Дорога к разложению личности и даже в лагерь смерти вымощена не совершенными в нужное время поступками.
Бруно Беттельхейм «Люди в концлагере»

В последнее время в новостях (читай в жизни) слишком много откровенного ада. Маленького мальчика в детдоме «педагоги» прижигают утюгом, дед походя расстреливает двух соседок, а трое доблестных представителей гоп-движения вдруг оказываются в лужах крови около буквально кипящего людьми главного ТЦ города. Список может продолжить каждый, но на последней новости из этого ряда хотелось бы остановиться даже не в силу ее актуальности. Одиннадцатиклассник Алексей так и не дожил до студенческой жизни. Оставалось совсем чуть: полгода — и двери большинства вузов были бы открыты для «призера, лидера, участника всероссийских олимпиад» (слова директора школы), настоящего ее любимца (по крайне мере, в человеческой ее части-мы пообщались с одноклассниками). Увы.

Не вдруг оказалось: лучшие наши дети живут в аду. Мы их видим в каких-то рапортах, строчках статистики сдачи ЕГЭ… Они проходят мимо нас на улицах… И в это же время живут в аду. Вы удивляетесь, что они мечтают вырваться и как можно быстрее уехать из нашего действительно далеко не последнего и очень красивого города? А я нет. Давайте очистим эту историю от информационного шлака, разной степени блаженства официальных комментариев и всмотримся.
Фабула: один из лучших представителей своего поколения, не отличник, но дипломант всероссийских конкурсов, участник чего-то там в Сколково, любимец школы и, наверняка, одноклассниц, живет в таких условиях, что начинает носить с собой нож. И не зря. Потому что, как показывают дальнейшие события, в самом что ни на есть центре (торговом, но это сегодня и есть главное по посещаемости место) к нему могут подойти трое и так «насесть», что без ножа никак. Потому что этой растиражированной кровавой сенсации предшествовали месяцы (а скорее всего и годы) событий, которые не видел никто, и о которых уже никто не расскажет. Время «наездов», «выбивания денег», постоянного психологического или (и) не только давления … В целом, как позже доказала кровь, травли. Итог этой короткой для читателей новостей, но не для самого Алексея истории: пройдите по нашим фото его последний путь, посмотрите с крыши вниз и представьте, до какой степени отчаяния нужно довести школьника, чтобы он решился на этот шаг.

Подростковый мир вообще жесток и степень возрастает в условиях наличия «стаи». Подросток — только начало, «старт» человека. Этому ростку человеческого очень непросто не скатиться в массу безликого: в быдло, в массу, в «трое на одного». Это всегда та или иная степень противостояния тому животному в нас, что так и не смогло родиться. Или предпочло там, в этом животном, остаться. И именно человеческое — то, чем занимается педагогика и весь огромный институт с говорящим названием «образование». И я настаиваю: как сфера, для которой ребенок-смысл существования, именно оно должно, наконец, взять на себя ответственность.

Мировой «фейсбук» поощряет сегодня «этику лайка»: в сети мы готовы перепостить, возмутиться, осудить — быть цифровой «светочью». В рамках такого мировоззрения по любому повсеместна позиция «виноваты мы все». Но «мы все» — это, на самом деле, никто. «Мы все» — и листаем ленту дальше. И эта «этическая позиция» (на самом деле ее отсутствие) сегодня буквально парализует наше общество. Пока «мы все» — детей будут прижигать утюгом, травить и убивать. Хватит. Это смерть. И разбирательство должно соответствовать масштабу трагедии.

Во время медийной шумихи с историей пытки ребенка утюгом меня поразила одна маленькая, но показательная ложь. Сам факт обнаружила прокуратура во время проверки фактически случайно: ответственные люди заметили, что один из мальчиков постоянно стоит. Оказалось: сидеть ему просто больно. В официальном релизе на уровне минобра вдруг всплыло: «Директор учреждения по факту случившегося обратилась в прокуратуру с заявлением о возбуждении уголовного дела….» То есть у нас «все под контролем». Понимаете? Задача не решить проблему — опросить детей в других заведениях, направить по максимуму проверяющих и проверить все возможные «утюги». Задача — показать (это ключевое слово), что «мы работаем». Фактически, остаться в пространстве безответственности. Пусть ценой лжи, но спрятать свое равнодушие и (или) несостоятельность. Мы вам покажем, как «приняли участие в…», мы расскажем вам о громадье своих планов и подросшем на пункт показателе сдачи ЕГЭ. Мы поведаем, что теперь будет политинформация и дети станут еще бОльшими патриотами… А утюг залатаем релизом о собранном совещании и «разборе полетов». А завтра будет новый день- в обществе однодневной памяти лента всегда пощекочет новым адом. «Мывсевиноваты» — листаем дальше. Главное, чтоб не касалось нас. Мы лайкнем, перепостим и гневно осудим в меру филологических талантов.

