Медслужбе выгодны трупы

Уже сегодня на всех шести ульяновских подстанциях «Скорой помощи» готовятся, по нашим данным, специальные комнаты для размещения представителей ритуальных услуг. Делается это для того, чтобы похоронщикам, грубо говоря, было удобнее пасти клиентов. Внедряться в сферу оказания экстренной медицинской помощи ритуальные службы начали примерно два года назад.

Цель, которую они преследуют, вполне ясна: в условиях жесткой конкуренции на рынке оказания похоронных услуг первыми добраться до тела. В пылу таких соревновательных забегов цинизм ситуации достигает крайних пределов: нередко ритуальщики оказываются расторопней медиков и приезжают по адресу гораздо раньше. Причем случалось, что приезжали еще к живым…

С тех пор как законодатели отменили лицензирование в сфере похоронной деятельности, предприниматели в нее буквально рванули и началась гонка за клиентом. «Скорая помощь» в этом плане – место хлебное.

Через эту службу проходят практически все случаи летальных исходов (по нынешнему законодательству «скорую» обязаны вызвать для констатации смерти, даже если умерший долго и тяжело болел).

По правде сказать, в редакцию «СК» уже поступали обращения от горожан, которые утверждали, будто медики принялись зарабатывать на смерти. В частности, с полгода назад один из наших читателей рассказал, как вызывал «скорую» к тяжелобольному родственнику. Еще по «03» он сообщил, что человек при смерти. Врачи приехали, когда больной уже умер, тут же, вслед за ними, в дверь протиснулись похоронщики и предложили свои услуги. Собеседник «СК» утверждал, что врачи и мастера погребального дела повязаны общими финансовыми интересами. Дескать, с каждого покойника, на которого «Скорая» выведет похоронщиков, врачу – заработок. Выходит, медикам гораздо выгоднее работать на смерть, чем на жизнь? (Заработки-то у работников «Скорой помощи», как известно, тощие.) А на днях в редакцию «СК» обратилась группа врачей самой «Скорой помощи». В целом они подтвердили вышесказанное. Эти люди говорят, что не могут больше мириться с репутацией стервятников, которая в народе за ними постепенно закрепляется. К сотрудничеству с похоронщиками их обязывает какой-то внутренний приказ по службе, на который ссылается руководство, но которого никто из собеседников «СК» ни когда не видел. В данный момент по распоряжению заместителя главного врача БСМП по «Скорой помощи» на всех подстанциях готовятся помещения, в которых будут дежурить сотрудники ритуальных контор. При них – машины с водителями. Эти специалисты, вероятно, должны тесно контактировать с диспетчерами и в пожар ном режиме выезжать на вызовы по поводу очень тяжелых случаев или констатации смерти. Не исключено, что при такой организации труда бригада похоронщиков будет уже сплошь и рядом обгонять бригаду медиков, если та едет с вызова на вызов с дальней точки. Врачи говорят, что родственники умерших реагируют на такую прыть порой очень эмоционально – обвиняют «Скорую помощь» в цинизме, безнравственности и мздоимстве… Что, на взгляд самих медиков, вполне понятно.

Собеседники «СК» рассказали, что экспансия похоронщиков началась два года назад. Тогда по под станциям шныряли мужички в черном, совали врачам визитки и сулили им по шестьсот рублей за одного умершего. Некоторые на сотрудничество поначалу соглашались, но потом многие завязывали с такой подработкой. Выгоды с этого дела особой не было – подрабатывать у похоронщиков подвизались и диспетчеры, они зачастую перебивали заработки у врачей.

Сдавать информацию наперегонки было противно.

В прошлом году о том, что информация по поводу каждого умершего «Скорой помощью» должна доводиться до ритуальных служб, стали говорить на планерках. Что касается службы «SOS» (03), то ей это вменялось в прямую и безоговорочную обязанность. Врачи говорят, что пытались противостоять натиску начальства, отказывались выполнять распоряжение, но их урезонивали железным аргументом: не будете – уволим.

Руководство службы уверяет своих сотрудников, что все происходящее абсолютно законно. «Скорая помощь», оказывая такие услуги ритуальным конторам, ничего не теряет, зато получает деньги, которые ей так необходимы. Ник то из рядовых участников этого бизнес-проекта, правда, понятия не имеет, каким образом и в каких масштабах эти деньги поступают, как они приходуются и как, наконец, тратятся…

На взгляд врачей, все происходящее достигло невиданных масштабов цинизма и компрометирует не только службу «Скорой по мощи», но и всех медиков. Похоронная бригада, явившаяся ноздря в ноздрю с медицинской, берет в свои руки и покойного, и его близких, что называется, тепленькими. Близкие в этот скорбный момент не ориентируются, как правило, в пространстве, не то что в ценах соглашаются на все… Не секрет, что иные бедолаги влезают в долги, чтобы расплатиться по счету за похороны, а потом годами долги выплачивают. (Скорее всего, в этот похоронный счет как-нибудь замаскированно внесен и гонорар медикам, слившим ин формацию.) В апреле в одной из центральных газет обсуждалась та же ситуация, но речь шла о Самаре и Тольятти. Автор публикации приводил ряд конкретных примеров, когда специалисты похоронных служб проявляли невероятную прыть и являлись раньше медиков. В одном случае они ошибочно (!) сообщили матери о гибели дочери, в другом якобы уже начали производить за меры еще живого «клиента». И все-таки ситуация у наших соседей несколько иная. Там (цитируем) «руководство станции «Скорой помощи» пытается бороться с такими из ряда вон вы ходящими нарушениями, как служебного долга, так и профессиональной этики. Но… информация все равно утекает». У нас руководство «Скорой» само требует сдачи информации того же характера и, более того, организует процесс.

Кстати, в разговоре с врача ми промелькнула еще одна подробность. Представители ритуальной службы проникли в стационар БСМП (да, вероятно, и в другие стационары) и предлагают врачам продавать сведения о своих умерших пациентах: пятьсот рублей за человека. Только представьте: стоит такой врач над тяжелым больным и думает: «Все равно ведь умрет, а мог бы в мою смену…» В ульяновском варианте ситуация обрела особенно уродливые формы, и присмотреться к ней пора, видимо, уже не только властям и общественности, но, наверное, и прокуратуре.