В последнее время нам приходится слышать много разных, иногда крайне противоположных мнений о жизнеспособности российской системы образования. В дискуссии участвуют и аналитики, и журналисты, но наиболее весомым все же является мнение специалистов, профессионалов. Много лет отдав научной и педагогической работе, имея опыт административной и хозяйственной деятельности как ректор, я не понаслышке знаком с вопросами развития образования и его сегодняшним состоянием.

Чего только не пришлось пережить системе образования за эти тридцать с небольшим лет: многочисленные реорганизации министерства образования, череду сменяющих друг друга министров, каждый из которых, как правило, начинал свою деятельность с предложения той или иной реформы, концепции, модернизации. И каков же результат всей этой бурной деятельности? Он весьма и весьма неутешителен. Образование, измученное всякого рода непродуманными реформами и перестройками, сейчас являет собой неприглядную картину своего стремительного падения. Это касается прежде всего его качества, начиная со школьного и заканчивая высшим профессиональным образованием. Давайте вспомним, что совсем недавно наше школьное образование занимало ведущие позиции в мире, являясь чуть ли не эталонным. Но сейчас это всё уже в прошлом, хотя и неспециалисту в сфере образования очевидно: именно школа является тем базовым элементом, где закладываются основы успешного развития страны.

Анализ вступительных экзаменов последних лет в Ульяновский государственный педагогический университет позволяет сделать неутешительный вывод о постоянном снижении уровня теоретических знаний и практических навыков по таким основополагающим предметам, как русский язык, литература, математика, физика, химия и ряду других. Сложившаяся ситуация не может не вызывать тревоги у педагогической общественности, которая старается донести свою боль до высшего руководства страны, надеясь быть не только услышанной, но и понятой. Так, участники XI Всероссийской научно-практической конференции, состоявшейся в мае 2002 года, в своём обращении к Президенту России В.В. Путину отметили, что они считают “своим профессиональным и гражданским долгом бить в набат…”. В обращении констатируется факт, что “школу лихорадит от экспериментов”, а “предлагаемые новые стандарты содержания образования” – не что иное, как “программа школы колониальной страны!”. Как говорится, комментарии здесь излишни. Но простое перечисление негативных моментов, накопившихся за последние годы в образовании, не сможет вывести ситуацию из кризиса. Для этого необходимы эффективные действия профессионалов, а не дилетантов от образования.

Нужно реально смотреть на вещи: в нынешнем положении, когда образование испытывает дефицит денежных средств, вряд ли можно кардинально изменить положение дел в лучшую сторону. В этом случае очень важно грамотно распорядиться имеющимися финансами, направив их прежде всего на то, чтобы сохранить в образовании самое важное, доказавшее временем право на жизнь. Для этого надо не забывать уроки прошлых реформ, извлекать из них полезное, чтобы вновь и вновь не наступать “на одни и те же грабли”. Многие помнят о реформе середины 80-х гг. прошлого столетия, когда, в частности, вводилось обучение детей с шестилетнего возраста, для чего в школах организовывались “спальные места” для малышей. И снова это пытаются реанимировать, введя так называемую “подготовку” к школе с 5-6 лет. Но реально ли это сделать в условиях, когда резко сократилось и продолжает сокращаться число не только дошкольных, но и школьных учреждений, особенно в сельской местности? Весьма и весьма проблематично. Приведу другой пример. Школам дали свободу, которой большинство из них объективно не смогли разумно воспользоваться. В результате, по словам члена Комиссии по школьному образованию РАН профессора Всеволода Троицкого, это привело “к практической неуправляемости системы образования, к широкому распространению педагогической кустарщины и вредных “инициатив” в педагогике”. Следствием подобных “нововведений” и постоянного изменения школьных программ является катастрофическая перегруженность учащихся.

Другая больная проблема школы – это учебники. По одному и тому же предмету их издано такое количество, что школьные учителя просто “утонули” в них, не зная, какому учебнику отдать предпочтение. И в этом случае не стоит искать “новых подходов”: доверьте написание учебников исключительно педагогам-практикам, проведите независимую экспертизу, после неё – пробное издание с последующими отзывами учителей, и только потом – рекомендация к массовому тиражированию и использованию в школе. В качестве примера можно привести многочисленные учебники по родной речи профессора кафедры русского языка нашего вуза Екатерины Ивановны Никитиной. Вполне понятно, что высказанное предложение вызовет массовое недовольство и авторов, зачастую просто “штампующих” учебники, и издателей, и тех, кто продвигает эти учебники. Недовольство всех вместе взятых можно зачастую объяснить очень просто: в этом деле замешаны деньги, и очень часто деньги довольно большие. Но если мы действительно “печёмся” об образовании, а не делаем видимость этого, сложившуюся порочную практику в издании школьных учебников нужно ломать.

