Дом за № 8а, по улице Автозаводской в Ульяновске. Он был отстроен в конце 1940-х годов. Нынче здесь располагается бактериологическая лаборатория Медсанчасти УАЗ.

Дома на этой улице строили военнопленные гитлеровцы. Фюрер погнал на войну с Советским Союзом не одних немцев, а еще кучу разных добровольцев и союзников: австрийцев, словаков, хорватов, прибалтов, испанцев и итальянцев. Довольно многие из числа этих битых «союзничков» оказалось потом и на ульяновской земле.

Послевоенные домики поражают аскетической строгостью фасадов. А здесь – абсолютно неожиданно – над входом оказался круглый медальон с изображением двух фигур. Пузатенького младенца я принял поначалу за малолетнего Володю Ульянова. Но изображать вождя мировой революции в голом виде, пусть даже в самом нежном возрасте, в советские годы не было принято. Да и фигура, обнимавшая кроху, мало напоминала маму Ленина – Марию Ильиничну.

Это точно был не Володя Ульянов! Младенца на медальоне зовут Иисусом Христом, а держит его на руках святой по имени Антоний, из итальянского города Падуи. Без статуи св. Антония Падуанского с младенцем Христом на руках не обходится не один католический костел!

В непрестанных трудах и лишениях прожил Антоний Падуанский свою недолгую жизнь (1195 – 1236). В пятнадцать лет он ушёл в монахи, в двадцать, желая снискать венок мученичества, пустился в опасное путешествие в Марокко. Однако, кровожадные сарацины не только не сгубили пылкого юношу, они трогательно ухаживали за ним несколько месяцев, что Антоний проболел, подхватив тропическую лихорадку.

Вернувшись в Европу, Антоний был поражен видением: на руках у него вдруг оказался Младенец Иисус. Так будущий святой понял свое предначертание: нести Христа людям, жечь глаголом сердца грешников в родной Европе (сарацины, пускай, живут, как нравится!). Проповеди молодого монаха имели невероятный успех. Антоний запросто собирал в чистом поле толпы в 30 тысяч человек. Кающиеся буквально ломились в храмы, а рыбы выскакивали из рек на песок и камни, чтобы слышать пылкие речи проповедника. Овцы и лошади становились перед ним на колени.

В Падуе, на похоронах одного богатого скупердяя, св. Антоний заметил, что сердце покойного осталось с его сокровищами, а душу волокут в ад ужасные черти. Когда наследники полезли в шкатулку с завещанием, они точно наткнулись в ней на зловонявшее сердце покойного!.. А вот одному бедолаге-лесорубу, отхватившему себе левую ногу, Антоний прирастил конечность, попросту приставив её обратно. В общем, было, за что любить и почитать этого пылкого и скорого на добро человека.

Как среди немцев, так среди их союзников, хорватов и словаков, хватало католиков, а среди «ульяновских» военнопленных вполне мог оказаться искусник, способный сотворить немудрящее изображение святого. Другой вопрос, как удалось в те давние и безбожные годы, вгромоздить религиозный сюжет на стену медицинского учреждения? Ведь медицина, по советским рассуждениям, ясно доказывала отсутствие Бога и бессмертия душ!..

Наверняка, сказалось слабое знакомство наших товарищей с зарубежной иконографией святых и угодников. Вот были бы, как на Святой Руси, нимб над головой да борода лопатой, тогда бы, конечно, нескоро еще граждане военнопленные увидали бы свои Хорватии с Германиями.

А если без нимба – так, может и вправду, это Володя Ульянов в детстве?..

Даром, что без штанов!