У каждого, кто его знал, – свой Юрий Фролович Горячев. С его горячностью, увлеченностью людьми и работой он не мог не нравиться или, напротив, не вызывать раздражения. Был пристрастен, непримирим, доверчив, проницателен, строг, добр, обидчив, сентиментален… Словом, был человеком. 11 ноября ему исполнилось бы 75 лет.
О смешном
В начале 70-х годов прошлого века свитерок под названием «водолозка» был ценен чуть менее джинсов. Поэтому, когда до здания на площади Ленина долетело известие, что в трикотажном магазине на улице Гончарова «выкинули» партию этого дефицита, сомнений у инструкторш обкома и горкома комсомола не было: «Надо брать!». В такие минуты женщины забывают об опасности.
А опасность сидела за столом своего кабинета и руководила молодежью, успевая поглядывать на нее в окно. Когда мимо этих окон промелькнули наши вдохновленные лица, первый секретарь обкома ВЛКСМ Юрий Горячев вызвал свою секретаршу Полину: «Куда это у нас Подателева с Мамушкиной помчались?». Полина тоже была модницей: «По делам, Юрий Фролович…». – «По делам так быстро не бегают!».
До сих пор я люблю передвигаться стремительно, но, крепко ученая тем днем, нередко задаю себе «горячевский» вопрос: «А туда ли я бегу?».
0 главном
Руководителями не рождаются. Но он, я в этом убеждена, родился именно для того, чтобы хорошо управлять людьми. Другими талантливыми современниками этот самородок восхищался, хотя интеллигенции стеснялся. А она подсмеивалась над его «хотишь», которое наш Фролыч так и не смог вытравить из своего словесного репертуара.
Но не в этом же главное! О том, сколько Горячев, будучи уже главой администрации области, сделал и для людей искусства, и для любимых им сельских стариков, писано-переписано. Я о том, почему он так много успевал.
Область объездил-исходил вдоль и поперек. И, когда его пытались обвести вокруг пальца, «красный губернатор» тут же напоминал подчиненному про географию: «Не надо, Иваныч! Тот ручеек не там течет!».
Рабочий день организовывал по минутам. Помнил все, даже то, что не надо.
Совещания проводил гениально. Материалы изучались заранее. Никаких пустых речей. Сразу: что нужно и как будем делать? Обычно минут десять-пятнадцать, и – следующий деловой сбор. А уж если ты заходил на аудиенцию в кабинет, то решение вопроса начиналось от двери, и, пока твои ноги достигали стола, пора было поворачивать обратно.
Его приемная напоминала улей: полно народу, но все постоянно куда-то «вылетают». Бывало, надолго. Однажды он не принимал меня года полтора. А обиделся всего-то на то, что не пошла к нему пресс-секретарем. Но когда у меня приключилось горе, разыскал мгновенно…
Был коммунистом и государственником. То есть убежденно, в первую очередь, работал на благо людей. Хотя, как для нормального мужа и отца, благо семьи было для него тоже значимым.
О грустном
Семья осталась для Горячева тем островком, на котором он спасался, когда на стыке веков, в расцвете энергии и опыта, его не переизбрали губернатором. Искренне не понимал, как мог от него «устать» народ, ради которого наш Дон-Кихот сражался даже со всесильным в те времена Чубайсом. От радости противников, от обиды и невостребованности стал скукоживаться, подобно шагреневой коже. И когда буквально через несколько лет общественное признание к нему вернулось, он вышел на сцену стариком. Это было больно.
О частном
«Частная жизнь Юрия Горячева» – так назывался очерк, опубликованный в самом начале 90-х под еще незатасканной рубрикой «Человек года». Горячев стал одним из ее персонажей, наряду с ректором Полянсковым, дирижером Алексеевым, редактором Габреляновым и другими известными тогда ульяновцами. Понятно, что народ, не успевший отравиться «желтизной», рассчитывал на всякие «вкусности».
Но я всего-то попыталась воспроизвести неделю из жизни человека. Вставала на зорьке, сидела на совещаниях или неслась за ним по полям. У него еще не было охраны, и на обратном пути Юрий Фролович, бывало, сажал меня в свою машину. Это было единственное время для разговоров о личном: я приставала с бытовыми вопросами, губернатор невольно и неуклонно сворачивал на областные дела…
Когда прочел итог, растрогался. Семья – тоже. В обществе мнения были разные. Сошлись на том, что наш трудоголик благодаря его живым фразам остался в очерке человеком, а не памятником.
О вечном
Когда в Ульяновске всем миром строилась детская больница, я работала на областном телевидении и по долгу службы собирала подписи под листом «Желаю перечислить однодневный заработок…». Такая «добровольность» не нравилась, и наслушалась я по самое «не хочу». Особенно досталось мне от подруги, растившей трех дочерей и знавшей цену каждому рублю.
Прошло лет двадцать, когда она вдруг сказала: «Знаешь, я перед тобой виновата. И перед Горячевым тоже. Жалела однодневный заработок на «народную стройку», а недавно мне в этой больнице спасли внучку».
Вы слышите, Юрий Фролович? Вам благодарны не только в прошлом, но и в новом веке. Думаю, что и в следующем столетии ульяновцы не забудут про день, в который вы родились.
Наталия ПОДАТЕЛЕВА-АНДРЕЕВА, журналист