Помнится, артисты Александрийского театра, приехав в Ульяновск на гастроли, рассказали о том, что их самих удивило. Проходя мимо Ульяновского почтамта, они на несколько секунд почувствовали себя дома, в Санкт-Петербурге. А все потому, что проект этого здания выполнил питерский архитектор. Поэтому оно так отличается от любимых многими домов в стиле симбирского модерна. Но, по иронии судьбы, самое (и, может, единственное) питерское здание в Симбирске стало и самым симбирским. Об особенностях этого «дома со львами» на улице Гончарова и о страстях, бушевавших в нем в первой половине XX века, рассказал архивист Антон Шабалкин. Его лекция в Краеведческом музее открыла цикл исторических встреч, приуроченных к 370-летию Симбирска-Ульяновска.

Парадное
Для большинства горожан дом №9 по улице Гончарова (он же – N526 по улице Льва Толстого) связан исключительно с почтой, и называют они его уважительно Главпочтамтом. Но, уточняет Антон Шабалкин, почтовики возражают: «Главпочтамты есть только в Москве и Санкт-Петербурге. У нас – Ульяновский почтамт». А строили его и вовсе для других нужд. Глава Симбирской губернской земской управы Сергей Баратаев был одним из инициаторов строительства для земства нового здания. Земцам хотелось получить здание парадное и не провинциальное. Поэтому был объявлен конкурс, и лучшим из 11 проектов был признан проект молодого архитектора Александра Дмитриева, тогда еще студента высшего художественного училища Академии художеств. Для того, чтобы решение жюри было непредвзятым, проекты представлялись анонимно, а авторство определялось по девизам. Дмитриев выбрал девиз «Мышь» и в левом нижнем углу листа с чертежами нарисовал мышь на щите с башенной короной. По ошибке, совсем не зная Симбирска, Дмитриев написал в проекте, что здание будет располагаться на Большой Садовой. Но, как известно, улица Гончарова тогда называлась Большой Саратовской.

Питерское
Столичный журнал «Зодчий» в 1902 году опубликовал проект здания Симбирского губернского ведомства авторства Дмитриева, и в статье подчеркивалось, что он стал лучшим. Будущий академик (Дмитриев стал им в 1912 году) как житель северной столицы России создал проект под стать самому Санкт-Петербургу. Здание должно было – и таким оно и построено – воплотить идеи классицизма, его стройность, гармоничность, ясность, быть в одновременно красивым и практичным. Неизвестно, приезжал ли Дмитриев в Симбирск, наблюдал ли за процессом строительства. Надзирал за стройкой архитектор Виктор Ивановский. Он не был лишь сторонним наблюдателем и безучастным исполнителем чужого проекта, а обогатил его. Сохранившиеся до настоящего времени чугунные решетки и ограды – его авторства. По просьбе земских деятелей он внес изменения в проект самого здания – сделал отдельный боковой вход в магазин сельских орудий. Этот вход так органично вписался в облик здания – мало кто может заподозрить, что изначально его здесь быть не должно.

Симбирское
Однако не Ивановский сделал самое питерское здание самым симбирским, а некий скульптор Квятковский. Строить дом со львами начали в 1902 году, а он присоединился к бригаде в 1905 году. К сожалению, архивные документы пока не сообщили архивистам точных имени и отчества скульптора. Один из вариантов – Михаил Фомич. Зато историки с большой уверенностью говорят, что, вероятно, этот же Квятковский работал и в Самаре. А сделал он проекты лепных украшений фасада и внутренних помещений здания. По проекту Дмитриева на фасаде должны быть грифоны, а Квятковский. Строить дом со львами начали в 1902 году, а он присоединился к бригаде в 1905 году. К сожалению, архивные документы пока не сообщили архивистам точных имени и отчества скульптора. Один из вариантов – Михаил Фомич. Зато историки с большой уверенностью говорят, что, вероятно, этот же Квятковский работал и в Самаре. А сделал он проекты лепных украшений фасада и внутренних помещений здания. По проекту Дмитриева на фасаде должны быть грифоны, а Квятковский разместил на картушах (картуш – мотив в виде свитка. – Авт.) симбирский столб с короной, обозначив местонахождение здания и указав на симбирский герб. Работа Квятковского настолько пришлась по нраву земцам, что они увеличили оплату его работы в полтора раза. А его авторству принадлежат не только картуши, но и практически вся лепнина внутри здания – и розетки над люстрами, и украшения колонн, и даже вентиляционные решетки выполнены по его рисункам с растительными орнаментами.

