Дорога к разложению личности и даже в лагерь смерти вымощена не совершенными в нужное время поступками.
Бруно Беттельхейм «Люди в концлагере»

В последнее время в новостях (читай в жизни) слишком много откровенного ада. Маленького мальчика в детдоме “педагоги” прижигают утюгом, дед походя расстреливает двух соседок, а трое доблестных представителей гоп-движения вдруг оказываются в лужах крови около буквально кипящего людьми главного ТЦ города. Список может продолжить каждый, но на последней новости из этого ряда хотелось бы остановиться даже не в силу ее актуальности. Одиннадцатиклассник Алексей так и не дожил до студенческой жизни. Оставалось совсем чуть: полгода – и двери большинства вузов были бы открыты для “призера, лидера, участника всероссийских олимпиад” (слова директора школы), настоящего ее любимца (по крайне мере, в человеческой ее части-мы пообщались с одноклассниками). Увы.

Не вдруг оказалось: лучшие наши дети живут в аду. Мы их видим в каких-то рапортах, строчках статистики сдачи ЕГЭ… Они проходят мимо нас на улицах… И в это же время живут в аду. Вы удивляетесь, что они мечтают вырваться и как можно быстрее уехать из нашего действительно далеко не последнего и очень красивого города? А я нет. Давайте очистим эту историю от информационного шлака, разной степени блаженства официальных комментариев и всмотримся.
Фабула: один из лучших представителей своего поколения, не отличник, но дипломант всероссийских конкурсов, участник чего-то там в Сколково, любимец школы и, наверняка, одноклассниц, живет в таких условиях, что начинает носить с собой нож. И не зря. Потому что, как показывают дальнейшие события, в самом что ни на есть центре (торговом, но это сегодня и есть главное по посещаемости место) к нему могут подойти трое и так “насесть”, что без ножа никак. Потому что этой растиражированной кровавой сенсации предшествовали месяцы (а скорее всего и годы) событий, которые не видел никто, и о которых уже никто не расскажет. Время “наездов”, “выбивания денег”, постоянного психологического или (и) не только давления … В целом, как позже доказала кровь, травли. Итог этой короткой для читателей новостей, но не для самого Алексея истории: пройдите по нашим фото его последний путь, посмотрите с крыши вниз и представьте, до какой степени отчаяния нужно довести школьника, чтобы он решился на этот шаг.

Подростковый мир вообще жесток и степень возрастает в условиях наличия “стаи”. Подросток – только начало, “старт” человека. Этому ростку человеческого очень непросто не скатиться в массу безликого: в быдло, в массу, в “трое на одного”. Это всегда та или иная степень противостояния тому животному в нас, что так и не смогло родиться. Или предпочло там, в этом животном, остаться. И именно человеческое – то, чем занимается педагогика и весь огромный институт с говорящим названием “образование”. И я настаиваю: как сфера, для которой ребенок-смысл существования, именно оно должно, наконец, взять на себя ответственность.

Мировой “фейсбук” поощряет сегодня “этику лайка”: в сети мы готовы перепостить, возмутиться, осудить – быть цифровой “светочью”. В рамках такого мировоззрения по любому повсеместна позиция “виноваты мы все”. Но “мы все” – это, на самом деле, никто. “Мы все” – и листаем ленту дальше. И эта “этическая позиция” (на самом деле ее отсутствие) сегодня буквально парализует наше общество. Пока “мы все” – детей будут прижигать утюгом, травить и убивать. Хватит. Это смерть. И разбирательство должно соответствовать масштабу трагедии.

Во время медийной шумихи с историей пытки ребенка утюгом меня поразила одна маленькая, но показательная ложь. Сам факт обнаружила прокуратура во время проверки фактически случайно: ответственные люди заметили, что один из мальчиков постоянно стоит. Оказалось: сидеть ему просто больно. В официальном релизе на уровне минобра вдруг всплыло: “Директор учреждения по факту случившегося обратилась в прокуратуру с заявлением о возбуждении уголовного дела….” То есть у нас “все под контролем”. Понимаете? Задача не решить проблему – опросить детей в других заведениях, направить по максимуму проверяющих и проверить все возможные “утюги”. Задача – показать (это ключевое слово), что “мы работаем”. Фактически, остаться в пространстве безответственности. Пусть ценой лжи, но спрятать свое равнодушие и (или) несостоятельность. Мы вам покажем, как “приняли участие в…”, мы расскажем вам о громадье своих планов и подросшем на пункт показателе сдачи ЕГЭ. Мы поведаем, что теперь будет политинформация и дети станут еще бОльшими патриотами… А утюг залатаем релизом о собранном совещании и “разборе полетов”. А завтра будет новый день- в обществе однодневной памяти лента всегда пощекочет новым адом. “Мывсевиноваты” – листаем дальше. Главное, чтоб не касалось нас. Мы лайкнем, перепостим и гневно осудим в меру филологических талантов.

