Бывший сотрудник НИИАРа утверждает, что во второй половине 90-х годов руководство научного центра скрыло от общественности факт крупной аварии на реакторе. Между тем последствия аварии, как убежден этот человек, пагубно сказываются на здоровье жителей Димитровграда и других районов области.

Побочным эффектом обострения политической ситуации в регионе нынешней осенью явилось то, что больше стали говорить о вещах, о которых раньше говорить было как-то не очень принято. В Димитровграде одним из субъектов публичной полемики оказался Научно-исследовательский институт атомных реакторов, в прошлом краса и гордость города на Черемшане и области в целом. Теперь в ходе полемики на свет вытаскивается то, что было за красивым фасадом. Сегодня-то уже и фасад потускнел – институт в глубоком кризисе, а персонал его – месяцами без зарплаты.

Как считает бывший научный сотрудник НИИАРа Юрий Загуменнов, институтом давно пора заняться прокуратуре. В недрах НИИАРа должны были, по данным Загуменнова, сохраниться документы о крупной аварии в 90-х годах на реакторе «Мир», где Загуменнов тогда работал. Из строя вышло, по его словам, до 40 процентов твэлов (топливных стержней), в результате чего в окружающую среду было выброшено огромное количество радиоактивного йода. А этот элемент имеет особенность накапливаться в щитовидной железе человека, тем более в наших краях, где есть йододефицит. Главным инженером НИИАРа был в то время Алексей Грачев. Руководство, считает Юрий Загуменнов, должно было тут же известить заинтересованные ведомства и рекомендовать им провести в городе необходимые мероприятия. В частности, срочный прием населением медицинского йода – с тем, чтобы насытить щитовидки и предотвратить поглощение йода радиоактивного. Но ничего этого сделано не было, говорит Загуменнов. Радиоактивный же йод, попав в железу, провоцирует разного рода заболевания, включая раковые.

Чем руководствовались тогда верхи НИИАРа, Юрий Загуменнов не знает. Во всяком случае, лично они никакого ущерба не понесли, а Грачев позже был еще и повышен до поста генерального директора института. За что, Загуменнов понять не может до сих пор, поскольку не считает Грачева ни серьезным ученым, ни успешным администратором. Даже его докторской диссертации не верит ни на грош. Диссертация эта связана с химией, а химия страстью господина Грачева никогда не была. Сферой его научных интересов, насколько помнит Загуменнов, были внутриреакторные исследования. Тем же, чему посвящена диссертация Грачева, всегда занимался ученый Скиба, уехавший несколько лет назад в Москву.

Довести НИИАР до того, до чего он сегодня доведен, надо было умудриться, говорит Юрий Загуменнов. Предприятия такого рода не могут быть по определению нищими.

Сейчас НИИАР – прикладной институт. Фундаментальные исследования занимают в его деятельности мизерную долю. А львиную – работа на коммерческих условиях. Деньги в НИИАР и ныне текут рекой, но в карманы большинства его сотрудников от этой реки не попадает ни капли. Все уходит в фирмы и фирмочки, облепившие со всех сторон научный центр. И ситуация дошла до абсурда, когда у одного ученого оклад две тысячи с небольшим хвостиком рублей в месяц, а другой, с фирмочкой под боком, только отпускных получает десятки тысяч рублей.

Будучи градообразующим предприятием, НИИАР, точнее его верхушка, мечтает держать за горло весь Димитровград. Попытается власть спорить – можно отключить горячую воду. Власть особо и не спорила, хотя повод для этого всегда был – объект-то сверхопасный. НИИАР по закону обязан компенсировать димитровградцам наносимый их здоровью вред, как это и происходит в районах расположения АЭС, но ничего подобного в Димитровграде нет. Есть эскалация вреда населению. Так, тот же Загуменнов называет преступным практикуемый НИИАРом способ захоронения опасных веществ. Загрязненная радиацией вода, например, закачивается в грунт, хотя ее положено выпаривать, а остатки запаивать в специальные контейнеры. В НИИАРе есть специальная труба, которая никогда не дымит. Сотрудники считают, что лучше бы дымила – через эту трубу в атмосферу постоянно поступают радиоактивные частицы (от спецвентиляции), в том числе и такие, как инертный газ криптон, который ничем не ловится.

Отдельная тема – ввоз в Димитровград ядерных отходов из-за рубежа, ставший уже серийным промыслом. От него город также должен получать свою долю – до 40 млн рублей в год. Не получает ни копейки. Наоборот, это с города верхушка института постоянно пытается что-нибудь сдернуть. Вот так и живут.