|
Дмитрий и Максим Разумовские вместе участвовали в штурме. Выжил только один. В эти дни исполнится 20 лет со дня страшной трагедии, которая произошла в североосетинском городе Беслане. Россияне вспоминают трагические события 2004 года, когда террористы захватили и три дня держали в заложниках учеников, педагогов и родителей. Их было всего более 1,2 тысячи человек. Спасали заложников наши бойцы из спецназа. Кто-то из них погиб на месте, пожертвовав своей жизнью, кто-то выжил. И все они – настоящие герои. «МК» пообщался с родными и сослуживцами двух братьев из отряда спецназа «Вымпел», которые участвовали в штурме школы по освобождению людей под шквальным огнем – Дмитрия и Максима Разумовских. Старший, командир отряда подполковник Дмитрий Разумовский, впоследствии удостоенный звания Героя России, был сражен смертельной пулей на глазах у младшего брата. А трижды раненый боец Максим Разумовский продолжил штурм и до последнего спасал из школы детей и взрослых, уничтожал террористов. Позже отважного спецназовца окрестили «Русским танком».
О Дмитрии Разумовском Звание героя Российской Федерации Разумовскому-старшему было присуждено посмертно за подвиг в Беслане. Но это не единственный героический поступок Дмитрия. По словам близких и друзей, любовь к справедливости и храбрость присущи ему были всегда.
Дмитрий родился в марте 1968 года в Ульяновске. После окончания средней школы несколько раз поступал в училище пограничных войск в Москве. Это была его мечта! Наконец поступил, закончил, а затем был направлен служить на границу в Таджикистане. – Мы познакомились при грустных событиях, когда была разгромлена 12-я погранзастава. Это было 13 июля 1993 года, когда моджахеды напали на заставу на таджико-афганской границе, – вспоминает жена Дмитрия Эрика Разумовская. – Я там в это время жила, да и родилась там же. А начальником погранзаставы был Михаил Майборода, это близкий Димин друг. Они вместе там служили. И когда разбили заставу, Михаил погиб. Он сам родом из Алма-Аты был. И когда это все случилось, мы приходили к ним в дом. Мишу похоронили, а Дима не смог приехать на похороны. Он в это время в госпитале лежал. Но спустя полтора месяца приехал к родителям друга и на его могилу. Там, в доме родителей, мы с Димой и познакомились. И уже на четвертый день решили пожениться! – Это была судьба? – Ну, да. Любовь, можно сказать, с первого взгляда. Мы подали заявление в загс, а затем Дима уехал на две недели. Он хотел, чтобы мы с ним расписались, и я с ним сразу уехала в Таджикистан, где он служил. Свадьба была скромная, тихая – время-то тяжелое было. Родственники, братья, сестры с моей стороны. А Димины родители не смогли приехать. Зато на следующий день мы поехали в Ульяновск, к его родителям, там обвенчались. На следующий день после венчания мы уехали в Москву, а оттуда в Таджикистан.
Что потом? В начале ноября мы приехали, и в конце мая он меня отвез в Ульяновск, потому что я уже была беременна. Не хотел муж, чтобы я в Таджикистане рожала, потому что там обстановка была тяжелая. В Ульяновске и родила старшего сына Мишу. – А когда Дмитрий попал в отряд «Вымпел»? – В 1996 году. Он всегда хотел в «Альфе» служить и подавал заявление туда, но ему отказывали. То тянули, то что-то опять… В общем, время как-то прошло. А в 1996 году «Вымпел» стали восстанавливать. Его расформировали же в 93-м или в 94-м году. И вот Диму пригласили работать в «Вымпел». Он пошел. С 1995 года мы в Москве жили. Муж работал. Ждал, когда его пригласят, проверки всякие проведут. А в 96-м его наконец-то взяли в «Вымпел». Сбылась мечта! С тех пор мы здесь. До Беслана оставалось восемь лет.
