Медицинский детектив

Медицинский детектив

«ПРЕДСТАВЬТЕ, ЧТО ОНА ПРОСТО НЕ РОДИЛАСЬ…»

9 сентября 1996-го года в семье Чуваковых родились двойняшки – Николай и Анна. Мама малышей почувствовала неладное, когда для кормления ей принесли только одного Коленьку. «Что с Аней?» – спросила она у врачей. «Немножко простыла и на карантине», – ответили ей. Но материнское сердце не обманешь…

Отец, Иван Николаевич, о беде дочери узнал первым.

– Позвонили из роддома и говорят: «Проблемы», – рассказывает он. – Я бегом туда… И вот мне выносят дочь: шеи нет, язык висит, руки и ноги маленькие. Синдром Дауна… Сердце у меня как будто остановилось. Жену увидел, она спрашивает у меня: «Ну что, что с Аней?!», – а я, как заведенный: «Подзастудили»… Две недели ничего ей не говорили.

Что такое синдром Дауна, и какие он имеет для ребенка последствия, никому объяснять не надо. Сегодня синдром Дауна – это приговор. С медицинской точки зрения, это генетическое отклонение, когда во всех клетках организма наличествует лишняя хромосома. Как следствие, не просто отставание в умственном развитии, но и нарушение клеточного обмена веществ, в результате чего страдают многие органы и ткани. У большинства людей с синдромом Дауна – врожденный порок сердца. У Анечки было поражено 80% клеток. Это считается очень тяжелым случаем.

О причинах болезни врачи до сих пор строят догадки. Выявлено, что она встречается примерно у 1 из каждых 700 новорожденных. Опасность заболевания увеличивается с возрастом матери: среди матерей до 25 лет – 1 больной ребенок приходится на 2000 новорожденных,

среди матерей до 30 лет – 1 на 1300,

среди матерей до 35 лет – 1 на 400,

среди матерей до 40 лет – 1 на 90,

среди матерей до 45 лет – 1 на 32,

среди матерей до 50 лет – 1 на 8.

Матери Анечки в момент рождения дочки было 34 года.

– Тогда почти в один день в Ульяновске родилось пять детей с синдромом Дауна, – рассказывает Иван Николаевич. – Причем, и у молодых родителей, и у таких, как мы. Значит, не только возраст всему виной? Я потом узнавал: говорят, в конце декабря 1995-го (время зачатия) в Димитровграде на НИИАРе был выброс. Но разве об этом когда-нибудь сообщат официально?

Через несколько дней после рождения Анечки врачи сказали родителям: «У вас есть нормальный мальчик. Воспитывайте его и представьте, что ваша дочь просто не родилась. Оставьте ее в больнице».

– Жалели нас, – качает головой Иван Николаевич. – Но как же мы могли так поступить? Когда двойняшки родились, у меня, 49-летнего мужика, смысл жизни появился! Отдать дочь в интернат – это было все равно, что в мусорный ящик ее выбросить! А тут еще документальное кино посмотрели про подобный интернат. Дети – затравленные, голые, грязные… Жена в слезы: «Никому не отдам!».

Организм детей с синдромом Дауна словно бы постоянно находится в полусне. И нужно постоянно выводить его из этого состояния, постоянно подталкивать к развитию. Анечка не могла держать головку, сидела, только если ее обкладывали подушками, два месяца у нее не было даже сосательного рефлекса, ее кормили, а у нее все выпадало изо рта. Иван Николаевич ежедневно клал ее к себе на живот, делал массаж, упражнения, развивая ручки и ножки. Родители страстно хотели «разбудить» девочку. Они решили бороться во что бы то ни стало…

РАДИ СПАСЕНИЯ ДОЧЕРИ

– Однажды мне попалась газета со статьей о Международном институте биологической медицины в Москве, – рассказывает Иван Николаевич. – Было написано, что в нем лечат детей с синдромом Дауна. Ане тогда было 9 месяцев, а она находилась практически в том же состоянии, в каком и родилась. Мы решили рискнуть, хотя курс инъекций стоил очень дорого – 700 долларов. Обивали пороги, просили, ходили. Часть денег выделила администрация, часть – департамент здравоохранения, помогли друзья-афганцы…

Знал ли тогда Иван Николаевич, что это за клиника? Что «международный институт» – это акционерное общество, созданное на деньги американцев под руководством врачей из Штатов, лишенных в своей стране лечебной практики из-за… опытов над эмбрионами человека? Знал ли Иван Николаевич, ЧЕМ лечат в институте? А знаете ли вы?

Лечение, осуществляемое в клинике – это так называемая фетальная терапия (fetus – по-латыни «плод»), запрещенная практически во всех западных странах. Применяемые в ней лекарства изготовляются из так называемых стволовых клеток, полученных из 14-21 недельных человеческих зародышей.

Стволовые клетки – это «незрелые» клетки, способные к развитию в ЛЮБЫЕ другие клетки организма. У взрослого человека их очень ограниченное количество, они обеспечивают восстановление поврежденных органов и тканей. И чем старше человек, тем этих клеток у него становится меньше. У формирующегося эмбриона механизмы, определяющие специализацию каждой клетки, еще не включены, поэтому подобных «незрелых» клеток миллиарды.

