Каким образом судьба заводит нас на настолько кривые тропы. Зачем и ради чего мы разрушаем свою и чужие жизни… Представляем разговор нашего корреспондента (мусульманина по вероисповеданию) с человеком, осужденным по ч.2 ст. 208 УК РФ за участие в незаконных вооруженных формированиях на территории Сирийской арабской республики. Сейчас он отбывает наказание в г. Димитровграде в одном из исправительных учреждений УФСИН России по Ульяновской области.

Я как-то смотрел фильм, не помню уже названия, но помню, насколько сильно, тогда, впечатлила меня его развязка. На протяжении всего сюжета английский полисмен под прикрытием погружается вглубь системы банд футбольных фанатов. Со временем, он настолько там увязает, что уже перестаёт различать стороны и понимать – на чьей находится он сам. Конечно же, всё, как и всегда, заканчивается не лучшим образом: банды разбивают, а сам герой лишается работы. Но уже через пару месяцев бывший полисмен, бывший член «фанатов», одержимо марширует по улицам города вместе с новой волной, захватившей страну. Теперь он в рядах «скинхедов»…

Когда я ехал к Руслану (имя изменено) – я много думал об этом. Думал над тем насколько невыносима реальность многим из нас. И над тем, как многие, в надежде «освободиться от её оков», мечтают стать частью чего-то «более великого», чего-то большего, чем они сами. Находиться рядом с единомышленниками, быть в числе «избранных» и вообще получить, наконец, хоть какую-то цель. Понять, для чего ты здесь, на этом свете. Как говорится «пока есть спрос – будет и предложение». И слишком часто такое “предложение” – из настоящего ада. На том каждая секта и строилась, тем она и жива: бесконечной чередой поломанных жизней своих адептов, слезами их жён и матерей, сиротством детей, оставшихся после их заключения или смерти. Механизм вербовки существует с тех пор, как человечество стало объединяться в родоплеменные общины, в борьбе за власть. Революции, народные восстания, Крестовые походы, «Золотая Орда» или гитлеровская Германия: у всех этих исторических явлений есть одна характерная общая черта – в выигрыше всегда только лидер. Тот, кто призывает и собирает. Будь то определённая личность, либо узкий круг заинтересованных лиц. Но никогда не тот, кто вступает в первые ряды движения. Потому что экстремизм – это политический инструмент.

Сегодня всё ещё активно призывает и набирает «Исламское государство» (организация, признанная в соответствии с законодательством Российской Федерации террористической). И перед встречей с Русланом, вкратце ознакомившись с его биографией, мне было глубоко непонятно – как такой взрослый и, очевидно, очень неглупый человек мог заинтересоваться их агитацией. Ведь, как правило, подобные организации наиболее успешно паразитируют на умах (или безумии) молодёжи, а у Руслана ответственность – жена, дети… Я представил себе одержимого, надменного мужчину, средних лет, втайне безапелляционно уверенного в своей правоте. Но это оказался очень скромный, тихий человек, имевший при этом, в колонии, самый высокий уровень шариатских знаний, свободно читающий и пишущий по-арабски. И вот это меня поразило ещё сильнее. Дело в том, что, будучи так называемым «этническим мусульманином», я, разумеется, Исламом и его деталями всегда интересовался. И даже я, не имеющий религиозного образования, могу сказать, что говорить сегодня, в нынешних реалиях, о каком бы то ни было «джихаде» или «глобальном халифате», как минимум неуместно, а как максимум – просто смешно. Уже только потому, что в исламском праве (фикхе) существует целый раздел для условий легитимности джихада на шариатском уровне. И эти условия, разумеется, не имеют ничего общего с сегодняшним днём. Иначе мы бы давно уже увидели этот «халифат», например, в той же Чечне, в которой, даже алкоголь запрещён законодательно. Сам же пророк Мухаммад называл джихадом, в первую очередь, борьбу с собственными «страстями», со своей эмоциональной нестабильностью и эгоизмом. Печально, что, спустя полторы тысячи лет, то, к чему он призывал, так бесчеловечно и цинично извратили, и взамен так называемого «слова пророка» принесли только разруху и смерть. Поэтому, я бы, конечно, легко мог понять, что молодого эмоционально неуравновешенного и несостоявшегося ещё человека привлекла какая-то мнимая, якобы скрытая в Исламе агрессия. Но человека, погрузившегося в недра религиозных знаний и при этом поддавшегося импульсу пополнить ряды игиловцев, мне лично, послушать было очень интересно. Сейчас в интервью Руслана можно услышать многое: его искренность, осознание ошибки, покалечившей его жизнь, жизнь его семьи, его глубокое раскаяние, даже злобу на себя, за то, что поддался эмоциям и интересу, поехать и увидеть всё своими глазами. Но нельзя увидеть (по понятным причинам) его глаз, в которых стояли слёзы, от обиды на то, что он подвёл сам себя, подвёл своих, действительно, самых близких людей. И то, как трудно ему было эти слёзы сдержать, вспоминая о безвозвратно уже ушедших, в заключении, днях, вдали от семьи.