Ад конкретен как разруха в известном литературном фельетоне Булгакова. Ад создают конкретные люди прежде всего своей слабостью и безответственностью. И если мы еще общество, которое осознает себя как общество, мы должны вести с конкретным адом войну. Разбираться, пока не разберемся. В этой проблеме: пока не поймем, что наши дети защищены. Пока не создадим место, в котором они хотя бы могут спастись. Но это профессиональный разговор ответственных, которого (и которых) пока нет. Если на фоне пыток и смертей вы хотите отвечать только за организацию уроков и флудить по поводу “советской школы” – уйдите. Если вы не отвечаете за жизнь и безопасность, тем более не можете говорить об “образовании”. Или возьмите на себя ответственность хотя бы за существование проблемы. И давайте вместе ее решать, каждый на своем месте. Если проблема группировок слишком велика (наверное) – поставьте вопрос перед силовиками. Но бейтесь за доверенных вам детей. Они смысл всей вашей работы в любом (!) аспекте, который касается социализации последних. И именно школа (понимаю и вижу насколько ослабленная в последние годы) здесь – главный пункт. И если вы видите, что ваших сил не хватает, то бейте в колокола. Проблема в том, что после всех трагедий, проведенных по итогам совещаний и разбирательств, детям так и не предложили ничего нового. Никакого островка спасения из безусловно существующего в их среде ада. И сохраняющееся табу на слово “группировки”. Максимум, что услышали: “есть отдельные недостатки” да и то “на уровне исполнителей”.

Ответственность СМИ – короткая память, на которой откровенно паразитирует власть. Мы уже ставили таким образом вопрос после убийства в парке Матросова. Мы пытались поднять проблему как проблему (прежде всего группировок), но тогда тоже так и не нашлось виноватых – все плавно слили на неадекват теперь уже осужденного. Чиновники “провели беседы”, “совещания”, сделали “оргвыводы”. Остались в тумане безликой безответственности. За продолжение ада заплатили еще одной жизнью и судьбой. Сколько их еще – страдающих молча, прячущих ножи, живущих в режиме “дожить до дембеля” школы? И не надо говорить про сгущение красок – просто посмотрите на кровавое пятно с высоты девятиэтажки.

PS. В тексте нет фамилий, потому что обвинять кого-то конкретно здесь вне моих компетенций. Тем более, что проблема системна и многозначна. В общем приближении здесь и слабость власти в целом, и растущая инфантилизация, и импотенция скатывающегося “в фейсбук” общества.

Главное здесь – тезис: ответственность – условие любой власти, если она не медиамираж и не просто управленческая функция. И пока власть не начнет ответственность на себя брать, проблемы будут только усугубляться.

PPS. Позиция власти на сегодня. Гробовое молчание первых лиц городского и областного образования. Опытные. Ждут, когда уляжется медиа-шумиха и “отчитаются” релизом.
Для прессы организовали встречу с директором школы, Человек не опытен в общении с медиа – просто признал прямым текстом, что “ничего не знаю, моя хата с краю”, цитирую: “Алексей не был напуган, его никто не запугивал. Я не слышал от его окружения и учителей, чтобы мальчику кто-то про что-то говорил. О том, что ребенок вел себя странно ещё дома, я не слышал, я не прокурор»
С трудом (но спасибо) удалось взять комментарий у уполномоченной по правам детей Людмилы Хижняк. Ее версия:
«В школе ребенок чувствовал себя нормально, давления на него не оказывалось. Семья благополучная, к ней тоже никаких вопросов не было. Конечно же, это активно муссируется в СМИ, и ребенку в подростковом возрасте, когда психика не устойчива, сложно и тяжело воспринимать упоминания о себе. О таких темах нужно писать корректно и осторожно, чтобы не угнетать ситуацию».
Других проблем там видеть не хотят.