Острова Зотовский, Новый, Телячий, Чувич, протоки Чувича и Часовенный – эти слова с лоцманской карты Волги начала XX века так и просятся на язык в выставочном зале Музея народного творчества. В нем можно увидеть, какой была Волга чуть более полувека назад – до затопления водохранилища – и какие суда ходили по узкой и быстрой волжской воде в течение нескольких столетий.

На воде написано
Жителей нашего края можно разделить на две части – тех, кому уже есть 60 с хвостиком, и кому нет. Но это будет деление не по возрасту, а по воде. 60 лет назад было затоплено Куйбышевское водохранилище, и большая часть ульяновцев, выросшая после 1957 года, никогда не имела возможности увидеть первозданную Волгу.

А вот Анатолия Солуянова можно считать волжским старожилом. Родился он в 1934 году, жил на правом берегу, в селе Панская Слобода, с отцом плавал по реке на небольшом пароходе. Тогда Волга для Анатолия Ивановича была самой жизнью. И жизнь эта, накрытая водами водохранилища, не давала ему покоя десятки лет. Полилась наружу, уже когда ульяновец вышел на пенсию. Тогда он начал писать – и заметки о реке, и картины, изображающие ее – с быстрой водой, узкими протоками и широкими островами.

В Музее народного творчества выставлено два десятка картин Солуянова. Большинство пейзажей на них восстановлены по воспоминаниям из детства.

Разин подвел
Картины ульяновского художника стали на выставке фоном для других экспонатов – моделей кораблей, ходивших по Волге в разное время. Уменьшенные копии судов в единственном экземпляре сделал живущий в Самаре Борис Агузаров. Как и Солуянов, Борис Амурханович вырос на Волге. Судомоделизмом начал заниматься еще в школе, но более глубокий интерес пришел гораздо позже. Уже получив историческое образование и работая в пединституте в Самаре, он начал изучать историю волжского судоходства.

– В один из моментов, беседуя с коллегами об истории Волги, о Степане Разине том же, мы вспомнили песню “Выплывали расписные Стеньки Разина челны”. Я сказал: “А вот бы знать, какие они – расписные, как они устроены”. Расписные – с деревянной резьбой или с краской, какие были паруса, прямые или косые, какие обводы, какая конструкция? Получилось, что мы этого не знаем, хотя мы ученые, краеведы. И, когда я задумался об этом, оказалось, что обыватель и подавно не знает, как выглядели и другие суда, не только Степана Разина, а вообще все, что по Волге ходило и служило и государству, и человеку нашему, – рассказывает теперь Борис Агузаров.

Историей судоходства на Волге он занимался несколько лет, изучая в основном дореволюционные материалы. Изучен был период с XIII века, когда Волга была еще пограничной рекой, до XIX века, когда по реке начали ходить паровые суда, конструкции которых уже четко описывались.

Расцветом судоходства на Волге, по оценке Агузарова, можно считать XIX век, период до появления идущей на Восток железной дороги. Тогда конкурентов у реки в доставке грузов не было. За несколько сотен лет на ней использовался не один десяток видов кораблей, но самыми интересными Борис Агузаров, сейчас работающий в Самарском историко-краевеческом музее имени Алабина, считает эндемичные суда – те, которые существовали лишь на Волге и были придуманы ее обитателями.

В результате исторической работы самарец собрал информацию, которой бы хватило для воссоздания 100-150 моделей судов. Сделано пока около десятка из них. По словам автора, выбраны самые интересные как с исторической точки зрения, так и в смысле оригинальности конструкции.

Волгу – в музей
Например, это разбойничий ушкуй – лодка, на которой по Волге и другим рекам плавали речные разбойники. Ушкуйники на быстрых судах доставляли немало неприятностей не только русским купцам и князьям, но и могущественным соседям только зарождавшегося русского государства. Исторические данные свидетельствуют об их нападениях на скандинавские страны и селения Золотой Орды.

Косовая лодка, называвшаяся еще реюшкой, была известна со времен Степана Разина. Нос ее так разрезал волну, что ни одной капли не попадало на палубу.

Немало интересных лодок было создано для перевозки по Волге грузов. Например, барка, не имевшая палубы, а закрытая крышей. Огромная беляна, имевшая длину в 120 метров и перевозившая до 10 тысяч тонн древесины, сама по себе была плавучим грузом. Она строилась для одного путешествия в месте добычи леса из четырех с лишним сотен сосновых и еловых бревен, загружалась древесиной и спускалась вниз по реке. Добравшуюся до места назначения беляну разгружали и саму разбирали на бревна.

Коноводки также не ходили нигде, кроме Волги. Это судно вели по реке лошади, находившиеся на самом корабле. Сначала его якорь, привязанный на канат, длина которого могла составлять километр и более, на шлюпке вывозили вперед судна и бросали на дно. Затем с помощью стоящего на коноводке ворота судно подтягивалось к якорю. Вели ворот лошади, которых на корабле могло содержаться от 80 до ста. Также его обслуживало около 70 рабочих. Коноводка двигалась со скоростью 30 верст в сутки, что было в два раза быстрее бурлацких судов.

Также Борис Агузаров создал три модели паровых колесных судов. Это буксир, колесный пароход “Ост” и один из самых комфортных волжских пароходов, в советское время ходивший под именем “Володарский”. При создании он получил имя в честь великой княгини Ольги Николаевны, а прославился под названием “Ласточка”, с которым снимался в фильме “Жестокий романс”.

Рассказав об истории воссозданных кораблей, Борис Агузаров может также подробно описывать, какие еще интересные волжские суда стоило бы воспроизвести в виде моделей. Да и не только суда. Напомнить стоит о красивейших плавучих пристанях – дебаркадерах – и о многих других темах, связанных с историей реки, на которой мы живем. Волга имеет огромное значение для истории лежащих по ее берегам регионов, поэтому Борис Агузаров предлагает создать ее музей. Идею эту в ульяновском Центре народной культуры, к которому относится Музей народного творчества, поддерживают. Возможно, дело дойдет и до ее воплощения в жизнь.

Лидия Пехтерева