В 1967 году была выпущена тонкая книжка, почти брошюра «Ульяновские художники». Она интересна не репродукциями (их всего несколько, очень плохого качества), а своей компоновкой и содержанием. У книги нет определенного автора. О каждом художнике рассказывает какой-то другой художник. Не биографию, а свои впечатления от его творчества. О следующем – пишет другой художник и т.д. О П.Г.Панине написала Екатерина Артемьевна Богомолова:
«Главная тема его работы – это Волга, то лиричная, успокоенная, то шумная, наполненная гудками пароходов, криками чаек. Волжские пейзажи в разных состояниях дня, уголки старого Ульяновска и новые жилые кварталы – все это притягивает внимание художника. Заросшие травой улочки старого города с затейливой резьбой на домах, архитектура бывшего Симбирска – знакомо и дорого Петру Григорьевичу…».
***
Начав некоторое время назад разбирать накопившиеся материалы об ульяновских художниках «старшего поколения», почти сразу почувствовал желание поделиться чем-то из этого. Уж очень красивая и близкая тема. Вот только никак не мог определиться, в какой форме это лучше сделать.
А разложив и перечитав материалы о Петре Григорьевиче Панине, предельно ясно понял – не хочется, совершенно не лежит душа загонять их в рамки куцей и сухой биографической справки, сдобренной несколькими красивыми цитатами. Ну их – форматы и лимиты, этот человек и то, что о нем написано другими людьми, заслуживает большего. Вот и вышло, что махнув рукой на объем, несколько дней подбирал, расставлял, состыковывал… Результат – в прикрепленном ниже текстовом файле. Здесь – лишь небольшое предисловие, отчасти – размышление.
Это, конечно, не авторское повествование. Лично знать Петра Григорьевича не довелось: в год его смерти исполнилось 15. Могло бы очень повезти оказаться среди его учеников, но – не повезло. Правда, случалось общаться с людьми, которых он учил, что еще более разожгло интерес. Документальным исследованием это тоже не назвать – все взято из общедоступных источников, открытых для каждого. Просто – подборка материалов: фрагменты и сведения из книг, газетные и журнальные публикации. Роль составителя свелась к тому, чтобы собрать эти материалы вместе, отсортировать, отбросив заведомую шелуху, расположить в определенном порядке, да снабдить небольшими вставками и ремарками.
На полное биографическое описание материал, конечно, не тянет и не претендует. Серьезных исследований жизни и творчества П.Г.Панина не издавалось, а небольшие брошюрки и биографические справки в сборниках содержат лишь самые общие сведения. То же можно сказать и о приведенных газетных статьях. Как водится, о художниках вспоминают лишь к юбилею, да по поводу особо удачных выставок. В промежутках молчание может тянуться годами, если не десятилетиями. Поэтому, разумеется, есть большие пробелы, многие периоды и события жизни Петра Григорьевича не отражены. Собственно, цели составить его биографию и не было. Хотелось, на основании материалов разных лет, сложить, хотя бы в общих чертах, портрет человека, художника, учителя; показать – как он состоялся, а потом помогал состояться другим. Насколько удалось – Вам судить.
Несмотря на отрывочность, материалов довольно много (чего не скажешь об иллюстративной части), и охватывают они значительный период – примерно полвека. Неудивительно. Петр Григорьевич Панин был известным в городе человеком. О нем, начиная с 30-х годов, часто писали местные газеты. О нем много и очень тепло вспоминали ученики. Конечно, не все они оставили письменные свидетельства, не все такие воспоминания опубликованы и известны. Ведь учеников у Петра Григорьевича были тысячи. Жаль, что теперь это имя почти забыто.
Почему о П.Г.Панине в наше время помнят лишь коллеги-художники, искусствоведы, да ульяновцы, приобщившиеся к искусству несколько десятилетий назад (среди них, разумеется, его бывшие ученики)? Художник живет в своих картинах. Как написала Людмила Алексеевна Евдокимова в воспоминаниях о своем учителе: «Художнику без зрителя – смерть». Даже самый прекрасный рассказ о живописце немногого стоит, если Вы не видели его работ. Вот и причина. Сотни, тысячи картин Панина… Где можно увидеть хоть десяток-другой из них? Персональных альбомов с его работами не издавалось. В каталогах старых выставок (их еще найти надо) – тоненьких брошюрках на плохой бумаге – иногда помещены зернистые черно-белые фотографии, которые и репродукциями не назовешь. Ну, еще несколько репродукций в журналах и газетах, соответствующего качества. Вот и все. Абсолютно то же самое можно сказать не только о Панине, но и о многих замечательных ульяновских художниках, работавших примерно в одно время с ним. Трапицын, Гурьев, Воробьев, Грошев, Свиридов,… – лишь некоторые имена. В лучшем случае – 1-2 репродукции в «сборных» альбомах, как правило – одни и те же.
