29 марта в Ульяновск прибыл специальный состав из Таганрога с 506 беженцами. В подавляющем большинстве это жители Мариуполя – пожилые граждане и инвалиды, беременные женщины, семьи с детьми. Много больных – с контузией, истощенные люди просидели больше месяца в подвалах домов без воды, еды и света. Сейчас от их дома не осталось практически ничего. Каждый выбирался, как мог. Ниже публикуем три короткие истории – после нескольких перевалочных пунктов, длинной дороги и сохраняющегося шока сил и желания говорить не было практически ни у кого.

Станислав Нихащенко прибыл в Ульяновск вместе с супругой. В Ульяновске его встретил сын, который приехал на вокзал из Перми. Родные не виделись с 2014 года. В последние недели между ними не было связи, сын собирался ехать на розыск на границу с Украиной. Контакт установили, когда родители перешли границу и российская сторона выдала местные сим-карты.

– Дом разбит, многоэтажка. Расстреляли, там дыры, стёкол нет. Жить невозможно. В квартале почти все дома сгорели. Почти. А поджигали их люди, которых специально засылали. Какие, могу сказать – “Азов”(признан в России экстремистским и запрещен). Это юные наследники Гитлера, которые людей подозревали в сепаратизме, загоняли в аэропорту в капониры и там устраивали камеру пыток: ногти вырывали, иголки загоняли. Не хочу… Извините.

Лариса Вяткина тоже приехала из Мариуполя. С собой в Ульяновск она забрала только кошку и обручальное кольцо. Женщина рассказала о месяце жизни без света и еды, мародёрстве и стертым с лица Земли любимом городе:

– Хочу обратиться к президенту Украины. Володя, на Вы я Вас не назову. Мы жили в спальном районе Мариуполя. Нельзя было так, Зеленский, кидать людей. Левый берег не эвакуирован. Разве так можно? Мосты разбили. Нас там около сорока тысяч. Коты, собаки, люди  попрятались по подвалам. Летят… Выглянули – между домами стоит техника. Украинская. Они два раза стукнули, а к нам летит уже ответка. Откуда знают военные, что здесь спальные? Издалека ж летели. На моих глазах слетела секция 12-го этажа. Не вздумай сказать, Зеленский, что я – предатель! Именно солдаты ДНР дали нам коридор. Не Бойченко, который сбежал или не сбежал. Информации не было, воды не было. Одна мармеладинка в день. Мы не мародёры. Разбили магазины, чтобы люди хоть что-то ели. Ты нам говорил: “Не закупайте впрок”. Мы поверили. Мы впрок не покупали продукты. Мы собрали документы на квартиры, ключи от гаража, от всего. Мы ключи вешали в Виноградном. Нас выводили солдаты Донецкой республики, а вы нам 8 лет рассказывали, что это предатели. Я ехала и видела в Снежном разбитые дома. Вы нам не показывали, что было в 14-м. Это я из окна Широкино видела, потому что у меня окна выходили на моё любимое море. Зеленский, я надеюсь, ты услышишь Явкину, пенсионерку. Я всю жизнь честно прожила. Мой сын, я, муж – мы не воровали. Ты сделал так, что люди мародёрничали. Как страшно, наверное, им было взять из магазина чужое. Но они умирали с голоду. Бойченко, где ты был? Где!? Почему ты даже куска хлеба никому не привёз. Месяц и два дня не видели вообще света. Не видели! И воды тоже. А люди, которые в 48-ой школе к нам присоединились, там мы сидели, бежали с Комсомольского бульвара из горелого дома. Они спасали соседей. Всё, нет Мариуполя. Полностью нет нашего любимого города. И только попробуй сказать, что я предатель! Это ты нас предал! И ты, мэр, нас предал, а мы два раза за тебя голосовали.

Станислав Дворецков много не говорил: устал с дороги, на руках – маленький ребенок. Мужчина не стал рассказывать, как выбрался из оккупированного города: “Было нелегко”. Сейчас семья рассчитывает трудоустроиться и получить российское гражданство.

– Встречали нас хорошо, хорошо помогали, всем довольны, очень рады. Спасибо Российской Федерации, что про нас не забыли. Выбраться было нелегко. Слава богу помогли, поэтому всё хорошо. Со мной жена моя, сын. Скорее всего, мы останемся здесь.