В стране обсуждается проект федерального закона «О полиции», но происходит это не вполне привычным способом.

Впервые «всенародное обсуждение» почти что загнано в интернет: открыт специальный сайт, на котором аккумулируются комментарии и предложения по каждому разделу документа. С одной стороны, можно высказать все, что думаешь, покритиковать проект, внести дополнения (правда, без гарантии, что их учтут). С другой стороны, как быть «безлошадным» гражданам, не имеющим компьютера и доступа в сеть? Без них, как писал Андрей Платонов, народ неполный.

Традиционный телеэфир дебатами по теме почему-то не изобилует.

Есть ощущение, что виртуальная дискуссия преобладает над реальной и из виртуала наружу не рвется.

Будем считать, что идет накопление «сырья» для дальнейшей углубленной дискуссии. Именно поэтому я оживился, узнав, что 25 августа в Ульяновск приедет полпред президента в ПФО Григорий Рапота и проведет окружное совещание, посвященное как раз обсуждению законопроекта.

В релизе пресс-службы было сказано: «Приглашаем представителей СМИ».

Для аккредитации в пресс-службе от меня потребовали паспортные данные, хотя по Закону «О СМИ» для этого достаточно имени журналиста и названия СМИ. Ну да ладно. Я, как и прочие коллеги, настроился быть свидетелем двухчасовых интереснейших дебатов с участием полпреда Рапоты, губернатора Сергея Морозова, высших милицейских руководителей ПФО, прокуроров, вузовских ученых-юристов, уполномоченных по правам человека – в общем, людей знающих и заинтересованных. Но – обломись, журналюга: совещание было объявлено закрытым, причем, по словам представителя пресс-службы губернатора, об этом стало известно незадолго до его начала. Журналистам было разрешено присутствовать первые десять минут, чтобы затем почти два часа ожидать так называемого пресс-подхода. В общем, как в фильме: «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен».

К журналистам в очередной раз отнеслись, как к паркетным мальчикам и девочкам по вызову, от которых на сей раз потребовалось явиться, чтобы запротоколировать и «озвучить» расплывчатые заявления полпреда о том, что «главный критерий, который будет применяться к этому правоохранительному органу (то бишь к полиции. – С.Г.), – эффективность и уважение в обществе».

Как пишет печатный орган регионального правительства, сам Рапота так объяснил секретность совещания: «Участникам хотелось послушать экспертов по законопроекту, поделиться мнениями, пусть даже в эмоциональной форме. А камеры и журналисты «сковали бы свободу мысли». Конец цитаты. Очень хотелось бы прокомментировать эти слова, но, боюсь, Закон «О СМИ» слишком сильно сковал бы свободу моей мысли. Поэтому – ноу комментс.

Что можно было извлечь оставшимся журналистам из десятиминутной протокольной части и короткого пресс-подхода (сам я не стал ждать этого счастья и ушел)? Судя по коротким публикациям, не слишком много. 1) Рапота сказал, что его не смущает новое название милиции: «Если полиция будет эффективно работать, будет уважаема в обществе, то никто и не станет задумываться о названии». Ничего более существенного он публично не сказал, и те, кто ждал пресс-подхода, напрасно потеряли время. 2) Губернатор Морозов предложил радикально улучшить социальные гарантии (пенсии и зарплаты) полицейским-милиционерам, иначе никакая реформа не даст результата. С этим трудно спорить. 3) Оказывается, они там за закрытыми дверями обсуждали животрепещущий вопрос: бить или не бить? Речь идет о применении сотрудниками полиции спецсредств. Далее цитирую публикацию из той же областной газеты: «Стоит ли сотруднику органов внутренних дел бить, например, резиновой дубинкой по жизненно важным органам человека? Здесь возникли разногласия». В этом месте моя свободная мысль, скованная законом и рамками приличия, просто срывает крышу. А-а, теперь понятно, зачем они закрылись от прессы: чтобы обсудить, как дубасить правозащитников и прочих экстремистов: сначала легонько, по почкам, а уж потом по голове, или – сразу по мордасам? Надеюсь, присутствовавшие на совещании правозащитники и пресс-секретари не сломали дискутантам кайф от эмоционального, не скованного камерами и журналистами, обсуждения этого, очевидно, самого главного для них раздела законопроекта.

Краткое содержание совещания мы знаем в пересказе пресс-служб. Их выверенные релизы не передают всего эмоционального накала, ради которого удалили прессу (но оставили их самих?). Но характерные детали проступают. Например, председатель Законодательного Собрания Ульяновской области Борис Зотов подчеркнул важную роль информационной политики государства в борьбе с преступностью. «Следует определить меры, чтобы исключить в кино и в СМИ тиражирование сюжетов, прививающих неуважение к закону, раскрывающих основы технологии совершения преступлений, пропагандирующих насилие и прочие антиобщественные действия», – сказал он. Поскольку нас не было на совещании, остается только гадать, что имел в виду спикер ЗСО. Не предлагает ли он, например, запретить сериал «Глухарь» на НТВ, в котором талантливые актеры показывают, как милиционеры крышуют мафию, берут взятки, спихивают друг другу уголовные дела, выбивают показания у подозреваемых, чинят самосуд, и параллельно те же самые милиционеры геройски борются с преступниками и в обычной жизни оказываются добрыми и хорошими людьми, в основном для своих? Так вот если запретить все фильмы, где показывают, как из человека пытками выбивают добровольное признание, станут ли, по мнению спикера, в милиции реже пытать? А если запретить телевизионные сюжеты про то, как ОМОНовцы разгоняют палками мирные демонстрации в защиту Конституции, наступит ли в России торжество этой самой Конституции? (Кстати, на государственных каналах таких сюжетов и сегодня нет, что вовсе не отменяет ни гражданского протеста, ни милицейского насилия по отношению к протестующим.) В общем, власть в очередной раз предлагает приструнить СМИ. Если сравнить наше больное общество с алкоголиком, то у него предлагается отнять зеркало, чтобы тот по утрам не видел своей опухшей с похмелья физиономии.

Тот факт, что общественно значимая дискуссия была закрыта от прессы, убеждает в следующем: даже не вдаваясь в детали проекта закона «О полиции», можно сказать, что скептики, скорее всего, правы, и от перемены мест и названий слагаемые «менты» не станут «копами», а майор Евсюков не станет «крепким орешком» Брюсом Уиллисом.

Впрочем, я несколько жалею, что тогда просто взял и ушел. Надо было поступить подругому. Надо было собрать коллег и сказать им: «Коллеги, чиновники в очередной раз вытирают о нас ноги, и вы вправе выбирать позволить этому случиться или нет. Предлагаю позвать сюда пресс-секретаря Рапоты и поставить ему ультиматум: или мы присутствуем на совещании с начала до конца, потому что мы не менее важны, чем юристы, правозащитники и тем более пресс-секретари, или мы организованно и солидарно покидаем ваш междусобойчик, и вы будете заседать в информационном вакууме. Вы же знаете, что в век информации того, что не попало в СМИ, как бы не существует, и пусть завтра ваш куратор из администрации президента вставит вам пистон за то, что про ваше совещание здесь никто не слышал. Это ведь президент Медведев велел вам его провести, не так ли? Впрочем, так и быть, мы согласны выключить камеры через 15 минут после протокольной съемки».

В следующий раз надо бы так и сделать.

Правда, журналистская солидарность в Ульяновске, боюсь, так далеко не простирается.

Сергей Гогин