На этом печальном фоне светлым пятном стала состоявшаяся в этом году выставка «Симбирск-Ульяновск глазами современников». Настоящее пиршество духа – целая россыпь работ мастеров «старой школы». Событие отрадное, но, увы, разовое. Не часто балуют нас такими выставками. Из давних мечтаний: чтобы на одной из музейных площадок города работала, пусть небольшая, но постоянная и более-менее регулярно обновляемая экспозиция работ симбирских-ульяновских художников прошлого. Прекрасно, если основная ее часть была бы посвящена городу и краю, но и другие работы интересны. Мечты, мечты… Но ведь, судя по каталогам и нечастым выставкам, в запасниках не только УОХМ, но и других музеев хранится немало подобных работ. И Ульяновскому отделению СХР можно пожелать уделять больше внимания своей истории. На его сайте есть галерея, но в ней представлены только современные, работающие художники. А кто позаботится о памяти ушедших?
Петр Григорьевич Панин в любом случае оставил зримый след, продолжив жизнь в учениках. Как написал Владимир Иванович Пырков более полувека назад: «Наверное, если бы он был «чистым» художником, количество его акварелей было куда больше. Но тогда не шли бы по земле «панинские» ученики, влюбленные в прекрасное…». А теперь по земле идут ученики его учеников. И их ученики.
Поневоле подумалось о своем. В молодости не избежал этого увлечения – карандашом и кистью. Говорят, были способности, хотя не относился к этому очень серьезно, и жизнь увела совсем в другую сторону. Много позже, вспоминая свои юношеские опыты, понял: художником бы все равно не стал. Рисовальщиком – да, наверное, даже хорошим, может быть – неплохим копиистом, но не художником. Не хватало «самой малости»: своего собственного видения окружающего мира и умения это видение выразить. Проще говоря – искры Божьей. Поэтому не думаю, будто что-то потерял. Жалею о другом: что не встретил такого учителя, как Петр Григорьевич Панин. Конечно, сделать художником того, кому «не дано», он бы не смог. Ведь не все его ученики стали художниками. А вот научиться, хоть немного, смотреть на мир «по-панински», видеть красоту там, где другие увидят лишь обыденность, услышать его рассказы… Просто общение с таким человеком – уже счастье.
Отвлекся. Да, собственно, больше и добавить нечего. Все, что хотелось бы выразить, уже сказано в предлагаемой подборке материалов. В тексте или за его строками. Хочется лишь пожелать – побольше нам таких людей, как Петр Григорьевич Панин.
П.Г.Панин.doc
1) Гимназист Петр Панин. ГАУО. К статье А.Ю.Шабалкина в газете «Дыхание земли» от 21 сентября 2016 г.
2) Петр Григорьевич Панин. Из каталога выставки акварелей П.Г.Панина (к 80-летию художника), Ульяновск, 1974.
П.Г.Панин. «Буксир на Волге» Около 1930 г.
С.М.Червонная «Художники Ульяновска», Л., «Художник РСФСР», 1985.
П.Г.Панин. «Волжский пароход «Фельдмаршал Суворов». 1972.
Журнал «Мономах» 2014-3.
П.Г.Панин. «Уголок Спасского монастыря. Ограда». 1962 г.
Журнал «Мономах» 2014-3.
П. Г. Панин (1894–1975). «Улица Советская». 1966. УОКМ.
Выставка «Симбирск-Ульяновск глазами современников», 2018.
П.Г.Панин.
1) «Улица Советская». 1965. Каталог выставки акварелей П.Г.Панина (к 80-летию художника), Ульяновск, 1974.
2) Вид на Волгу в Симбирске. К статье Л.А.Евдокимовой в «Ульяновской правде» от 6 августа 1989 г.
П.Г.Панин.
1) Московская улица в Симбирске.
2) Дом в с.Моркваши, где останавливалась семья Ульяновых.
К статье П.Г.Панина в «Ульяновской правде» от 11 ноября 1960 г.
П.Г.Панин.
1) «Улица Ленина». 1962.
2) Дом, в котором провел раннее детство В.И.Ленин. 1965.
«Художники родины Ленина. Произведения мастеров изобразительного искусства г.Ульяновска», Л., «Художник РСФСР», 1971.
П.Г.Панин.
1) «На Старом Венце».
2) «На стройке в Ульяновске».
Н.П.Оскарова «Петр Григорьевич Панин (к 70-летию со дня рождения)», Ульяновск, 1964
12
Спасибо автору большое!
кстати
Симбирский старожил
— Вы, Николенька, ведь не местный, — сказал художник Панин, к которому меня привёл живописец Лежнин, ставя на стол бутылку шампанского, фужеры и вазочку с шоколадными конфетами. — А я, так сказать, волжский раритет. Родился в восемьсот девяносто пятом году. А род мой идёт с основания Симбирска. Все мои предки, можно сказать, художниками были по дереву, сиречь краснодеревщиками. Вот этот комод сделал мой дед в начале прошлого века. Наверно, и я пошёл бы по этой части, да моему отцу вздумалось отдать меня в гимназию.
