Продолжаем цикл интервью-знакомство с депутатами ЗСО “от села”. Уже шесть лет Александр Чепухин не занимается сельским хозяйством как чиновник, как аграрий — и того больше. Но показателями развития родной отрасли бывший региональный министр сельского хозяйства без труда оперирует и сейчас, будучи главой бюджетного комитета Заксобрания. С депутатом Чепухиным мы поговорили о его достижениях и неудачах на посту министра, о необходимых и чрезмерых мерах поддержки аграриев, об эффективном ульяновском сельском рубле.

– Александр Викторович, в свое время вы вернулись из Москвы в Чердаклинский район, на землю. И не раз говорили, что устали от города. Почему тогда пошли в чиновники — сначала муниципальные, а потом и в облправительство?

– Сначала не в чиновники. Я избрался депутатом Чердаклинского районного совета. Причем достаточно успешно. Собрал 87 процентов голосов, приехав из Москвы. Меня никто не знал, и я тем более никого не знал. Ездил по селам, с людьми знакомился, с жизнью, проблемами. Потом уже глава администрации меня пригласил поработать заместителем-начальником сельхозуправления. Я дал согласие, потому что уже занимался сельхозпредприятием, имел необходимые компетенции, и было желание дальше развивать это в Чердаклинском районе, потому что на тот момент, можно сказать, сельское хозяйство в районе было в самом начале пути развития. Информации было мало, мы собирались с руководителям предприятий, я им рассказывал свой опыт. Я несколько раз и в Австралии был, в Европе, видел, как это организовано. А у нас тогда еще никто не задумался о строительстве молочных ферм. Это сейчас в каждом втором хозяйстве Чердаклинского района есть животноводство. А в то время кто-то еще доживал последнее, кто-то не мечтал, не думал строить новое. Так компанией мы начали развиваться, собирались, обсуждали. После этой работы появилось животноводство у Алексея Макарова, у Павла Плаксина — герефорды, мясная порода. Вадим Мартынов приобрел хозяйство в Озерках, начал строить фермы. До этого животноводства у него не было, он был ярый его противник. Александр Харитонов начал строить в Поповке новую ферму, и сейчас это успешно работает.

Тогда мало кто верил, что на молоке можно зарабатывать деньги, что оно рентабельно. А сейчас мы в этом убедились.

Потом я познакомился с губернатором Морозовым. Он приехал посмотреть, что за москвич в деревне появился. Мы познакомились, и знакомство переросло в приглашение на работу в правительство на пост министра сельского хозяйства. Мне уже было тогда что трансформировать на область. Как у Высоцкого: «Ширится, растет заболевание…»

Животноводство для меня стало главной темой. Растениеводство намного проще, в нем намного меньше трудозатрат. Но ведь первого без второго не бывает. Бывают годы, когда сложно с урожаем, но хозяйство может продержаться на молоке, на мясе. И для страны это важно. Мы же не можем есть пшеницу и откуда-то закупать молоко.

Да, в нем очень много сложностей с людьми. Корову надо доить-кормить и 31 декабря, и 1 января, в 6 утра. Много ручного труда. Но мы не видим никого, кто бы пожалел, что начал животноводством заниматься.

Но и по растениеводству могу сказать: небо и земля. Если году в 2009-м были в диковинку импортные комбайны, техника импортная, сейчас это обыденность. Никого не удивишь покупкой комбайна за 35 миллионов рублей, десятки их стоят в хозяйствах. Конечно, это позволяет эффективно проводить уборочные работы с наименьшими потерями. Сеялки сеют равномерно на заданную глубину в любых условиях, это совершенно другой уровень, поэтому и результат другой. И урожайность с гектара, и доходность хозяйства с гектара, и средства химической защиты, и удобрения — все совершенствуется. Меня радует, что ребята следят за прогрессом, посещают выставки, как мы раньше с ними.

– То есть главное ваше достижение на посту министра — это развитие молочного животноводства?