Греческое
Принято считать, что потолки Почтамта поддерживают Атланты. Но Шабалкин предлагает пристальнее присмотреться к могучим фигурам – у них на плечах лежит шкура льва. А, как известно из греческой мифологии, шкурой Немейского льва, словно плащом, прикрывал свои плечи Геракл. Всего фигур десять: три пары Гераклов встречают посетителей в фойе на первом этаже, по две пары – на втором и третьем этажах. Таких же Гераклов Шабалкин обнаружил в Самаре. Они украшают фасад одного из зданий на улице Фрунзе и изрядно пострадали от времени и невнимания людей. А наши, хотя и покрыты не одним слоем краски, сохранились в целости.

В общем, стройка шла без крупных задержек. Разочаровал земцев лишь подрядчик Коншин, который должен был провести в здание воду и свет. К слову, у здания земства был собственный генератор, и в нем электричество появилось до того, как в Симбирске построили общегородскую электростанцию. А земцам пришлось срочно искать других подрядчиков, чтобы сдать объект к концу 1904 года. Открывали его 4 января 1905 года, и на церемонию открытия пригласили архиерея, губернатора, гласных с супругами. Правда, от «завтрака» из-за Русско-японской войны отказались, ограничившись шампанским.

По счастливому совпадению земство учредило фонд на получение детьми крестьян художественного образования, и годовую стипендию больше других – 350 рублей – на образование получил Аркадий Пластов. 11 сентября 1912 года он подал прошение о поступлении в Строгановское художественное училище в Москве, и уже 17 сентября земство получило из училища письмо с просьбой перечислить половину пластовской стипендии. С тех студенческих времен мало что уцелело, например, совсем мало работ маслом (Шабалкин показал «Портрет» тех времен), чуть больше – карандашных рисунков.

Революционное
В годы Первой русской революции земство стало легальной трибуной противоправительственных выступлений. Губернатор, князь Лев Яшвиль, сам человек довольно прогрессивных взглядов, писал о Баратаеве, что «председатель управы является первым лицом, на которого падает ответственность, так как именно в управе собрались, служили и распространяли революционные идеи Родионов, Поляков, Соловьев, Яковлев, Миллер, Волошин и многие другие».

4 января 1905 года состоялось первое земское собрание в новом здании. Оно практически совпало с началом революции в стране. Председательствующий, ярый монархист, губернский предводитель дворянства Владимир Поливанов, предложил «повергнуть к стопам нашего обожаемого Монарха наши верноподданнические чувства». Адрес был составлен в самых раболепных выражениях и содержал © призыв «к борьбе с внутренними врагами». Это вызвало горячие возражения части гласных, покинувших собрание, а князь Баратаев заявил, «что он не удаляется из зала заседания только потому, что он, как Председатель губернской управы, лишен возможности это сделать».

Двенадцать гласных во главе с Баратаевым подписали «Особое мнение», которое для тихого Симбирска стало воистину революционным: «Всю жизнь нас заставляли молчать, повиноваться и не рассуждать. В каждой нашей новой мысли и даже слове администраторы усматривали какие-то красные призраки, грозящие нарушить устои государства. […] Вот это-то рабски приниженное состояние населения и довело Россию до такого кризиса, из которого полумерами и паллиативами невозможно ее вывести. Страна на пути полного обнищания и разорения. Опасность для отечества очень велика, и опасность эта не только от внешних врагов, […] и не от внутренних мнимых врагов […]; опасность в том глубоком застое в общем развитии страны и народа, которую искусственно создала многолетняя бюрократическая опека над населением. Русский народ искусственно задержан в своем естественном росте».