— Это где Ленин учился?
— Он старше меня на четверть века, когда я учился, о нём никто уже не помнил. Но я о другом — о городе. Ему, я думаю, с самого начала было уготовано прозябание. И знаете почему? Другие города на торговле поднялись, они близко к Волге стоят. А у нас попробуй завезти товар на гору — трудно, а значит дорого. С другой стороны наш город был дворянским гнездом. Гончарова, конечно, читали? А из Обломова, какой купец? Здесь и сейчас мало кто поспешает… Да вы угощайтесь, угощайтесь…
— В последнее время Ульяновск на слуху, — сказал я, поднимая фужер. — Столетие Ленина и всё такое. Но меня не это сюда привело, я всегда хотел жить на Волге.
— Где тут Волга? — вспыхнул Панин. — Громадный и гнилой водоём! Вот в моё время это была действительно река. Ледоход на ней грохотал, как канонада. Мы, ребятня, да и взрослые, все на Венце, а какие были острова! Вот Чувич. Сейчас спроси, и никто не знает, что это такое. Это был громаднейший остров с заливными лугами, рыбными угодьями. Всё пошло прахом.
— Пётр Григорьевич, — спросил Лежнин. — А много изменилось в первой школе с тех пор, как ты учился?
— Знаешь, Ваня, я не был примерным учеником, поэтому о гимназии сохранил не самые весёлые воспоминания. Горазд был шаржи рисовать. Законоучитель у нас был толстопузый, вот я и нарисовал его с двумя арбузами в руках, а третий под рясой. Конечно, выпороли, как сидорову козу. Сейчас в старости с горечью вспоминаю, что моё поколение было сплошь безбожным. А ведь город-то наш богомольный! Вот здесь, — Панин показал в окно. — Троицкий собор стоял, другого такого по красоте, пожалуй, во всей русской провинции не было! Где новая школа имени Ленина, там был Спасский женский монастырь. А где дом художников, ближе к улице Ленина, ещё один собор был. Всё снесли. Да, Ваня, ты спросил, бываю ли я в своей альма-матер, гимназии, но как я туда пойду, когда там управление НКВД было, а в подвале расстреливали?
— А как вообще жилось в эти годы? — спросил Лежнин, которого тема репрессий всегда болезненно интересовала.
— Ты, Ваня, хочешь спросить, страшно ли мне было? Конечно, страшно. Сегодня одного взяли, завтра другого. Но из художников местных, вроде, никто не пострадал. Директора краеведческого музея расстреляли, порядочный был человек. Но жили, жили, как всегда жили, живут и будут жить русские люди — надеждой на лучшее. Мне ведь легче, чем другим было, чуть загрущу, возьму мольбертик — и на Волгу. А там, у воды, всё проходит, всё смывается. Мы живём, любим, страдаем, надеемся, подличаем и геройствуем, а Волге нет до этого никакого дела. Течёт, как время, и всё уносит. В старости былое вспоминается без гнева.
— Пётр Григорьевич помнит, как мост строили через Волгу, —сказал Лежнин.
— Как же, хорошо помню, — оживился Панин. — Мне в ту пору уже чуть больше двадцати лет было. Публика каждый день на Венце толпилась, наблюдая за строительством, особенно, когда оползнем расшибло насыпь, на которой уже лежали рельсы. Начальником строительства был инженер Белелюбский, этакий вальяжный господин, богач и театрал. К нам он прибыл со своей пассией, артисткой Серебряковой. Дом для неё снял, репертуар, конечно, под неё составили. Она, надо сказать, пикантно задирала ножки в водевилях. Белелюбский на неё тратил бешеные суммы, покупал драгоценности, меха, рысаков, а тут в их отношениях случилась катастрофа, почище оползня: сбежала Серебрякова с поручиком, хваткий был молодец. Я с ним в запасном полку служил, перед тем, как на германский фронт попасть.
— Интереснейший человек! — сказал Лежнин, когда мы вышли на улицу. — Последний из интеллигентов старого, ещё дореволюционного, закваса. Выжил при царе, в революцию, в тридцатые годы, я поражаюсь его жизнелюбию. Мы уже не такие.
— Зря ты, Иван Васильевич, так говоришь, у вашего поколения была война и Победа, а это многого стоит.
— Это так, но всё равно мы слабее, а про нынешнее поколение и говорить нечего.
На углу улицы Ленина, возле дома, где родился великий русский писатель Гончаров, мы не расстались, а пошли в рюмочную и остограммились армянским коньяком.
кстати
Автор ник. Полотнянко