– Да. Фермы, которые тогда построены, работают, загружают переработчиков сырьем, а переработчики у нас крупные на территории региона. Это «Молвест», завод на улице Можайского, марка «Волжские просторы». Им не хватает сырья, завозят его из соседних регионов. В Кузоватово — тоже крупный производитель, марка «Пестравка». И еще много небольших.

– Но вы сами говорите, что сырья не хватает.

– Я считаю, это хорошо, что мы завозим сырье из соседних регионов и делаем продукцию с высокой добавленной стоимостью. Было бы плохо, если бы мы вывозили сырье. Мы привозим, в этом плюс. А вывозим готовый продукт: «Волжские просторы» реализуются на территории всего ПФО, а не локально для Ульяновской области. Это и налоги, и рабочие места. И хорошо, что переработчик находится на нашей территории.

– Но есть проблема с рабочей силой?

– Техника не стоит на месте. На площади в 3,5 тысячи гектаров 30 лет назад работали 300-400 человек, сейчас – 15. Чувствуете разницу? Техника сейчас готова работать без человека, но для этого нет нормативки. Трактор сам разворачивается, орудие опускает, спутник его ведет. Тракторист сидит в кабине и в планшете кино смотрит. Можно шторки закрыть от солнца — есть камера, через нее все видно. Выйдет нормативка — техника поедет без людей.

Но в животноводстве, именно молочном, пока еще да, люди востребованы. Но есть много способов автоматизировать и его. Есть роботы-дояры. Они много стоят, но, когда людей совсем не будет, деваться будет некуда. Пока же это неэффективно. Когда я начинал, собрал коллектив, ребятам сказал: я могу сразу купить огромную технику, три единицы, шесть человек закроют всю площадь, а вы, 20, где будете работать? Либо вы все работаете, технику будем покупать мельче. И мы пошли таким путем.

– Что бы вы назвали главным вашим провалом на посту министра?

– Мы несколько раз пытались заходить в тему кооперации. Но я видел, как она устроена во всем мире. Она сверху расти не будет, как ее ни стимулируй. Пока люди не созреют до объединения в кооперативы, насильно этого не сделаешь. Было несколько попыток. Но на сегодня пока ничего не выросло. Нужно время, и ментальность надо учитывать. В Европе объединяются фермеры и строят молочный завод, он принадлежит ста хозяйствам и прекрасно работает. Но я сильно сомневаюсь, что в России вообще бизнес способен существовать, если в нем будет больше двух собственников. Я не жалею, что мы не стали передавливать эту тему. Она, может быть, несвоевременная. Или не для нас. Кому где-то нужно скооперироваться — они и без всяких надстроек это могут сделать.

– Вы были и в роли сельхозпроизводителя, и чиновника, теперь – депутат. Если оценивать с разных позиций, все ли меры поддержки сельхозпредприятий нужны производителям и эффективны для государства?

– Меры нужны стимулирующие, чтобы приобретать новую технику, чтобы больше продукции производить. Но не расслабляющие. Может, погектарная субсидия уже утратила свою эффективность. Есть хозяйства, которые в гектар вкладывают 12-15 тысяч рублей, приобретают лучшие удобрения, семена, а есть те, которые ведут экстенсивный способ земледелия. У каждого свой подход и бизнес, но субсидия для них одинаковая. Я не сторонник такой раздачи денег на территорию, потому что эта субсидия ни к чему не стимулирует. То же самое было, когда были субсидии на сбор молока, они не стимулируют роста производства и поголовья не дают.

– В 2017 году вы уволились из облправительства и сказали, что уходите к семье. Но вернулись в политику — уже депутатом Заксобрания?

– Я закончил работу чиновником. Это не мое. Я человек свободолюбивый. Через какой-то период появилась потребность делать то, что я хочу, а не то, что нужно. Я добровольно попрощался со своей должностью и стал самым счастливым человеком на свете.

Да, в 2018 году я пошел на выборы. Но здесь несколько другая работа. Я работаю на своей же территории. У меня Чердаклинский округ, это Чердаклинский, Старомайнский, часть Мелекесского района. Мне приятно там работать, приятно созерцать результаты работы: новые дороги, по которым я сейчас езжу, новые школьные окна, которые поменяли почти во всем округе, ремонт кровель… Вообще видеть, как преображается сельская местность, когда там появляются деньги и когда они эффективно используются.

