Ведущий  клуба – Жан Миндубаев.

От ведущего.

Продолжаем публиковать стихи ульяновских поэтов в надежде что какие-то из них побудят наших музыкантов и композиторов создать некие произведения (песни, романсы, вальсы и т.д.) ..

Добавлю, что  в нашем регионе  жили и ныне живут и работают весьма талантливые  литераторы. Особенно плодотворна  – выражусь так – «поэтическая нива».  Произведения   Полотнянко, Суркова, Благова, Кузнецова, Марянина, Лайкова, Юрьева, Матлиной и еще многих уж никак не отнесешь к поэзии «животного  инстинкта» невероятную ценность которой  пытаются утвердить и вознести некие «модернизаторы» русской словесности руководствуясь лекалами забугорных шизофреников из числа тех, которых великий Иван Алексеевич Бунин называл просто «шарлатанами» ищущими  хоть какое-то пропитание и жидкую известность  нарядившись в  шутовские  одежонки…

Ну да бог с ними! Пусть занимаются самоутешение по зову «животных инстинктов»…

   Сегодня  наслаждайтесь произведениями Николая Полотннко. Это – самый профессионально работающий  литератор нашего края, великолепный поэт, прозаик, эссеист, публицист – и так далее.

Стихи  опубликованы в книге  Н.Полотнянко «Как хорошо что жизнь прошла…»

Ж.М.

                                                 ***

Играла музыка в саду

 

Играла музыка в саду,

Луна светила.

Скажи мне: где, в каком году

Всё это было?

 

Скажи, чего не насулил

Мир нам в начале?

О, как я мало сохранил

Надежд в печали.

 

Я потерял событий нить

Средь суесловья.

И мне тебя не возвратить

Из тьмы безмолвья.

 

Никто не даст мне тайных сил

Стать снова юным.

Венчально-белый снег накрыл

Наш час безумный.

 

И ты молчишь, и над тобой

Лишь холод вечный.

Ты в нём сияешь молодой

Звездою млечной.

 

Где были мы, в каком году

Мечтали страстно?

Играла музыка в саду

Светло и ясно.

 

 

Загадка

 

Берёза на высоком берегу

Дрожит листвой.Вокруг снуют синицы.

Она как будто встала на бегу.

Раздумывая, стоит ли топиться.

 

Всю жизнь она живёт на сквозняке,

Движенья почвы чувствуя корнями.

И тянется вершиной и ветвями,

Всем существом, к стремительной реке.

 

В речной поток, что сотрясает брег,

Ей суждено обрушиться и сгинуть.

У каждого живого есть свой век.

И всем придёт пора его покинуть.

 

И в этом все мы, смертные, равны.

Нет в вечности ни первых, ни последних.

Не стоит верить в сладостные бредни

Про некий рай — бессмысленны они.

 

И верный раб поэзии своей,

Я прожил век, одной загадкой мучась:

Чем я честней берёзы, иль мудрей,

Чтоб требовать себе другую участь?

 

 

Чужое горе так прилипчиво

 

Весь день погода переменчива:

То дождик вихрем пронесёт.

То глянет солнышко застенчиво,

Всем улыбнётся и уйдёт.

 

Звеня, прошёл трамвай по улице,

И отстоялась тишина.

Кот на прохожих хмуро жмурится

Из растворённого окна.

 

Из тощей тучки дождь закапал.

И, не найдя покой в вине,

По-детски жалко друг заплакал

По год как умершей жене.

 

Она была красивой, гордою,

И он её не укротил.

Любил всегда и даже мёртвую

В душе измученной хранил.

 

Чужое горе так прилипчиво,

Что я поник, затосковал.

И, не имея горя личного,

Ему я тихо сострадал.

 

Любовь, что друга изувечила,

Была подобна палачу.

Сказать ему мне просто нечего,

Курю, вздыхаю, и молчу.

 

Но чтоб душа его воспрянула,

И поднялась из мрака ввысь,

С улыбкой солнце в окна глянуло

На человеческую жизнь.

 

 

Сырыми пахло неводами

 

Ты помнишь, счастье было с нами?

Как эти годы далеки.

Сырыми пахло неводами

На берегу большой реки.

 

Она сияла лунным светом.

В ней отражалась россыпь звёзд.

Тогда я мнил себя поэтом,

Хотя и не был им всерьёз.

 

Меня влекли, меня томили

Мечты о чём-то неземном.

Какими светлыми мы были

В своём неведенье святом.

 

Наивно верили, что в жизни

Всё будет нашим и для нас.

Через полвека, как на тризне,

Мы вспоминаем дивный час

 

Любви и молодости нашей,

О том, что было и прошло,

О счастье, где-то запропавшем,

Мы судим просто и тепло.

 

И до сих пор былое с нами,

Хоть годы счастья далеки.

Сырыми пахло неводами

На берегу большой реки.

 

 

Традиция

 

Цветы поэзии не вянут

В словесных дебрях чепухи.

Кому-нибудь рассветом станут

Мои закатные стихи.

 

Они от подлой рабской дрожи

Его избавят навсегда.

Он свой талант на них умножит

Десятилетьями труда.

 

Цветы поэзии не вянут

В словесных дебрях чепухи.

Кому-нибудь рассветом станут

Его закатные стихи.

 

 

В России рядом и жара, и холод

 

Февраль. Жилище продувает ветер,

И бродят сквозняки по этажу.

Хочу согреться, и стихи о лете,

В оконце глядя на зиму, пишу.

 

В них солнце раскалённое пылает

Над морем, что прибоем бьётся в мол.

И девушки весёлые играют

Мячом упругим в пляжный волейбол.

 

Они зовут меня, но я не слышу:

Мне жарко, душно, заливает пот…

Но я пишу стихи, и ясно вижу,

Как вдоль по улице метелица метёт.

 

И солнце занавешено снегами,

Сыпучими и жёсткими в мороз.

Печь горяча, и пахнет пирогами

В избе, где я в далёком детстве рос.

 

В России рядом и жара, и холод.

Я их всегда легко переносил.

Был счастлив тем, что и здоров, и молод,

И жадно жил, и время торопил.

 

Но все идёт к концу на этом свете,

И тенью побродив по этажу,

Хочу согреться и стихи о лете,

В оконце глядя на зиму, пишу.

 

 

Улыбка смертного

 

Как хорошо лежать в гробу

И улыбаться проходящим.

Испив до капельки судьбу,

Покончив счёты с настоящим.

 

И, уходя к мирам иным,

Забыв о всём земном и зыбком,

Оставить навсегда живым

Свою прощальную улыбку.

 

Живите, люди, не ругаясь,

Что жизни кончилось вино.

И умирайте, улыбаясь,

Другого нет и не дано.