноречиво говорили об их достатке и социальном статусе.
Манера носить кепку – как она отчетливо характеризовала ее владельца! Кепка с откинутой назад, по-ленински, тульей и открывающая все лицо. Кепка, надвинутая на лоб, с тульей, лежащей на козырьке. Надетая прямо или сдвинутая на правое или левое ухо…

Мой товарищ по школе им. К.Маркса, окончивший школу на год раньше меня, Эдик Шмидт, первое, что сделал на свой первый заработок, – заказал шапочному мастеру кепку. И какую! Серое сооружение из буклированного материала выступало сантиметров на пять над каждым его ухом. Козырек выступал над его носом сантиметров на десять и был весьма обширным. Выполненная из толстого материала и подбитая ватой, кепка украшала голову Эдика и была предметом зависти его ровесников, гуляющих по Гончаровской. Днем Эдик не носил свое драгоценное приобретение. А вот вечером, несмотря на жару, кепка украшала его голову.

Наоборот, его приятель Сережа Милонов, окончивший нашу школу на два года ранее меня, носил маленькую, простенькую кепочку. Ему «высовываться» было незачем, он работал в системе Культпросвета. < …> Сережа Милонов в те далекие годы проживал во дворе дома, стоявшего между Дворцовой и Панской улицами, в комнате на верхнем этаже дворового флигеля, где мы с Эдиком однажды его навестили. До этого, после окончания школы, Сережа работал на ниве Культпросвета в Карсуне. Там мы с Эдиком у него ночевали во время нашего лыжного похода в зиму 1929 года, о котором я писал в своих «Записках марксенка».

Говоря о Гончаровской улице старого Симбирска-Ульяновска, мне вспоминаются слова, если память не изменяет, А.А.Блока, сказанные им относительно главной улицы Петербурга: «Невский, сама напевная, самая лиричная улица мира…». Вот такой же остается в моей памяти Гончаровская. Она мне памятна и летней, с прогуливающейся толпой горожан, и зимней, занесенной снегом, когда по вечерам я совершал свои лыжные тренировки, пробегая от Старо-Казанской до Московской по накатанному днем санному пути. Пустая улица, редкие фонари освещают искрящийся в их свете снег, медленно падающий на землю. Улица пуста, и только я творю всякие выкрутасы на своих лыжах. Уже тогда я тренировал, ради забавы, «коньковый шаг», ставший теперь признанным спортивным шагом. А тогда для меня это была забава.

Хватит, пожалуй, предаваться тоске по давно прошедшим временам. Гончаровская стала другой, более прагматичной, деловой улицей. Романтический налет воспоминаний не вернет всей прелести этой улицы. Проходит время, приходят новые ценности, и едва ли понятна грусть по канувшему в Лету прошлому. Простите!

И.Андреев
Декабрь 1997 года


Гончаровская (Большая Саратовская) улица. Вид с колокольни Вознесенского собора.


Гончаровская улица. Здание губернской земской управы (почтамт), ограда Мариинской гимназии и Вознесенский собор.


Мариинская гимназия; вид с Гончаровской улицы.


Спасо-Вознесенский собор.
Слева: 1906-1917.
Справа: 1920-30-ые годы. УОКМ


Гончаровская (Большая Саратовская) улица на пересечении с Панской (Энгельса) и Чебоксарской (Бебеля).


Гостиный двор, 1920-ые годы. Универсальный магазин Симбирского городского совета.
ГАНИ УО, Ф.5968, оп.2, д.2, л.68. Из коллекции С.Л.Сытина.


Пересечение Гончаровской и Старо-Казанской (Красноармейской) улиц; ныне дом № 37/1. Ограда первого Завьяловского садика (бульвар Пластова).


Д.И.Архангельский.
Вверху: Завьяловская площадь. 1926.
Внизу: В конце Гончаровской улицы. 1924 (слева нынешние дома №№ 54 и 54а). УОКМ


Угол Гончаровской и Сенной улиц. Бывшее здание Общества взаимного кредита (Ф.О.Ливчак). 1926 год.


Улица К.Маркса (Гончарова). Бывшее здание Волжско-Камского банка («Учкомбов» – сельскохозяйственное учебное заведение)
Почтовая карточка «Союзфото», Куйбышев, 1939.


Улица К.Маркса (Гончарова), 1930-ые годы. Бывшее здание духовной семинарии.
ГАНИ УО. Ф.5968, оп.2. д.1. л.45


Улица К.Маркса, кинотеатр «Художественный».
Почтовая карточка «Союзфото», Куйбышев, 1930-ые годы.


Кинотеатр «Художественный», 1930-ые годы.
Из коллекции С.Л.Сытина


Гончаровский дом – школа-семилетка В.В.Кашкадамовой. Справа видна колокольня Троицкой церкви.
Почтовая карточка, М., ГИЗ, 1930-ые гг.


Бывший дом В.П.Татариновой на месте, где было построено здание типографии «Ульяновской правды» (Дом печати). В этом доме в 1905-1906 гг. размещались первые Симбирские профсоюзы.
Вверху: В.Н.Алексеев «Революционное прошлое Ульяновска», Ульяновск, 1927.
Внизу: 1960 годы. Краеведческий отдел УОНБ, Ф28а

Бывший доходный дом Е.М.Зеленковой – медтехникум, позже партшкола, редакция «Ульяновской правды».
Почтовая карточка «Союзфото», Куйбышев, 1930-ые годы.


Улица К.Маркса (Гончарова). Справа бывший доходный дом Е.М.Зеленковой; на заднем плане Вознесенский собор и Троицкая церковь.
Почтовая карточка ГИЗ, М., 1930-ые г.г.


Комсомольский митинг у постамента памятника Александру II. 15 июня 1924 года.
ГАНИ УО. Ф.162, оп.2, д.155, л.1


В сквере «Трех пионеров» на углу улиц Ленина и К.Маркса (Гончарова). На заднем плане здания бывшей почтово-телеграфной конторы и клуба работников связи. Фото И.Д.Андреева, конец 1930-х годов; на снимке две его сестры и жена.
Краеведческий отдел УОНБ


Сестры и жена И.Д.Андреева в сквере «Трех пионеров». Фото И.Д.Андреева, конец 1930-х гг.
УОКМ