Ад конкретен как разруха в известном литературном фельетоне Булгакова. Ад создают конкретные люди прежде всего своей слабостью и безответственностью. И если мы еще общество, которое осознает себя как общество, мы должны вести с конкретным адом войну. Разбираться, пока не разберемся. В этой проблеме: пока не поймем, что наши дети защищены. Пока не создадим место, в котором они хотя бы могут спастись. Но это профессиональный разговор ответственных, которого (и которых) пока нет. Если на фоне пыток и смертей вы хотите отвечать только за организацию уроков и флудить по поводу «советской школы» — уйдите. Если вы не отвечаете за жизнь и безопасность, тем более не можете говорить об «образовании». Или возьмите на себя ответственность хотя бы за существование проблемы. И давайте вместе ее решать, каждый на своем месте. Если проблема группировок слишком велика (наверное) — поставьте вопрос перед силовиками. Но бейтесь за доверенных вам детей. Они смысл всей вашей работы в любом (!) аспекте, который касается социализации последних. И именно школа (понимаю и вижу насколько ослабленная в последние годы) здесь — главный пункт. И если вы видите, что ваших сил не хватает, то бейте в колокола. Проблема в том, что после всех трагедий, проведенных по итогам совещаний и разбирательств, детям так и не предложили ничего нового. Никакого островка спасения из безусловно существующего в их среде ада. И сохраняющееся табу на слово «группировки». Максимум, что услышали: «есть отдельные недостатки» да и то «на уровне исполнителей».

Ответственность СМИ — короткая память, на которой откровенно паразитирует власть. Мы уже ставили таким образом вопрос после убийства в парке Матросова. Мы пытались поднять проблему как проблему (прежде всего группировок), но тогда тоже так и не нашлось виноватых — все плавно слили на неадекват теперь уже осужденного. Чиновники «провели беседы», «совещания», сделали «оргвыводы». Остались в тумане безликой безответственности. За продолжение ада заплатили еще одной жизнью и судьбой. Сколько их еще — страдающих молча, прячущих ножи, живущих в режиме «дожить до дембеля» школы? И не надо говорить про сгущение красок — просто посмотрите на кровавое пятно с высоты девятиэтажки.

PS. В тексте нет фамилий, потому что обвинять кого-то конкретно здесь вне моих компетенций. Тем более, что проблема системна и многозначна. В общем приближении здесь и слабость власти в целом, и растущая инфантилизация, и импотенция скатывающегося «в фейсбук» общества.

Главное здесь — тезис: ответственность — условие любой власти, если она не медиамираж и не просто управленческая функция. И пока власть не начнет ответственность на себя брать, проблемы будут только усугубляться.

PPS. Позиция власти на сегодня. Гробовое молчание первых лиц городского и областного образования. Опытные. Ждут, когда уляжется медиа-шумиха и «отчитаются» релизом.
Для прессы организовали встречу с директором школы, Человек не опытен в общении с медиа — просто признал прямым текстом, что «ничего не знаю, моя хата с краю», цитирую: «Алексей не был напуган, его никто не запугивал. Я не слышал от его окружения и учителей, чтобы мальчику кто-то про что-то говорил. О том, что ребенок вел себя странно ещё дома, я не слышал, я не прокурор»
С трудом (но спасибо) удалось взять комментарий у уполномоченной по правам детей Людмилы Хижняк. Ее версия:
«В школе ребенок чувствовал себя нормально, давления на него не оказывалось. Семья благополучная, к ней тоже никаких вопросов не было. Конечно же, это активно муссируется в СМИ, и ребенку в подростковом возрасте, когда психика не устойчива, сложно и тяжело воспринимать упоминания о себе. О таких темах нужно писать корректно и осторожно, чтобы не угнетать ситуацию».
Других проблем там видеть не хотят.