– Какую оценку вы бы поставили АПК Ульяновской области за последние 15 лет?

– Очень быстрое и эффективное развитие. Если сравнить с соседними регионами, эффективность нашего вложенного рубля на прирост материально-технических средств одна из самых высоких в ПФО. Наш рубль эффективнее Татарстана, Самарской, Пензенской, Нижегородской областей. Я всегда говорил, что, если нашим предприятиям не дать год субсидий, никто не разорится. У нас большинство субсидий стимулирующие, и все считать умеют.

– Но не был ли это догоняющий рост на пустом месте? Он же когда-то кончится.

– Предел есть всегда. Больше ста центнеров с гектара не соберешь, но и цели такой нет. Себестоимость просто сумасшедшая будет. Нужно понимать границу рентабельности. Я просчитывал для нашей зоны, получилось порядка 62 центнеров зерна с гектара. Что выше — будет иметь неоправданно высокую себестоимость. Можно собрать сто, но зачем?

Сейчас средний сбор у тех, кто ведет интенсивное производство, от 50 центнеров и выше. Для сравнения: я работал четыре года в СССР на комбайне. Я помню, сколько и как убирали. Условия жуткие, 60 градусов в кабине, жара, пылища, разваливающаяся техника. 30 центнеров с гектара – это был верх мечтаний. Сейчас 30 – это позорище.

Я удивляюсь, как СССР при его подходах мог выживать. Когда зерно со всех щелей валилось по пути от поля до тока и всю ночь продавалось направо-налево за литр самогона… У земли должен быть хозяин. Когда его нет — нечего спрашивать.

– Сейчас в Заксобрании вы возглавляете бюджетный комитет и состоите в аграрном. Какая задача, на ваш взгляд, стоит перед депутатами-аграриями?

– Это налоги. Было время, когда отрасли надо было сильно помогать, но пришло время налоговой отдачи. И я не сказал бы, что есть с этим проблемы. Зарплаты в отрасли обелились, налог с зарплат платится. Сырье, которое производится, почти все перерабатывается на нашей территории. Это ячмень для пивоваренной промышленности, который превращается в миллиардные акцизы для бюджета. Это молоко. Это мясо – построили комбинат для школьного питания, который перерабатывает большое количество говядины.

Это цепочка, замкнутый цикл. Основная масса налогов должна быть не на этапе производства сырья, а на этапе переработки.

То же — и в торговле. Это огромные налоги, все торговые сети имеют белую зарплату, это большие поступления НДФЛ в бюджет. Не считая еще налога на прибыль, о котором многие ошибочно думают, что, если сеть не наша, его здесь не платят. Все уплачивается по месту регистрации обособленного структурного подразделения. Все налоги получаем мы.

Результат мы как-то считали. Чуть более 40 процентов от поступлений в доходную часть бюджета собственных доходов дают отрасли министерства сельского хозяйства.

– Александр Викторович, Заксобрание приняло бюджет региона на 2022 год. Это уже четвертый бюджет области, который вы принимаете в качестве председателя бюджетного комитета. В этом году много его обсуждали, говорили о новых подходах. Что существенно изменилось и как обстоит дело с финансированием АПК, ведь говорили о его уменьшении?

– В целом бюджет Ульяновской области как являлся социальным, так и остается. Все в тех же пропорциях в него заложены расходы на зарплаты бюджетникам, на социальную сферу, на здравоохранение. Единственное отличие в том, что заработная плата у нас была пополняемой строкой в течение года по дополнительным доходам, а сейчас она прописана на весь 2022 год. На АПК пока заложено 4,3 миллиарда расходов, это на 800 миллионов меньше прошлого года. Но бюджет еще будут пересматривать, там нет федеральных средств. Изменения будут в декабре или январе, и тогда мы будем внимательно подходить к вопросам всех корректировок, смотреть, кому чего недофинансировали. И, конечно, не оставим сельхозотрасль без внимания.