О Беслане – Муж был в это время был уже подполковником. 1 сентября 2004 года он приехал из командировки и был в отпуске. Мы еще собирались с ним ехать на машине в Ульяновск. Первого сентября Миша наш в школу пошел, а Дима, помню, сказал: «Ладно, с семьей все вместе не поедем. Вы в школу пойдете на линейку, а я поеду в Ульяновск». Но ему позвонили в 9.30 утра, когда в бесланской школе все это произошло. Дима сначала доехал до своего объекта, а в обед вылетел туда. Он сказал, что там теракт и детей захватили в заложники. Просто это его работа. Я никогда не задавала лишних вопросов – когда вернешься… Но это было всегда под вопросом.
– То есть о работе он мало говорил? – Уезжал обычно молча, а бывало, когда приезжает (слава Богу, жив, здоров!), он мог что-то рассказать. Но очень мало. – Какие-то предчувствия у вас были? – Когда он вышел из квартиры первого сентября, зашел в лифт и двери за ним закрылись, у меня какая-то истерика началась. Я его всегда провожала как-то легко. Научилась так, потому что деваться-то некуда – провожать-то надо. А здесь сердце выскочило за ним вслед. Я запомнила его взгляд. Будто последний. Еще его спросила – где этот Беслан находится-то? Дима только ответил: «В Осетии». Ушел, и я сразу телевизор включила. Не знаю почему, тут же своей маме позвонила, начала какую-то чушь нести. Потом думала: что-то меня «срубило» как-то сильно. Он же всегда говорил «Я на работе». У нас было так принято. Прощались – как будто завтра увидимся, а встречались – будто 100 лет не виделись. Вечером первого сентября он позвонил, шутить пытался: «К ужину меня не жди, я в Осетии». И второго сентября тоже вечером позвонил. Видимо, у него тоже предчувствие было нехорошее. Он сказал: «Наверное, измучил тебя за все эти годы своими командировками? Тебе же тяжело со мной всегда было?». Я говорю: «Дим, я же все равно счастлива с тобой, и знаю, что ты счастлив». И все… А третьего сентября ко мне пришли с его работы и сказали, что Дима погиб. По телефону не принято такие вещи говорить. Всегда приходят домой…
– Как вы это пережили? – Ну, как… Быстро собралась. У меня первые мысли были – они же там были вдвоем, с младшим братом Максимом. Сначала про маму их подумала. Как она переживет? В общем, не за себя думала, а за нее. А потом у меня мысли про Максима – а он где вообще? Начала спрашивать. Они говорят: «Мы ничего не знаем». В списке погибших его нет. Ну и вот… Собралась с духом и силами. Куда деваться-то? У нас с Димой были разговоры на тему о войне, о гибели людей. Хотя люди говорят: это дикость – о смерти разговаривать. Но с такой работой он всегда мне говорил: «В любой момент я могу погибнуть. Ты должна быть готова ко всему. Вернулся – хорошо. Не вернулся – так тоже бывает». Я, конечно, думала, что не совсем вот так… Наверное, поэтому легче было все это переносить. Я старалась. О Максиме Разумовском Максим Разумовский – боец подразделения специального назначения «Вымпел». После событий в Беслане его фотография обошла весь мир. И журналисты стали называть его «Русский танк». Родился в Ульяновске, в семье инженера и преподавательницы музыки в средней школе. Всю жизнь образцом для него являлся брат Дмитрий, который был старше на семь лет. По примеру брата в 1992 году Максим поступил в Московское высшее пограничное командное училище. Через несколько лет был принят в спецподразделение «Вымпел», тоже вслед за братом, который проходил там службу с 1996 года. Вместе с братом оказался в 2004 году в Беслане в составе отряда «Вымпел», прибывшего для участия в спецоперации по освобождению заложников из захваченной школы.
Несмотря на то что операция готовилась, штурм происходил во многом спонтанно. В школе раздались взрывы, заложники стали разбегаться из захваченного здания. Действовать пришлось по ситуации. Группа спецназа «Вымпел» во главе с подполковником Дмитрием Разумовским вступила в бой.
