В конце марта в Мемцентре намерены открыть выставку художников «Левого берега»

Творческое объединение художников «Левый берег» существовало в Ульяновске с конца 80-х до середины 90-х годов прошлого века. В его состав входило семь человек: Алексей Соколов, Рамиль Идрисов, Евгений Чевачин, Виталий Герасимов, Евгений Сидоров, Сергей Маершин, Сергей Травкин. Каждый из них – прекрасный самобытный живописец, и творчество каждого требует отдельного разговора. Но мне бы сейчас хотелось поразмышлять о свойствах самого движения, называемого «Левый берег», и о том, как оно связано с конкретным историческим периодом его существования.

Сейчас все большую силу приобретают ностальгические сожаления по поводу ушедшего в прошлое СССР. Но если вспомнить настроения тех лет, их можно выразить словами Виктора Цоя: «Мы ждем перемен!». Большинство людей устали от реальностей эпохи застоя. И хотя мало кто четко осознавал, чего именно он хочет от будущего, но явно никому не хотелось возвращаться в прошлое, и юношеское ожидание чего-то хорошего впереди охватывало всех людей. Конечно, отсутствие ясных представлений во многом порождало хаос. Однако это был хаос, близкий к тому, как его понимали древние греки: творческая животворящая бездна, полная потенциальных возможностей; бездна, порождающая энергию, богов и людей. Мне не хотелось бы говорить о том, как реализовались эти возможности. Мне очень интересно подумать о том уникальном творческом подъеме, который охватил тогда людей.

Казалось, весь мир распахнулся навстречу человеку, открылось множество новых путей. Механизмы старого общества, хотя еще продолжали существовать, уже перестали быть жизнеспособными и лишь по инерции сдерживали новое творческое движение. Их репрессивность не только не мешала, а еще и усиливала движение обновления, придавая ему вкус борьбы всего хорошего и нового против всего старого и плохого.

Неудивительно, что в среде деятелей искусства активность возросла невероятно. Тысячи новых спектаклей, книг, выставок. Велись оживленные дискуссии, создавались творческие объединения. В такой атмосфере в 1987 году в Ульяновске возникло объединение художников «Левый берег». И для сонной родины Обломова это стало настоящим событием. Город всегда отличался особенным консерватизмом. Хотя здесь рождались и жили многие выдающиеся люди (Карамзин, Языков, Гончаров, Ленин, Керенский, Пластов и другие), в самом городе как бы никогда ничего не происходило. Благоговейно стиралась пыль с ленинских экспонатов да висели пластовские картины под равнодушными взорами время от времени приезжавших туристов. Событий не случалось…

Но творческая атмосфера конца 80-х проникла и в Ульяновск. Первая выставка «Левого берега» состоялась 9 мая 1987 года под открытым небом в Заволжском районе города, затем 22 мая. Потом было много выставок в разных выставочных залах Ульяновска, Димитровграда и других городов. Зимой 1990-го открылась выставка «Левого берега» совместно с димитровградским объединением «Минтай» в выставочном зале ульяновского Дома художника. На ее открытии образовалась очередь из тех, кто стремился увидеть эти картины. В обществе чувствовался небывалый интерес к неофициальному искусству. И дело, как мне кажется, заключалось не в том, что народ вдруг невероятно полюбил авангардную живопись. Я думаю, люди устали от однообразия социалистического реализма, хотелось увидеть что-то новое, знаменующее перемены, и прикоснуться к нему. В этом смысле картины приобретали какое-то другое значение, выходящее за рамки выставок и вообще за рамки изобразительного искусства.

Также и для самих художников собственно художественные задачи не были преимущественными. Выставки становились поводом для манифестации особого художественного образа жизни. Сама жизнь художника с его оживленным экстравагантным общением, с ночными посиделками в мастерских, с джазовой музыкой, с чтением стихов, с атмосферой полуподпольных вернисажей делалась эстетическим событием, произведением искусства. Жизнедеятельность–вокруг художественного творчества сама превращалась в творчество. Она порождалась искусством, а затем опять становилась причиной создания картин. Живопись была как бы растворена в жизни. Даже, я думаю, картины порой писались для того, чтобы служить основанием для такого способа жить.

