Под нескончаемый шум вокруг скандалов в ЖКХ в области идет бесконтрольное уничтожение лесов.
«То, что вы много пишете о «коммуналке», это, конечно, хорошо, – сказал мне, встретившись на улице, один из моих хороших знакомых. – С ЖКХ людей задурили, и вы помогаете им не запутаться окончательно. Но вы слегка упустили лес, а там ситуацию иначе, как разбоем, и назвать нельзя». Знакомый родом из Карсунского района и рассказывает, что лесные массивы у них оказались в аренде у какого-то городского предпринимателя. На 49 лет. Фамилию арендатора народ не знает. Сдали леса без ведома населения, тайно, и чуть ли еще не при Шаманове. И теперь их пустили под топор. «Если не остановить, – говорит мой собеседник; – люди останутся в пустыне».
Это хищническое разбазаривание лесов стало возможным с принятием в начале 2000-х нового Лесного кодекса, который наблюдатели сразу же окрестили бандитским. В первую очередь из-за предоставленного властям права сдавать массивы в аренду частникам на срок до полувека. Инициаторы кодекса объясняли эту норму благими, разумеется, целями. Взяв участок на длительный срок, арендатор, дескать, будет относиться к нему, как к родному, заботиться, заниматься обновлением лесов. Однако изначально было понятно, что получится ровно наоборот. Зная, что быстро с него за лесоразведение никто не спросит, а 49 лет он не проживет, арендатор сразу решает не париться, лес рубить, вывозить и продавать. Сорвать куш, после чего свалить на покой, возможно, за границу, бросив разоренные массивы на произвол судьбы.
Стимулы же для срывания куша и искать не надо. В том же Карсунском районе владение лесами практически монопольное, от чего цены на лесоматериалы растут как на дрожжах. Вернее, их как на дрожжах вздувают. Одна доска стоит сегодня около тысячи рублей, а кубометр – до семи тысяч. Цены взлетели не только на деловой лес, но и на дрова, которые людям, живущим на этой земле веками, становятся элементарно недоступными. Хозяин лесов теперь – барин из Ульяновска, чьи крутейшие иномарки сельчане иногда видят вдали.
В свое время мой отец пристраивал к нашему деревенском дому вторую комнату. Он был плотником, и сам, выписав лесу, рубил сруб, строгал доски, делал окна, двери, коридор, надстраивал крышу. Семья была большая, и нанять бригаду было не на что, но на лес денег хватило. Дома в те годы построили даже две мои тетки, оставшиеся без мужей. Срубы ставили так называемой помочью, а отделывали избы родственники-мужчины. Если бы все это имело место сегодня, мои родные остались бы жить на улице, поскольку не смогли бы купить даже неошкуренных бревен, не говоря уж о тесе, хотя жили они в окружении больших лесов. Тогда система еще не обернулась нынешней подлостью, подмявшей под себя эти общенародные богатства и оставившей людей на положении неимущих рабов. И им, людям, скоро не останется, наверное, ничего другого, как брать в руки кувалды и громить лесовозы и пилорамы новоявленных хозяев, перекачивающих леса за кордон. Строящегося деревянного дома в тех селах, которые я знаю, никто давно уже не видел. Разруха -на одном полюсе, иномарки и роскошь – на другом. И между ними – пропасть.
Сергей ПОЛЕНОВ