Одним из самых прославленных наших земляков – ветеранов Великой Отечественной войны – является летчик-истребитель, кавалер 4-х орденов Красного Знамени, ордена Александра Невского, ордена Красной Звезды и 2-х орденов Отечественной Войны 1-й степени, полковник запаса Александр Иванович Петров, прошедший войну от первого до последнего дня.

Воплощение мечты

Родился Александр Иванович в 1915-м. Самым ярким его детским впечатлением стало то, как во время гражданской войны он впервые увидел в небе аэроплан. И не важно, чей он был – «белый» или «красный». С того дня мальчик заболел небом… В 1938-м он закончил летное училище имени Чкалова в Оренбурге. Погоны лейтенанта и летная форма тогда были пределом мечтаний для многих. Быть офицером, да еще и летчиком, считалось сверхпрестижным!

Александр Иванович летал на истребителях И-16 – самых мощных на тот момент машинах. В 1939-м воевал с японцами на Халхин-Голе. Его и еще пятерых молодых летчиков оставили на охране границы, а опытных пилотов перевели в Монголию.

На Халхин-Голе наши летчики впервые столкнулись с серьезными проблемами. Дрались они геройски, но несли большие потери. Японцы приспособили свою авиацию специально под бои с И-16 – сделали свои самолеты более маневренными и быстрыми. К примеру, у И-16 за спиной летчика стояла бронеспинка –

9-миллиметровый стальной лист, останавливающий пули. У японцев же за спиной был толстый слой войлока – пуля в нем просто запутывалась! Эффект тот же, а вес гораздо меньше… То же самое и с вооружением. В И-16 стояли пушки, а у японцев – легкие пулеметы, из которых они научились мастерски стрелять на тренировках: выпускали воздушные шары, и каждый летчик должен был половину из них сбить в нормальном положении, а половину – летая в перевернутом состоянии. Наша тренировка стрельбы заканчивалась лишь имитацией атаки!

– Советское командование надеялось на мощь И-16, на то, что можно победить нахрапом, и прогадало, – говорит Александр Иванович. – Но самое обидное, что потери на той войне были признаны… случайными. О том, что у нас существуют проблемы в плане воздушного боя, задумались только через несколько лет – во время Великой Отечественной войны…

Первый бой

– В начале 40-х наш полк переправили на Украину, расквартировали в Черновицах в 25 километрах от границы с Румынией, – рассказывает Александр Иванович. – Что интересно, в городе жило большое количество немцев, в том числе и военных. Они открыто говорили, что скоро эта территория будет принадлежать им…

22 июня 1941-го года в половине четвертого утра в дверь квартиры Петрова, которую он снимал в доме недалеко от аэродрома, раздался стук. Посыльный солдат прокричал: «Война!» – и побежал к следующей двери…

– Я быстро оделся и бегом на аэродром, – вспоминает Александр Иванович. – А там уже взрывы, все в огне. Горят палатки, штаб, самолеты… Немецкие бомбардировщики бомбили аэродром девятками: первая отбомбилась, и на смену ей сразу приходила вторая. В это время над бомбардировщиками, как пчелиный улей, кружили несколько десятков истребителей. Те наши самолеты, которые не были поражены бомбами и взлетали, даже не успевали набрать скорость, как тут же падали, уничтожаемые истребителями…

Петров запрыгнул в первый попавшийся самолет, взлетел, проскочил мимо истребителей. Но как только стал заходить для атаки бомбардировщика, получил очередь: самолет был подбит, Александру Ивановичу прошило ногу. До земли он все-таки долетел, и даже сел на посадочную полосу. Но на пробежке влетел в воронку и перевернулся… Как потом посчитали по воронкам, на аэродром было сброшено 370 бомб. От всего полка осталось 2 самолета и 17 летчиков…

Учились воевать

Через полтора месяца Петров вернулся в строй. Немцы были уже под Киевом. То, что осталось от полка, дислоцировалось под Днепропетровском: на двух несчастных самолетах летчики летали по очереди…

Потом потихоньку начало приходить пополнение, появились новые машины. Но, вот незадача, в основном это были самолеты МИГ-3, которые на высоте 7 тысяч метров развивали скорость 700 километров в час – и здесь равных им не было. Но беда заключалась в том, что немец на такой высоте не воевал! Он воевал на высоте в 2-4 тысячи метров. И вот на этих высотах МИГ-3 очень сильно уступал и в скорости и в маневренности!

– Конструкторы снова погнались за рекордом, и оказались в проигрыше, – сокрушается Александр Иванович. – Получилось так, что новый МИГ намного уступал даже старым И-16! В полках, где воевали на И-16, потерь было значительно меньше. Немцы тогда раскидывали над нашими аэродромами издевательские листовки: «Летчик – герой, а самолет плохой!».

– В 1941-м преимущество немцев в воздухе было трехкратным и четырехкратным, – продолжает Петров. – Мы летали парой, тройкой, четверкой, а немцы – по 8, 16 или 20 самолетов… В 1942-м под Красным Лучом на Украине мы вшестером штурмовали колонну противника. Так на нас тут же поднялось 18 немецких истребителей. Ну и какой тут бой? Четверо наших было тут же уничтожено. К августу 1942-го от полка снова практически ничего не осталось…

Перелом в воздушной войне произошел только в 1943-м, когда у красной армии появились легкие, скоростные и маневренные самолеты ЯК-1. Всего за время войны в СССР было выпущено 136 тысяч новых самолетов, а в Германии – 80 тысяч.