Спецназовцы были видны террористам со всех направлений словно на ладони. Неожиданно прозвучал оглушительный взрыв, попадали на землю даже те, кто был за территорией учебного заведения. Окна вылетели из здания, послав в штурмующих сотни острых осколков, у всех заложило уши, кого-то контузило. Образовавшаяся дыра в стене обнажила трупы убитых террористами людей. Нескольким бойцам пришлось отвлечься для того, чтобы оттащить в безопасное место раненых товарищей. Дмитрий сразу понял, где сидят снайперы и пулемётчик, о чём знаками показал группе. В первую очередь нужно было ликвидировать именно их. Практически сразу последовал второй ужасный взрыв. Не обращая внимания на окружающий ад, спецназовцы двинулись к школе снова. Вокруг свистели пули и громыхали взрывы. Вдруг Максим краем глаза заметил, что Дима упал. Младший брат до последнего верил, что Дмитрий выживет… Его самого что-то больно резануло в бедро. Вот, что рассказывал сам Максим Разумовский: «…На подходе к школе мы попали под плотный огонь. Сразу было ранено 4 человека, среди них был и Дима. Я до конца надеялся, что он жив, и узнал о том, что он не выжил, только после того, как все закончилось. Пока оказывали ему и остальным первую помощь и занимались их эвакуацией, я понял, что и сам ранен в бедро «рубашкой» от пули. Ранение показалось мне незначительным, и я не стал обращать на него внимание, на адреналине боли не чувствуешь. Пошли в школу. Пробились на второй этаж. Там меня и достал «духовский» гранатомётчик второй раз. Взрыв был близко, над головой, поэтому посекло прилично: голова, плечо, несколько в спину. Вместе со мной в ногу зацепило моего друга Игоря. Из-за крови и контузии почти ничего не видел, пришлось выходить, другой мой друг Вадим вытащил Гарика. Ну а дальше перевязался и вернулся. То ли на адреналине, то ли обезболивающее помогло, но больно особо не было. Поэтому посчитал себя боеспособным. Наверное, погорячился… Основные потери были уже в школе. Будь ты хоть суперспециалистом, но детям, когда они испуганы и хотят спастись, не объяснишь, что не надо бежать на направление огня бандитского пулемёта. Поэтому приходилось их из-под этого огня вытаскивать. А как их вытащить и самому не залезть под огонь? Отсюда и такие потери среди сотрудников».
– Сейчас Максим вообще не хочет говорить об этом. Ему все это намного тяжелее, ведь брат погиб на его глазах, и он очень тяжело перенес его потерю, – продолжает Эрика. – Дима был для него примером, командиром. Они были рядом. Мой муж не вытаскивал детей из школы, руководил всей операцией. Это все случилось, когда произошел взрыв. Дима и Максим были недалеко от школы, они там тренировались перед штурмом. Когда произошел взрыв, туда все побежали. Дима занял позицию, получается, напротив спортзала и выявлял огневые точки снайперов, их пытался, так скажем, снять. Максим страховал брата. Он занимался своим делом, а Дима занимался своим делом. Диме пуля попала в подключичную артерию, между пластинами или сверху бронежилета, в шею, получается. Смертельное ранение. Дима только успел крикнуть: «Меня зацепило вот там», и его эвакуировали. А Максим дальше продолжал. Его сильно ранило. Он вышел из боя, его перебинтовали, замотали. Он опять бросился в школу. Так три или четыре раза возвращался после ранений. Они ему в спину, а он побежал. Первую помощь оказали, а он опять туда. И был там, пока это все не закончилось. А закончилось все в 10 или 11 часов вечера. – Сколько он людей спас? – Так никто не считал, сколько спас. Цифры нам не называли. Я думаю, он и сам не считал. Там не до этого было. Просто он везде там был. И на первом, и на втором этаже – по всей школе гонял этих сволочей. Как-то Максим рассказал, что за долгое время до трагедии видел несколько раз один и тот же сон. Ему снились коридоры школы и бой. Когда он прибыл тогда в Беслан и увидел это место, то был просто поражён — именно эту школу он видел когда-то во сне. Сегодня Максим Разумовский уже на пенсии. О жизни и любви – Эрика, ваш муж всегда рвался в бой, всегда говорил: «Счастье – погибнуть в бою». Это правда? – Да. Он, как истинный воин до мозга костей, считал, что так правильно для солдата – погибнуть в бою. Говорил: «Я не хочу стареть. Не хочу умирать стариком на больничной койке. Путь воина – это умереть в бою».