Моя многолетняя практика и как преподавателя, и как ректора педагогического вуза, привела к убеждению в том, что повысить качество школьного образования и поддерживать его на высоком уровне можно при условии многократного увеличения заработной платы учителей в течение самого ближайшего времени, а не через несколько лет, как это обещает А.А. Фурсенко, когда эту прибавку “съест” инфляция. Именно из-за мизерной заработной платы не хотят идти работать в школу выпускники педвузов, особенно молодые люди. Далеко не секрет, что приходящих в школу мужчин учащиеся часто воспринимают просто как неудачников, не нашедших возможности устроиться на высокооплачиваемую работу. Необходимо также возвратить в структуру органов управления образованием институт инспекторов по предметам, осуществляющих жёсткий контроль за деятельностью школьных учреждений в целом и работой учителя, в частности. Ведь именно бесконтрольность зачастую порождает недобросовестное отношение учителя к своим профессиональным обязанностям.

Уже на протяжении нескольких лет не смолкают жаркие споры вокруг единого государственного экзамена (ЕГЭ) как новой формы итоговой аттестации школьников и поступления в высшие учебные заведения, насильно навязываемой сейчас некоторыми заинтересованными лицами. Мне представляется более рациональным и эффективным другой вариант, основанный на отмене экзаменов в школе. За много лет учёбы учителя практически ежедневно на уроках осуществляют текущий контроль знаний учеников, проводят контрольные и зачетные уроки – они прекрасно знают, на что способен их воспитанник, и поэтому могут без экзаменов, по текущей успеваемости, выставить итоговые оценки по предмету. Это поможет ученикам избежать стрессовой ситуации в ходе выпускного экзамена и сосредоточить свои усилия на подготовке к поступлению в вуз. К тому же, чего греха таить, выпускные школьные экзамены в последнее время превратились в чистую формальность. Не тайна и то, что очень часто, несмотря на сверхзасекреченность заданий ЕГЭ, многие “умудряются” их достать и заранее выполнить.

Идеологи единого государственного экзамена также утверждают, что его введение будет способствовать победе над коррупцией при поступлении в вуз. Но, во-первых, борьбой с коррупцией должны заниматься соответствующие органы. Во-вторых, со всей ответственностью могу заявить, что наличие или отсутствие коррупции при приёме в вуз зависит только от одного человека – ректора конкретного вуза. Если он имеет волю, является действительно ректором, настоящим руководителем своего вуза, ни о какой коррупции речи не может быть. Считаю, что эффективно противодействовать коррупции при приёме можно следующим образом: все вступительные экзамены сделать письменными, т.е. максимально прозрачными и объективными, назначение экзаменаторов на любой из экзаменов и выдача экзаменационных материалов методом случайных чисел должны осуществляться только в день его проведения. Вся информация о составе предметных комиссий и предлагаемых экзаменационных материалах находится исключительно в компетенции председателя приёмной комиссии вуза, т.е. ректора. Для большей объективности, наряду с экзаменаторами – преподавателями вуза, можно привлекать к работе на вступительных экзаменах наиболее авторитетных учителей школ региона. У нас в вузе накоплен огромный опыт в этом направлении, и за многие годы не было ни одного “сбоя”. В-третьих, при введении ЕГЭ вообще теряется смысл профориентационной работы, которую ведёт вуз, находя своего будущего студента ещё на школьной скамье. По сути, получается, что вуз при такой системе получает “кота в мешке”. И, наконец, последнее. Кто-нибудь посчитал эффективность введения ЕГЭ с точки зрения финансовых затрат? Рациональны ли они? Может быть, разумнее было бы все эти затрачиваемые средства использовать для повышения оплаты труда школьных учителей или израсходовать их на уменьшение численности класс-комплектов в школах, с тем, чтобы не закрывать те из них, которые имеют малое количество школьников, а складывающаяся демографическая ситуация ведёт к этому. К тому же, хорошо известно, что в классах с малой наполняемостью знания у учащихся значительно лучше. А если знания лучше, то и не понадобится репетитор для подготовки к поступлению в вуз.

