(Мартовские тезисы)

Обсуждение на сайте Ulpressa.ru статьи “Потемкинские деревни от Владимира Познера” вызвало у меня интерес в том плане, что часть комментаторов восприняло ее как покушение на одно из либеральных знамен нашей журналистики. Особенно возмутило, кажется, подозрение этого знамени в том, что оно, объективно, способствует развитию оранжевого процесса в России.

В завязавшейся в комментариях дискуссии речь зашла и о неких “теоретических” вопросах. Некто, спрятавшиеся за никами “Пацак” и “Созерцатель” представили распространенные в обществе либеральные взгляды на роль и значение гражданского общества, элиты общества, современных СМИ. И как-то сам собой встал вопрос: что происходит сегодня в мире, какую роль играют в политике разнообразные оранжевые революции, правомерно ли вообще называть их революциями?

Тем более что начавшуюся недавно Арабскую революцию можно рассматривать как “продвижение демократии” в мире, на чем настаивают США, а значит и очередную оранжевую. А это ставит оранжевую проблему уже и в российскую повестку дня, поскольку Россия граничит с мусульманским миром, и многие аналитики, и даже президент Дмитрий Медведев, выразили в связи с этим беспокойство.

А есть ли “оранжевый мальчик”?

Перефразируя Л.Н.Толстого, можно сказать, что все народы несчастливы по-разному, а революции везде происходят примерно одинаково. Оранжевые революции не являются здесь исключением. О них уже так много сказано, что вроде бы и добавить нечего. Поэтому просто представлю несколько тезисов, этот жанр сегодня опять входит в моду.

“Оранжевый мальчик”, если он есть, должен иметь каких-то “родителей” в обществе, хотя они могут этого и не осознавать. То есть он должен “присутствовать” в представлениях о современном обществе в том числе у наших комментаторов. Действительно, вот что говорит мне, например, “Созерцатель”: “Те, кого вы так старательно называете “оранжевыми”, хотят одного – нормальной эволюции. Нормальных и честных выборов, равенства партий, ликвидации сращивания ЕР и чиновничества”.

А “Пацак” следующим образом развил тему власти и СМИ: “Раз уж сказали про элиту, нужно признавать и наличие контрэлиты (потенциальной элиты). СМИ нужны элите для манипулирования обществом, то есть для того, чтобы элита продержалась у власти как можно дольше. Уход власти из СМИ, может привести к доступу к СМИ представителей контрэлиты”. Но что может представлять собой контрэлита? Это вопрос риторический, ибо мнений тут множество. Но важно, что наличествует само это понятие.

Абсолютный приоритет либералы отдают гражданскому обществу, которое совершенствуется путем развития в нем демократических институтов и ценностей. Над ним стоит “элита” – она же “этот режим”, “это государство” – главным делом которого должно быть служение гражданскому обществу, то есть преуспеянию и процветанию всех его членов.

Для выполнения элитой этой главной своей функции западной по преимуществу общественной наукой разработана система демократических процедур, которые должны правильным образом ее формировать, обновлять, бороться с застойными явлениями, с тем чтобы жизнь общества становилась день ото дня лучше. Если этого не происходит, то гражданское общество имеет право выразить недоверие элите (государству), и это является основанием для смены политической элиты контрэлитой путем выборов, законной демократической процедуры, а если власть будет упорствовать в своей косности, то путем принуждения, которое может принять, в том числе, и вид оранжевой революции.

Заметим, что недовольство общества может подспудно вызываться иными причинами, например, идеологическими, может быть спровоцировано третьими силами, так что элите, и государству, будет в принципе невозможно его удовлетворить. Эта общественная модель дает также обоснование так называемого “общества потребления”, и закладывает проблему неограниченно роста потребления, поскольку здравый смысл гражданского общества здесь ему, как правило, отказывает. Либеральная традиция утверждает, что проблемы демократии порождаются лишь ее недостаточной развитостью. “Лекарство от болезней демократии – это большая демократия”, – сформулировал когда-то демократическую аксиому известный американский философ Джон Дьюи, и в ней нетрудно узнать наши текущие политические лозунги.

