25 лет исполняется в этом году программе «Новые имена» в Ульяновске.

От московской программы наш город «отстал» всего на год – в столице юбилей отпраздновали в ноябре прошлого года, а у нас подобный праздник руководитель «Новых имен» Виктор Иванов собирается провести осенью. В преддверии этого события мы встретились с одним из первых лауреатов конкурса, который впоследствии стал его музыкальным экспертом, а в последние годы – и бессменным членом жюри. Иван Крайник – блестящий баянист, солист Ульяновской областной филармонии, артист Ульяновского государственного оркестра русских народных инструментов.

Запирал в классе и ходил по коридору

– Иван, больше десяти лет назад на всю область шла слава о молодых братьях-баянистах Крайниках. Кто вас воспитал?

– Я учился у одного человека всю жизнь и до сих пор у него учусь – это Станислав Зевахин. Он взял меня, когда мне было лет пять или шесть, у него я занимался в Димитровграде – в музыкальной школе, училище, а затем в Ульяновском государственном университете. Не могу сказать, что сразу полюбил баян и с охотой занимался по семь часов в день – нет- Меня и других ребят Станислав Иванович заставлял заниматься, запирал каждого в отдельном классе и ходил по коридору. Иногда мы сбегали, но в основном слушались. Осознание того, что этот труд мне нравится и я хочу заниматься этим делом всю жизнь, пришло только курсе на третьем музыкального училища. Зевахин – неустанный труженик и генератор идей, с ним мы проехали всю Волгу от истока до Каспийского моря, были в Москве и Петербурге. Мы были в первом составе ансамбля «Гармоника», и нас хорошо знали. Я в нем начинал с игры на колокольчиках (металлофоне), у меня, шестилетнего музыканта, была ответственная миссия – иногда в нужный момент попадать в нужную ноту. Постепенно я дорос до партии первого баяна, которую изначально занимал сын Зевахина. Потом у нас осталось «Симбирсктрио», а теперь мой брат Вячеслав работает в Краснодаре. Он устроился в очень хороший коллектив, который исполняет очень интересную музыку и делает это качественно. Халтуры в нашем деле не может быть – слушатель ее сразу замечает. Музыке можно посвящать только всего себя. Признаюсь, были переломные моменты, вплоть до того, чтобы совсем уйти из музыки, но, наверное, для меня это невозможно. Если у меня плохое настроение, выручает только музыка: все бросаю, играю – и прихожу в себя.

– Иван, помните свои впечатления от выступления в программе «Новые имена»?

– Мне было всего 11 лет, и я думаю, те отдельные вспышки, которые считаю воспоминанием, скорее – моя фантазия о нем. Навсегда запомнилась уютная, почти домашняя атмосфера, хотя на первые конкурсы приезжали музыканты с мировыми именами. Может, мы еще не осознавали всей значимости этих людей, или в силу возраста преодолевать волнение было проще. Если бы мне сейчас предложили сыграть перед Мозговенко или Крамером, я бы, наверное, не смог. Хотя иногда меня посещают такие мысли: «Да пусть хоть Папа Римский в зале сидит, я буду делать свое дело-». Программа сохранила свой ежегодный ритуал: как и мы, сейчас дети тоже зажигают свечу, и этот огонек творчества горит на протяжении всего конкурса. Я прекрасно помню концерты приезжих музыкантов и других лауреатов, которые тоже продолжают заниматься музыкой. В «Новых именах», как правило, побеждали незаурядные личности, и мало кто из лауреатов ушел из музыки.

В этом большой плюс программы. Сейчас, к сожалению, она существует в условиях самовыживания.

Если лауреаты первых лет получали стипендии Российского фонда культуры, ценные подарки, гастрольные поездки, то сейчас победа превращается в формальность. Нам даже стали высказывать недовольство, что кому-то вообще ничего не присудили. Да, было бы здорово всех назвать «новыми именами», но это, извините, конкурс. Без обид и разочарований судьба творческого человека не складывается. Это закаляет, в хорошем смысле сердит и даже вдохновляет – теперь самому себе надо доказать, что ты можешь.

Нельзя за такие деньги работать

– Еще в начале 1990-х народное отделение в музыкальном училище было самым многолюдным, а несколько лет назад преподаватели били тревогу – отделение было на грани закрытия, педагогов сокращали.
Как сейчас обстоит дело?

– Вы наступили на больную мозоль. Я работал в университете десять лет: с каждым годом набор становился все меньше, и мы пришли к тому, что нам перестали давать бюджетные места. Одна из причин: поступает молодой человек в вуз, и тут приходит повестка в армию, но свою отсрочку он уже использовал, когда учился в музыкальном училище. А после службы в армии в вуз почти никто не возвращается. Вторая причина – демографическая яма. Третья – падает престиж профессии. Сейчас я работаю в музыкальной школе, и родители моих учеников спрашивают, какая у меня зарплата. Называю сумму – и у людей волосы дыбом встают. Мне нравится моя работа, но я и сам иногда думаю: нельзя за такие деньги работать. И халтурить нельзя – это дети. Но зарплата такая, что это уже не работа, а хобби, из-за которого меня не видит семья. А учить приходится всех – и тех, кто не хочет, и тех, у кого склонности нет. Музыкант – вообще штучный товар. Из тысячи учеников в школе, ста в музучилище и десяти в вузе, может быть, один проявит себя как большой музыкант.

