Три дня в Ульяновске гостил человек уникальный. Александр Галибин снимался в кино до конца 80-х, в амплуа честных, интеллигентных людей – юристов, милиционеров, военных… Оставив карьеру актера, он погрузился в режиссуру – работал в театрах Новосибирска, Петербурга, теперь – в Москве, в театре имени Станиславского.

Зритель, лишенный возможности видеть его театральные работы, актера не забыл и вновь полюбил его в новых ролях – Николая II в сериале «Романовы. Венценосная семья», Мастера в «Мастере и Маргарите»… Наконец, 28 и 29 марта ульяновцы смогли увидеть то, чем занимается Галибин в театре.

– Никто и никогда не отменит классический театр и классическую режиссуру. Таков и наш спектакль «Любовь и карты» по пьесе Островского: я специально завершаю гастроли именно им, чтобы было понятно – та «разность», в которой я работаю и в которой я веду театр, имеет право на существование. И это мне кажется абсолютно правильным. Скажем, «Авария» – спектакль абсолютно психологический, но с элементами той драматургии, которую принес в ХХ век Дюрренматт. Его нельзя открывать, как открывают драматургию Чехова или Горького. И нельзя открыть драматургию Леонида Андреева простым психологическим ключом, она обязательно имеет еще какую-то другую основу. Мне хотелось, чтобы театр, который очень долго шел по стопам классики, вдруг почувствовал, что есть другие возможности игровые.

– Ульяновские мастера сцены, преподающие на театральном факультете, сетуют на то, что в вуз молодежь приходит неначитанной, инфантильной, с узким кругозором. А какая молодежь приходит учиться в Щукинское училище, где Вы преподаете?

– Да, молодые люди не знают каких-то вещей, да, инфантильные.

Но это исправимо, их надо воспитывать. Они ведь и приходят для того, чтобы научиться. Для них и для тебя большая радость, когда ты можешь что-то отдать.

– К сожалению, в нашем регионе ситуация такова, что учреждения культуры вынуждены подчиняться власти и участвовать в социальных и политических проектах.

– Мне кажется это очень неправильным. Я думаю, что театр не должен быть политичным. Он должен отражать вещи, происходящие в обществе, но не должен подыгрывать власти. Он должен быть абсолютно открыт, ведь ты не можешь изолироваться от того, что происходит за окнами. Попадание театра в жизнь не есть подстраивание к задачам, которые ставят чиновники. Мне кажется, что московские театры все-таки не политизированы. Они стараются найти свой язык для разговора со зрителем, свою репертуарную политику.

– Как Вам кажется – какой Вы руководитель? Все-таки, как театральный актер, Вы знаете театр и с той стороны. А сейчас какова позиция – быть снисходительным, понимающим или требовать беспрекословного подчинения?

– Театр, как говорил Георгий Александрович Товстоногов,- это добровольный диктат. И дело тут не в том, что ты отдаешь приказ, как в армии, и этот приказ выполняется. Но задача худрука – воспитать такую труппу, в которой были бы твои единомышленники и понимали, что ты делаешь. Ведь ты не стоишь на месте, ты какие-то новые задачи перед собой ставишь, ищешь интересную работу для актера, двигаешь театр вперед. Это вызывает волны протеста, потому что это и есть диктат. Конечно, есть люди, которым это не нравится, они вставляют палки тебе в колеса. Но я все-таки – за коллектив единомышленников, за ансамбль в театре. Мне кажется, я чту те традиции, которые мне передали учителя: Рубен Сергеевич Агомерзян, худрук театра Комиссаржевской, который учил меня как актера, и Анатолий Александрович Васильев, который преподавал мне режиссуру.

– Недавно в Москве был создан телеканал «Театр». Не знаете , есть ли планы по включению его в сетку вещания по России?

– Меня приглашали на открытие канала, оно совпало с отъездом, и я не смог принять в нем участие. Но я сказал, что готов посильно участвовать в этом проекте и помогать его развитию. Мне кажется, что театр стараются уничтожить – его не финансируют, актеры мало зарабатывают, пенсионеры-старики театральные не очень хорошо живут. Но, несмотря на это, театр – одна из форм, которая выживает всегда. И я думаю, это форма, которая отражает проблемы государства. Если сделать такую проекцию, то мы увидим взаимосвязь: нехорошо в театре – нехорошо и в государстве.

– Подскажите, в каких картинах в ближайшее время Вас можно увидеть? Или, может быть, Вы сами снимаете фильм?

– Я снимаюсь в большой работе по книге Юрия Полякова «Грибной царь».

Это замечательная вещь о современном человеке, который внутренне пришел к непониманию той ситуации, в которой он оказался: имея все, он не имеет внутри ничего. Это очень интересная психологическая вещь.

Анна Школьная