Жена Дмитрия Разумовского вырастила двух сыновей и вспоминает мужа всегда со слезами на глазах, хотя сама очень стойкая женщина. – У Димы был твердый характер. Разозлиться ему по жизни ничего не стоило, но это вне дома, а дома он был другим, – продолжает Эрика. – Но он и дома-то был редко. Я большую часть жизни его ждала… Со старшим сыном в хоккей играл, когда он приезжал домой на выходные. Миша хоккеем у нас занимался, а Дима сам любил хоккей. Любую возможность находил, чтобы съездить с сыном на лед, отвезти его на тренировку. Я бы не сказала, что у мужа была какая-то мечта. Он жил, воюя за Родину. Хотел, чтобы мы жили хорошо, не нуждались ни в чем. Но и я особо не требовала, чтобы у нас много всего было. Жили мы сначала на съемном жилье, потом купили квартиру. В долги влезли. Зарплаты большой ведь не было. Я не работала, с детьми была и его надежным тылом. А быта Дима вообще не касался. Вот он приехал, у него все есть! Все готовое. Дети в сад устроены, в школу устроены. Он этими вопросами никогда вообще не занимался. Он нам деньги приносил, чтобы у нас всегда еда была. Мы жили по средствам, не ездили на моря. Ну, один раз выбрались в 97-м году. Дима где-то там выбил путевки, тогда их было достать нелегко. В Севастополе в фанерном домике жили, но очень здорово! Никогда не забуду! Машину он мне купил тоже по надобности, потому что мне нужно было Мишу возить на тренировки на большой хоккейный стадион. Сумка с его экипировкой в багажник еле помещалась, не то что в такси! Купили «Хонду», и я научилась водить. Вообще, Дима, помню, купит «старушку» какую-нибудь, угробит ее, потом новую покупает. Лихачил, конечно. Однажды я ему даже ультиматум поставила: «В Ульяновск с тобой поеду, только если будешь нормально везти. Не по встречке мотаться там наперегонки с фурой!» – Какие главные качества своего любимого человека вы помните всю жизнь? – Когда он мне делал предложение, то сказал: «Я тебя никогда не обижу». Наверное, это и повлияло на то, что за четыре дня знакомства, за которые невозможно узнать человека, я согласилась стать его женой. Эти слова я услышала и поверила ему. А потом поняла, что он мне очень дорог, что это мой человек и я его сильно люблю! Он – настоящий мужчина. Четко! – Как вы все эти годы, 20 лет, без него живете? – Да потихоньку живу. Замуж не вышла и не собираюсь. Мне этого не надо. Если бы встретила такого же, хоть чуть-чуть похожего на Диму человека, может быть, я бы еще подумала. Но точно бы замуж не вышла, да и такого не встретилось мне больше. Дети уже взрослые. Старшему 30 лет, младшему – 23. Но по стопам отца они не пошли, выбрали мирные профессии. 
|
|
Цитирование информационных материалов, размещенных в ИА "Улпресса" без получения предварительного разрешения допустимо при условии обязательного указания на источник цитирования: приведение ссылки — в печатных материалах, гиперссылки на cайт ulpressa.ru — в сети Интернет. Ссылка на источник или гиперссылка должны располагаться в начале текстового материала.