Я убежден, что преимущественная задача состояла именно в соединении искусства и жизни в реальном времени. «Живи сегодня – и будет жизнь!» – написал Алексей Соколов на обороте одной из своих картин. Художники всем своим существом жили в настоящем, проживая, прочувствуя, смакуя каждый момент проходящего времени. Их искусство – современно в своей принципиальной основе. Рамиль Идрисов настаивал на том, что он – «модернист», имея в виду «современность» своей живописи. Можно сказать, что эстетические принципы «Левого берега» вполне соответствуют общей парадигме модернизма об искусстве-действии. Однако художники не пытались теоретизировать по поводу своего творчества или имитировать деятельность модернистов, как бы говоря, что и мы, в нашем провинциальном городе, тоже шагаем в ногу со временем.

Никто не старался казаться оригинальным или кому-то подражать. Искусство «Левого берега» вполне органично существовало в своем реальном времени и вовсе не выглядело провинциально или надуманно. Сама жизнь была источником их творческой деятельности. Пассионарный дух 80-х вдохновлял художников и пульсировал в их произведениях. Картины играли роль только неких документов, фиксирующих поток творческих переживаний. Идрисов называл их «картинками», акцентируя внимание именно на этом потоке, на процессе художественной деятельности, а не на ее результате. Живопись Соколова была сродни джазовой импровизации. Он создавал свои картины молниеносно. Однажды, во время телерепортажа о выставке «Левого берега», он за несколько минут перед камерой написал одного из своих знаменитых «петухов».

Стоит ли говорить, что такой подход к художественному творчеству и такой стиль поведения вызывали непонимание и даже раздражение у художников «советской» школы. Тогдашний председатель ульяновского Союза художников Борис Склярук говорил: «Мы им предоставили полную возможность выставиться, а они воспользовались нашими стенами, нарисовали там лозунг «Долой Союз художников!». Такой эпатаж был нам не по нутру, согласитесь. Ну, вот по поводу Соколова.

Телерепортаж. И он устраивал некий цирк: поставил планшет перед камерой, выдавливал из тюбиков краски, этого петуха рисовал. Ну, я тоже могу сделать этого петуха за 15 минут. И сколько этих петухов у него уже есть? Ну, он другую краску взял. Ну и что? Это программа, великое достижение или просто баловство?».

Вообще говоря, противостояние официальному Союзу художников было одним из побудительных мотивов к творческой деятельности Соколова, Идрисова, Маершина и других. По словам Соколова, «Левый берег» не появился бы на свет, если бы выставочные комиссии позволяли свободно выставляться неофициальным художникам.

Так что препятствия, которые чинили художественные бюрократы, приобретали для этих художников вполне конструктивный характер. Эти препятствия усиливали их желание рисовать так, как хочется. Даже само существование официального Союза художников особым образом оттеняло творческую жизнь художественного андерграунда, превращая неофициальных живописцев в героических борцов за идеалы подлинного искусства . Тем более что в конце 80-х весь этот советский аппарат, «колосс на глиняных ногах», совсем потерял свою силу, превратившись просто в статиста в приятном «хеппенинге» подпольных художников. А когда окончательно распался СССР, постепенно сошли на нет все неформальные художественные движения, потому что суть таких авангардных движений, как «Левый берег», главным образом, в противостоянии мертвому «официозу» ради утверждения свободы творчества.

Я не комментирую достоинства живописи Соколова, Идрисова, Сидорова, Маершина, Герасимова, Чевачина, Травкина. Мне кажется, их картины и так говорят без слов, говорят языком цвета, формы и линии. Говорят прекрасно, звонко, талантливо. А когда мы вспоминаем о творческом объединении «Левый берег», то речь идет в большей степени не о живописи, а о событии, о социальной жизни, может быть, даже о протестном движении. «Левый берег» был мощным всплеском жизни в момент исторического разлома. Это объединение было порождено умирающей советской действительностью и могло существовать только вместе с ней. Художники как творческие личности живут и творят независимо от времени. А такие объединения напрямую связаны с эпохой. Демонстративно свободный образ жизни, независимое эпатажное поведение противопоставляются стереотипному поведению обывателя, играя роль деконструкции нравственных ценностей отжившего общества и манифестации новой морали. Но после того, как старое общество окончательно исчезает, умирают и такие творческие союзы. Всплеск небывалой творческой активности затихает, художники возвращаются к своему обычному художественному труду, пытаясь адаптироваться в новом обществе. Искусство теряет свое значение социального действия, опять помещаясь в рамки выставок и музеев, в этих рамках редуцируя свой смысл.

Безусловно, «Левый берег» был событием в жизни Ульяновска. Хотя, по правде сказать, мало кто из ульяновцев обратил внимание на это событие. Но ведь и эпоха Возрождения была тоже лишь узким элитарным движением среди европейских интеллектуалов и прошла совершенно незамеченной для большинства современников средневековой Европы.

Виталий БОРИСОВ