– Когда началась Курско-Орловская операция, у нас впервые в воздухе было больше самолетов, чем у немцев, – вспоминает Александр Иванович. – Закончилось немецкое господство в воздухе. С конца 1943-го и до самого конца войны в нашем полку не погибло ни одного летчика!

Самое страшное

Свой первый самолет Александр Иванович сбил осенью 1941-го года в Донбассе. С напарником пристроился сзади к немецким бомбардировщикам, которые то ли их не заметили, то ли приняли за своих… Наши атаковали и сбили по одному самолету.

На вопрос, когда он сбил второй самолет, Петров ответил, что, честно говоря, не помнит. Все слилось в один бесконечный бой…

Александра Ивановича шесть раз сбивали немецкие самолеты и зенитки. А после одного из боев в июле 1942-го даже «похоронили». «Фоке Вульф» очередью попал ему в мотор, пришлось садиться на прифронтовой территории. Пока добрался до части, домой успели отправить похоронку! А Петров об этом даже не знал! Мать отпела его в церкви, считала погибшим. И когда он в 1943-м приехал на побывку, на него смотрели, как на привидение…

– Самое страшное в работе военного летчика – это не сам воздушный бой, – рассказывает Петров. – В нем нервы настолько напряжены, что не дают тебе пугаться. Возникает боевой азарт, который вообще отключает страх… Самое страшное – не успеть дотянуть до своих, когда тебя сбили над вражеской территорией. Ты летишь и понимаешь, что прыгать с парашютом и попасть в руки врага – еще хуже, чем смерть…

Приходилось Петрову воочию видеть и воздушные тараны. Таранили только наши летчики. Почему? Наверное, потому, что немцы всегда сохраняли холодную голову. Ведь что такое таран? Это гибель и нашего летчика, и летчика противника. То есть, их бой как бы заканчивается «вничью». Рациональных немцев такой исход не устраивал, они искали более выгодные выходы из сложившейся ситуации…

– Иногда, к примеру, когда у летчика заканчивался боекомплект, и он не мог иначе сбить бомбардировщик, готовящийся к бомбометанию, таран был оправдан, – говорит Александр Иванович. – И за это давали звание Героя. Но все равно, в 1943-м бессмысленное геройство было запрещено, вышел приказ Жукова: «Тараны прекратить!». Я, кстати, тоже пытался таранить. Однажды во время разведки на меня напали два немца. Я расстрелял весь боекомплект и пошел на одного. Он отвернул. Я снова ему в лоб. Он снова отвернул. Тогда я упал в пике – резко вниз. И от немцев оторвался, они меня потеряли… Этот бой происходил над нашей территорией, и наблюдавший за ним с земли представитель воздушного командования потом назвал мое пике образцом того, как нужно было действовать в той ситуации – сохранить и себя, и самолет.

На судьбу надейся…

В одном из боев с Александром Ивановичем произошло нечто, что иначе как рукой судьбы и не назовешь. Тогда он дежурил по аэродрому: сидел в самолете в полной боевой готовности. Раздалась команда: «Бомбардировщики!». Петров и другие дежурные поднялись, сделали круг – никого нет. И тут немцы повалили на них из-за облаков. Александра Ивановича подбили, в кабине дым, ничего не видно. С трудом приземлился на одно колесо, смотрит – к нему со всех сторон бегут люди. Что такое? Увидел, в чем дело, только когда из самолета вылез – от него практически ничего не осталось! Фюзеляжа нет – весь разломан, половины хвоста нет – одни обломки болтаются. И самое главное – бензиноотстойник, располагающийся за бронеспинкой, разорван в клочья. То есть именно здесь разорвался снаряд! При таком попадании самолет должен был взорваться в 100 случаях из 100. Но почему-то этого не случилось. Судьба…

– А у нас тогда новый командир полка был, прислали из тыла, из резерва, – говорит Петров. – Он как раз готовился к своему первому боевому вылету. А тут как увидел мой самолет, так еще полмесяца не решался летать. А когда вылетел, в первом же бою был подбит, выпрыгнул с парашютом, и ему хвостом самолета разнесло голову. Тоже судьба…

Войну Александр Иванович Петров закончил в Германии, севернее Берлина. Тогда он уже был майором, заместителем командира полка. Перед самым концом войны сбил свой последний самолет – бомбардировщик, на котором немцы пытались вывезти ценности за Балтийское море. Об этом донесла разведка, и он поднял эскадрилью в бой. Его ребята вступили в бой с прикрытием – десятью «Фоке Вульфами», четыре из которых сбили, а сам Петров уничтожил бомбардировщик. Прямо на взлете. Он долетел до опушки леса и рухнул вниз…

P.S. Демобилизовался Александр Иванович в 1952-м по ранению. Работал рулевым на речном катере. Был депутатом районного Совета, заведующим отделом в райисполкоме. К 25-летию Победы ему поручили организовать и возглавить производственно-художественные мастерские по установке памятников и обелисков в Волго-градской области. Потом работал в горсовете, был председателем опорного пункта, активно трудился в совете ветеранов войны.