В конце 90-х, согласно официальным данным Российской академии медицинских наук, в Москве действовало 8 научно-исследовательских институтов и 18 клинических баз, в которых был налажен настоящий конвейер по производству эмбрионов. Появилась даже такая специальность – «женщина-инкубатор». Дамы зарабатывали себе на жизнь тем, что беременели, а после проводили искусственные роды. Допускалось максимально семь таких беременностей… Плюс к этому, в разы увеличилось число направлений на аборты по медицинским показаниям. Во многих клиниках при проведении УЗИ беременным говорили что-то вроде: «Ой, а у вас ребеночек мертвый, срочно искусственные роды!», тогда как это не соответствовало действительности. Следовало направление в «свою» клинику, с которой врач имел определенный процент…

Развитие фетальной терапии в России – очередная гримаса дикого капитализма, обрушившегося на Россию. Благодатную почву для нее создали тогдашние лидеры государства и первые наши миллионеры. Применяли «вытяжку из эмбрионов» для омолаживания, для восстановления потенции. Вспомните того же старика-Ельцина. Сколько раз молва говорила, что он при смерти! Даже Государственная Дума рассматривала вопрос об отстранении его от власти из-за проблем со здоровьем… Сегодня мы видели по телевизору дряхлого старика, и вот уже через месяц перед нами представал «мужчина в полном расцвете сил», помолодевший лет на 10-15. Это – результат применения фетальной терапии.

А теперь скажите, разве имело значение для Чуваковых, которые повезли в Москву спасать свою дочь, ЧЕМ будут лечить Аню?! Разве вы на их месте поступили бы по-другому?

ЧУДО?

После курса инъекций Анечка начала преображаться. Уже на следующий день после первого укола девочка (до этого даже не умеющая сидеть!) взяла отца за мизинцы и приподнялась на ноги!

Она буквально на глазах раскрывалась, как бабочка из куколки. У нее перестал вываливаться язык, стали вытягиваться кости, расти пальцы, появилась шея, изменился разрез глаз. Даже на ладонях Ани, на которых до этого была лишь одна горизонтальная линия, прорезались (!) все остальные линии. А линия жизни стала такой длинной, что аж уходила на запястье!

После первого курса инъекций у девочки еще оставался врожденный порок сердца, после второго – в сердце прослушивались только шумы, после третьего – и те пропали. После второго курса увеличились до нормальных размеров полушария мозга.

Второй и третий курс стоили уже по 1250 долларов. Спасибо областной администрации, которая снова выделила деньги. Врачи говорили, что до полного выздоровления необходимы еще инъекции. Но грянул дефолт, доллар «взлетел» с 6 до 30 рублей, и деньги давать перестали. Анечка так и осталась не долеченной…

Но и то, что произошло с ней, уже можно считать «чудом»! Анечка впервые сказала «мама» в год, пошла в год и 9 месяцев, тогда как другие дети с такой болезнью начинают сидеть в 2,5 года, а ходить – только в 4-6 лет. Сейчас она – нормально сложенная девочка. Глядя на нее, даже не скажешь, что официально она считается инвалидом детства. Единственный ее недостаток – немного затрудненная речь.

– Когда она сердится или пытается сказать что-то очень эмоционально, ее трудно понять, – рассказывает Иван Николаевич. – И в лице появляются черты из ее прошлого. Но когда говоришь ей тут же: «Спокойно! Говори медленно!», – она снова преображается…

Анечка ходила в обычный детский сад, очень хорошо танцевала. А вот в школу пришлось пойти в специализированную.

– Ей восемь, но по отношению к миру она пятилетняя, – говорит Иван Николаевич. – Она – сама наивность! Не приспособлена к миру, словно бы не ждет от него ничего плохого для себя. Она никогда не остановится перед едущей машиной… Машина ей интересна, но она не ощущает ее как что-то опасное. Анечка катается на велосипеде, лазает по деревьям. Но допускаем мы это только под присмотром. Потому что она не останавливается там, где останавливается человек из-за чувства самосохранения. Ее нельзя оставить одну…

Иван Николаевич очень переживает за дочь. С просьбой выделить деньги на «долечивание» он обращался и в администрацию Шаманова. Но там ему сказали странную фразу: «Мы денег коммерческим институтам не даем»…

– Там просто отмахнулись от меня, – говорит Иван Николаевич. – Я посчитал как-то: пенсия Анечки составляет 1300 рублей в месяц. Пусть даже это 50 долларов в месяц. Умножаем их на 12 и еще скажем на 50 лет, в течение которых государство будет обеспечивать Анечку. Получается 30 тысяч долларов… Не проще ли вылечить ее сейчас и после этого иметь полноценного и здорового члена общества, платящего в казну налоги? А если вылечить всех таких детей?

Вопрос без ответа… Ныне программы по излечению детей с синдромом Дауна в России не существует. Более того, в ульяновском областном департаменте здравоохранения нам сообщили, что не существует даже статистики о количестве людей с этим заболеванием. То есть не существует и проблемы?

– Я не прошу лично для себя! – сказал нам напоследок Иван Николаевич.- Пусть сделают для всех больных детей. Посмотрите в глаза больным детям, и порадуйтесь им же – преобразившимся. Этих детей можно вылечить. Помогите им стать полноценными!