Казалось бы, что тут можно возразить? Все видно как на ладони, и выглядит чисто. Виден также и “объективный” механизм оранжевой революции. Гражданское общество входит в конфликт с элитой (государством) и диалектически ее отрицает, и замещает, контрэлитой, в точности по Гегелю. В самой революции заключается и ее оправдание. Обвинения государства и его элиты в том, что оно устроило себе “рай на земле” (или коммунизм), отгородившись китайской стеной от общества, погрязло в коррупции и роскоши, как правило, небезосновательны. И становятся моральным оправданием революции.

Вот такой примерно ход мыслей приводит, наверное, к появлению в недрах нашего гражданского общества “оранжевых мальчуганов”. Ими могут быть как откровенные “оранжисты” Немцов, Каспаров, Рыжков, так и люди, искренно выступающие за общечеловеческие (глобальные) ценности.

Отметим, что у них есть могущественные покровители за рубежом. Штаты и Европа, собственно, и не скрывают, что оранжевыми революциями прокладывают в мире дорогу глобализации, лидерами которой они являются. Так что на противников оранжевых процессов оказывается разнообразное международное давление, что делает национальные элиты и государства весьма сговорчивыми, за неизбежными “ливийскими” исключениями. Сопротивление этому процессу выглядит даже безумным, ибо эти революции можно делать до бесконечности в любой отдельно взятой стране.

Провозвестниками оранжевой революции стали бархатные в Восточной Европе, хотя местами, например в Румынии, не обошлось без крови. Как известно, они увенчались переворотом в России в августе 1991 года. Собственно оранжевые революции появились следом, притом что всегда отличались национальными оттенками. Но аналитики обычно называют их оранжевыми. Дело в том, наверное, что любая революция должна иметь свои символы, в том числе свой цвет. Когда-то социал-демократические революции выбрали себе красный цвет, сегодняшние глобалистские – оранжевый. Он нисколько не хуже красного, и имеет похожий смысл.

От Карла Маркса к Карлу Попперу

В принципе, это все хорошо знакомые нам демократические революции. Их логика одинакова, что в XIX веке, что в начале ХХI. Только место марксистской коммунистической идеи заняла либеральная идея глобального человечества. Подобно в свое время коммунизму, она также весьма благожелательно воспринимается прогрессивной общественностью. А именно: глобализация – это объективный процесс, он имеет негативные стороны, но ведь он объективен, что же тут поделаешь! Он действительно объективен, причем мы, кажется, еще не понимаем до какой степени.

Процесс демократизации и глобализации в мире опирается на множество солидных теоретиков, видное место среди них принадлежит Карлу Попперу, автору признанного уже классическим труда “Открытое общество и его враги” (1945), который стал своего рода манифестом этой новой вершины мирового развития. Не случайно сторонник теории открытого общества Джордж Сорос назвал свой фонд, занявшийся продвижением демократии и глобальных ценностей в мире, “Открытое общество” (1979).

Другое переосмысление Карла Маркса идеологами глобализации заключается в смене движущей силы революции. Маркс видел ее в “производственных отношениях” и их порождении – рабочем классе.

Глобалисты движущую силу своей революции увидели в гражданском обществе. В остальном революционный механизм остался без изменений, это то же самое диалектическое отрицание все той же “надстройки” общества в лице национального государства и его элиты. Изменение базиса революции привело к тому, что место экономического “крота истории” занял “общественный крот”, а экономическая сфера общества как бы выносится за скобки. “Надстройку общества” свергает уже гражданское общество, а не пролетариат, как в красном революционном сценарии.

Причем оранжевая революция не только напоминает, но как бы и продолжает по-своему красную эстафету: она также представляет собой цепь революций, которые происходят в слабейших, наиболее уязвимых звеньях мировой системы, также имеет мировую цель, на этот раз либеральную утопию, ибо на деле за ней стоит общество потребления.

“Великий эволюционный перелом” А.А.Зиновьева

Философ-логик и диссидент Александр Александрович Зиновьев (1922-2006) написал в конце своей жизни статью с таким заголовком, в которой обобщил свои взгляды на этот глобальный мировой процесс. Если посмотреть на него через магический кристалл Зиновьева, то мы увидим нечто совершенно другое, нежели представленная выше картина.