Шабалкин рассказывает, что окончательно революционная волна захлестнула здание земства 27-29 июля 1905 года – в эти дни там проходило чрезвычайное губернское земское собрание. Губернатор Яшвиль писал, что некоторые гласные произносили «противоправительственные речи», служащие в земстве и публика произвели шум и устроили скандал председателю собрания Владимиру Поливанову, а «один из земских служащих, Родионов, с балкона объявил об учреждении демократической республики и упразднении Правительства». По его мнению, конфликт во многом спровоцировал Поливанов, который «не проявил ни сдержанности, ни такта: сам давал возражения зуб-за-зуб, прерывал говоривших и грозил закрытием дверей для публики». Внучатый племянник Ивана Гончарова, Александр Кирмалов, заявил, «что никто не вправе заставить его служить в жандармах», после чего начались шум, аплодисменты, а при объявлении о перерыве «служащие в земстве и публика запели «Марсельезу». В Поливанова запустили яблоком, но не попали, а Владимир Николаевич убежал под охраной гласных. Яшвиль вынужден был закрыть заседание, так как оно «грозит спокойствию города».

Князь Баратаев на революционном подъеме избирался в Первую Государственную думу и протестовал против ее разгона летом 1906 года.

– Симбирские монархисты такого не прощали, рассказывает Шабалкин. – 2 мая 1907 года князь и еще двое экс-думцев были исключены местными дворянами из своих рядов как участники «оппозиционных течений».

При новых губернаторах Константине Старынкевиче и Дмитрии Дубасове неугодных убрали из рядов земцев, и до 1917 года страсти поутихли.

Советское
10 декабря 1917 года в Симбирске была провозглашена Советская власть. Кого поддержит крестьянство – решалось на пятом Симбирском губернском крестьянском съезде, который прошел с 21 по 25 января в здании бывшего губернского земства. Эсер, член Учредительного собрания Валентин Алмазов предложил резолюцию за Учредительное собрание. Максималист, а впоследствии большевик Иван Долны-ков – за Советы. За нее-то и проголосовало большинство делегатов – 204 «за», 50 – «против», 12 воздержались. А 26 января был избран единый президиум исполкома губернского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. В него вошли семь большевиков и четверо левых эсеров. Первым председателем исполкома был избран большевик Владимир Ксандров.

Ненадолго, когда Симбирск заняли войска Народной армии Комуча и белочехи, земство возобновило свою работу. 22 июля 1918 года состоялось чрезвычайное земское собрание. В частности, решалась судьба советских учреждений. К явному неудовольствию сторонников Учредительного собрания, пассказывает Шабалкин, земцы поставили после «продолжительных прений: не ломать созданных Советской властью учреждений», а переподчинить их земской управе. Земские деятели высказывались против самосудов, творимых чехами и народоармейцами, но власть Комуча, на словах провозглашая демократические начала, мало считалась с мнением земцев. Точку в их разногласиях поставила Железная дивизия, освободившая город 12 сентября 1918 года.

Троцкий
– В советском Симбирске бывший земский дом занимали Симбирский пролетарский университет, губернские отделы труда, финансов, налогов, народного образования, редакция газеты «Пролетарский путь» и другие учреждения, – рассказывает Шабалкин. – А на Первомайские торжества 1919 года в Симбирск прибыл нарком по военным делам РСФСР, председатель Реввоенсовета Советской Республики Лев Троцкий. Среди прочих мест города он посетил и дом со львами. «Демон революции», как всегда, блистал красноречием. «Зайцем» пробравшемуся на его выступление молодому парню Володе Никонову особенно запомнились слова Троцкого, что «если Солнце помешает Революции, мы погасим Солнце».

Пожалуй, это было последнее драматичное событие в «земстве». А в конце 1930 года это здание передали Ульяновской почтово-телеграфной конторе, которая вселилась в новые апартаменты в начале 1931 года.

Анна ШКОЛЬНАЯ, по материалам лекции Антона ШАБАЛКИНА