– В свое время в Ульяновске проводился авторитетный межрегиональный конкурс «Молодые баянисты Поволжья», а теперь мы имеем «Тереньгульские переливы». Нельзя ли возродить традиционный?

– Я обращался в министерство искусства Ульяновской области с идеей возрождения конкурса «Молодые баянисты Поволжья», предлагал расширить рамки до всероссийского уровня. С такой же инициативой выступали преподаватели музыкального училища Александр Басманов, Анатолий Шалкин, победитель этого конкурса Евгений Тейтельман. Но на свое письмо я получил ответ, что в настоящее время в Ульяновской области проводятся Дельфийские игры, в которых есть номинация «Баян, аккордеон». Эта ситуация даже не патовая, мне поставили мат. Больше я не хочу писать письма: не знаю, как доказывать то, что разные проекты могут существовать параллельно. Например, очень здорово, что появился проект «Мир детства» – масса возможностей для детишек открывается. Но из-за него не должен страдать другой проект – программа «Новые имена».

По моему мнению, у нас кидаются из крайности в крайность. Например, есть премия Гончаровская, но эти деньги уходят из Ульяновска. Хорошо: город показал, что может учреждать такие премии, но что от этого творческим людям самого Ульяновска? Они тоже должны расти и развиваться, их тоже нужно поддерживать. А пока это одеяло тянут только в одну сторону.

В Европе на концертах ставят диваны

– Вы уже состоявшийся музыкант, но продолжаете участвовать в конкурсах. Почему?

– Неугомонный Виктор Александрович Иванов, руководитель программы «Новые имена», уговорил меня в 2013 году поехать в Болгарию.

Жюри присудило мне Гран-при, музыканты сказали: «Не знали, что на баяне Моцарта можно играть лучше, чем это делают пианисты-». Но я сейчас горжусь тем, что недавно в Тольятти состоялся мойпервый сольный концерт. Хорошо, что он был не в Ульяновске и тем более в Димитровграде, где меня все знают и слушают каждый звук. За две репетиции мы с оркестром так быстро нашли общий язык, такой хороший получился концерт- Тольяттинскую публику я не знал, мне было легко.

– Года полтора назад замечательный саксофонист Алексей Кулик, солист ансамбля «Академик-бенд», рассказал историю, как он с баянистом играл в очень романтической обстановке: зимой в лесу парень сделал предложение девушке под звуки музыки. Мне показалось, что это могли быть только Вы.

– Да, я. И это был экспириенс – новое яркое впечатление даже для меня самого: мало кто ожидает услышать дуэт баяна и саксофона. Но на все предложения Алексея Кулика я откликаюсь с радостью и открытым сердцем. Играть с ним для меня – за честь, это музыкант мирового уровня. А общаться с ним – просто здорово- Я люблю необычное, люблю музыкальные шутки. Было бы время – исхулиганился бы весь, ведь народники это скоморохи. Сейчас я играю в «Бис-трио», и мы делаем тематические попурри, которые между собой мы называем «Не надо ля-ля». Суть в том, что люди сейчас знают не больше одного куплета из песни. И мы играем по куплету, плавно переходя из песни в песню. Сделали целую программу, и оказалось, что народу это дико нравится. На большую сцену пока ее не выносим – она хороша для ресторанов, корпоративов.

– Как-то раз Даниил Крамер сказал, что никогда не будет играть «под еду». А Вы, так сказать, не гнушаетесь?

– Не могу понять, почему некоторые музыканты относятся к этому брезгливо. Я могу играть и для жующей, и для пьющей публики.

Представляю себя на месте того, кто сидит за столом. Если я ужинаю, общаюсь с друзьями и в зале звучит хорошая музыка – это же здоровоДля меня это вопрос отношения к своему делу если пришел дарить настроение людям, то занимайся своим делом и не смотри в чужие тарелки. В Европе на концертах симфонической музыки вообще ставят спальные места – диваны. И люди приходят, ложатся, засыпают, а администратор после концерта их вежливо будит.

– На апрель заявлен совместный концерт Ивана Крайника и домристки Марии Сахновой – еще одного лауреата программы «Новые имена». А с кем еще Вам приятно играть вместе?

– Главное, что нет таких людей, с которыми мне неприятно играть. Я считаю, что все музыканты – единомышленники. Стараюсь не думать о том, что, может, кто-то приходит в оркестр положенные часы отсидеть. Конечно, не бывает, чтобы все шло гладко. Иногда терпеть невозможно, могу сорваться и выдать фальшивую ноту но только от внутреннего несогласия, из желания высказать протест и вернуться к творческому процессу. Главное, как потом в глаза людям смотреть. Я смотрю открыто и честно. Хорошо, если все так будут относиться к своей профессии, тогда мы еще больше сделаем.

Анна Школьная