Зиновьев говорит, что “марксистская концепция государства как надстройки над экономическим базисом есть чисто идеологическое обобщение той роли, какую экономика приобрела в то время в западном мире”. По Зиновьеву общественная социальная организация состоит из трех основных элементов, причем взаимосвязанных не на жизнь, а на смерть:

1. идеологическая (менталитетная) сфера (гражданское общество);

2. государственная сфера (власти и управления);

3. сфера экономики.

В таком случае вся представленная выше картина смотрится совершенно по-другому. Мы видим глобалистскую концепцию государства как надстройки над гражданским обществом, которая является идеологическим обобщением ее роли в современном западном обществе.

Если Маркс идеологизировал экономическую сферу общества и создал “экономического человека как сумму потребностей” и противопоставил его государству как всего лишь “надстройке”, то идеология глобализма проделывает то же самое с гражданским обществом. И получает “общечеловека” как сумму неких “прав человека”, который является не меньшей фикцией, чем марксова. И противопоставляет теперь уже гражданское общество его якобы “надстройке”. Оба подхода суть идеологии и не учитывают, что “сфера государственности является особой сферой, управляющим органом общества как единого целого”: “Ошибочно видеть в государстве орган господства каких-то классов, как и орган примирения классов, основная его функция – обеспечить жизнь и самосохранение общества как единого целого”.

Если революционные изменения не ограничиваются переворотом элит в сфере государственности и идут до конца, и разрушают саму особую сферу общества, то, по Зиновьеву, разрушается и вся общественная система, как это произошло в России в 1917 году.

Но либеральные идеологи, наследуя коммунистам, не верят в это и не видят в этом беды. Поскольку они исходит из концепции “базис – надстройка”, то убеждены, что новая оранжевая контрэлита без труда родится из базиса – гражданского общества, как богиня Афродита из морской пены, и быстро устроит жизнь по-новому. Последнее, однако, никак не возможно, скорее она повторит печальный опыт красной контрэлиты, которая родилась из пены Октябрьской революции.

По Зиновьеву, государство формируется как особая сфера управления самим обществом, а общество формируется как социум с таким управляющим органом. Здесь нет места для контрэлиты, а если она все-таки появляется, то это предвестник общественной катастрофы. Кстати, гайдаровское правительство многие эксперты упрекали в либеральном большевизме.

Нетрудно заметить, что трехэлементная система общества Зиновьева поглощает концепцию базис-надстройка и объясняет и красную, и оранжевую революции. Причем делает это очевидным образом, так что преодолевает идеологические либеральные догмы и апеллирует непосредственно к общественному мнению.

По Зиновьеву, глобальный эволюционный перелом – это объективный и весьма опасный процесс рождения сверхобщества в масштабах планеты на фундаменте национальных государств. Еще более опасным его делает то, что его лидер выбрал себе в качестве инструмента революционный, а значит стихийный процесс, причем в условиях, фактически, новой мировой гонки вооружений.

Между тем события на Ближнем Востоке показывают, что демиурги оранжевой революции из США уже теряют контроль над вызванными ими силами. А ведь революция этого типа может распространиться и на Запад, поскольку гражданское общество есть и на Западе. В начале ХХ века либеральные революционеры в России не смогли справиться с вызванным ими Февралем и он перерос в Октябрь – это должно бы стать серьезным предостережением оранжевым революционерам.

Эволюционный перелом в ХХI веке, считает Зиновьев, будет более серьезным испытанием, чем “красный”, всего лишь социальный перелом ХХ века. То есть вероятность разрушения общества “до основания” будет много выше, чем в ХХ веке. “Наступает новая эра – найден новый враг – терроризм, под эту сурдинку возможно все… Мы живем в виртуальном мире. Наступают новые темные века. Без надежды. Мы катимся в новое средневековье – жизнь без корней”, – дает невеселый прогноз на XXI век философ, предсказавший результат перестройки СССР, как только она была объявлена.

Писатель Дмитрий Быков в программе “Картина маслом” назвал Октябрьскую революцию великой и ужасной. Оранжевая революция обещает быть еще более великой и ужасной, потому что, видимо, дотянется до планетарного масштаба, до которого не смог дотянуться Великий Октябрь.

Виктор Каменев