По дороге обратно я вспомнил парня, с которым познакомился в одной из городских мечетей – лицо перекошено какой-то нервной гримасой, волосы на голове торчат клоками, опустевшие, потухшие глаза – удручающее зрелище. Разговорились, оказалось, болел десять лет. Я спросил, что же это за болезнь такая, которой столько времени болеют? Он сказал – «джины», в психиатрической лечебнице лечили. Десять лет… Вербовали его, когда только ещё начинала зараза эта экстремистская в стране плодиться, и в одном из очагов оказался он. Вроде бы говоришь с молодым ещё парнем, которому жить и жить, а сам видишь эту бездну в глазах, которую ему когда-то, кто-то, в его неподготовленный, по сути, детский, ещё мозг загрузил. И как его мозг эту бездну не выдержал, не переварил, и как она там укоренилась и расцвела, и от человека ничего не осталось… Вспоминал я по дороге домой и одного своего товарища, с которым некогда вместе трудились. В 18 лет он призвался, можно сказать, ещё пацаном, а в 20 уже вернулся из Чечни, о которой, понятно, говорить не хотел. Потому что через страшные вещи прошёл и так и не оправился до конца. Пару лет его, наверное, не видел, работу сменил, жизнь поменялась. И вдруг слышу как-то раз, на улице, по имени меня зовут, оборачиваюсь, а это он, только уже при рыжей, нечёсаной бороде, «лопатой», которая тогда ещё только начинала свой подъём на пик тренда. От его добродушной улыбки и следа не осталось, взгляд холодный, расчётливый. Мне в какой-то момент даже показалось, что он во мне врага видит. А ведь ещё только года три-четыре назад его врагами были точно такие «бороды», по которым он в Чечне сам стрелял… Я вспоминал этих ребят и теперь понимал почему Руслан не смог с собой справиться, почему его этой волной заразы накрыло, и в открытый океан унесло. Просто эта волна оказалась для него слишком сильной, так же, как и для тысяч других людей, до него. Ведь идут всегда за теми, кто громче выкрикивает лозунги, и не важно, что там, за этими лозунгами, на самом деле стоит. Всем хочется сопричастности, всех страшит одиночество, но экстремизм выходом не будет. Потому что человек, ищущий выход именно в нём, предаёт таким образом не только свою собственную жизнь, но и ставит под угрозу миллионы других, в своей же стране, стабильность в которой ковалась тысячелетним трудом. А значит осознанно ставит своё личное мнимое «благо» над всеобщим.

Я хотел спросить у Руслана – кем он хотел быть в детстве, когда вырастет? Насколько он приблизился к тому, о чём когда-то мечтал? Думал ли он, что всё закончится тем, чем закончилось? Но не смог, я видел, что он и сам всё понимает, видел насколько ему тяжело это осознавать и продолжать со своей ошибкой жить.

Я как-то смотрел один фильм… Там говорили о новом шоу. Оно называлось «игры стариков». На сцену выходят три старика с заряженными пистолетами, они вспоминают свою жизнь: кем они были, чего добились, насколько приблизились к исполнению своих желаний. Победителем становится тот, кто не пустит пулю себе в лоб. Он получит холодильник…