Возвращаясь снова к больной теме – коррупции в вузах, замечу, что её всплеск приходится как раз на то время, когда в государственных вузах стало появляться платное обучение. Как правило, на коммерческое обучение в высшие учебные заведения поступают те абитуриенты, которые не прошли по конкурсу на бюджетные места из-за более слабой подготовки. Нередко поступление этих лиц на платное обучение – не столько желание их самих, сколько их родителей, радеющих за то, чтобы любимое чадо могло приобрести заветные “корочки” о высшем образовании. За “ценой” родители в этих случаях не стоят. Но затем низкий уровень знаний этой категории студентов, как свидетельствует практика, сказывается на их учёбе не в лучшую сторону уже на первой же экзаменационной сессии, когда экзамены и зачёты тоже приходится сдавать на неофициальной коммерческой основе. И это может продолжаться на протяжении всей учёбы вплоть до получения заветных “корочек” (принципиально называю завершение учёбы для данных лиц не получением образования, а получением “корочек”). Специалист из таких студентов получается, в лучшем случае, очень слабый, а в худшем – никакой. Тем самым, к сожалению, прослеживается закономерность: платное образование – коррупция и, как следствие, снижение качества образования. Это явный факт, кто и как бы его ни оспаривал. Фактом является и нездоровый морально-психологический климат в студенческой среде и в среде профессорско-преподавательского состава, когда первые видят, что “платникам” незаслуженно ставятся зачёты и экзамены, а вторым приходится, закрывая глаза, идти на сделку с совестью и ставить студентам коммерческого приёма эти самые зачёты и экзамены.

В случае с платным обучением в государственных вузах, на мой взгляд, государству наносится двойной ущерб. С одной стороны, государственные вузы, практикующие платное обучение, иногда осуществляют до 50% приёма на коммерческой основе, и довольно часто у таких вузов финансы, полученные от оказания платных услуг, значительно превышают бюджет, выделяемый федеральным центром. С другой, некоторым вузам федеральный бюджет и нужен только для того, чтобы называться государственным вузом и иметь законное право на выдачу дипломов государственного образца.

Пусть не складывается впечатления, что я против платного обучения. Это не так. Оно может осуществляться, но исключительно в коммерческих вузах, которые должны выдавать диплом не государственного образца, а этого конкретного вуза, как это делается на Западе. В данной ситуации должен быть выбор: либо вуз отказывается от практики коммерческого набора, либо он переходит в другой разряд (категорию), когда за пользование федеральной собственностью снимаются всё льготы. При этом я категорически против коммерческого обучения по двум специальностям – подготовке учителей и врачей. Никак не могу ни принять, ни понять того, как может студент получать специальность учителя или врача “за деньги”. Что это будет за специалист? Можно ли ему впоследствии доверить свою жизнь, судьбу своих детей?

Вполне обоснованны и справедливы многие требования, которые предъявляет сейчас Федеральная служба по надзору в сфере образования и науки, проводя инспекции вузов страны. В первую очередь имеется в виду качество получаемого образования в том или ином вузе. Этот базовый параметр не выдерживается некоторыми вузами в силу ряда причин. Среди наиболее часто встречающихся – нарушение государственного образовательного стандарта высшего профессионального образования по соответствующей специальности. Так, при изучении одной дисциплины значительная её часть совсем неоправданно может отводиться на самостоятельное изучение. Неблагоприятным образом сказывается на качестве подготовки и проведение занятий во вторую, а иногда и третью смены. Все это является следствием того, что вуз не располагает достаточной материальной базой, чтобы эффективно и полноценно осуществлять учебный процесс. Некоторые вузы г. Ульяновска, подчиняясь модным веяниям, организовали свои филиалы даже в райцентрах области. Вроде бы благое дело – приблизиться к потребителю, т.е. студенту. Однако оказание образовательных услуг в данном случае в большей степени платное, и филиалы эти базируются в массе своей на базе либо бывших школ, либо бывших ПТУ, преобразованных некоторое время назад в техникумы. Значит, материально-техническая база как таковая отсутствует. Теперь о кадрах. Да, приезжают в эти филиалы проводить занятия преподаватели головного вуза, но основу преподавательского состава всё же составляют местные кадры – бывшие учителя школ, ПТУ и т.д. Думаю, что вывод о качестве образования в подобных филиалах можно сделать однозначный, далеко не положительный.

Если говорить о резервах повышения качества подготовки специалистов в педагогических вузах, то опираться нужно, в первую очередь, на строгую системность в образовательном процессе. Для полноценной подготовки современного учителя необходимо создать университетский педагогический комплекс как эффективно действующую систему непрерывного педагогического образования. Эта система должна включать в себя базовые школы (лицеи), педагогические училища (колледжи) и институт повышения квалификации и переподготовки учительских кадров, который позволял бы оперативно выявлять имеющиеся недостатки в подготовке кадров для учреждений системы образования, своевременно вносить изменения в учебный процесс и иметь постоянную связь с выпускниками университетов. У нас был накоплен определённый опыт в этом направлении: с 1995 года институт повышения квалификации и переподготовки учительских кадров входил в структуру университета. Тесное сотрудничество учёных педагогического университета, методистов института, учителей-практиков позволяло держать всему учительству области руку «на пульсе» педагогических новшеств. Об этом хорошо знают в Министерстве образования и науки. Но, к сожалению, этот опыт не получил распространения, т.к. в 2002 году волевым решением региональной власти институт был передан в подчинение Главного управления образованием администрации области и потерял ряд предназначенных ему функций: он в большей мере стал обслуживать интересы управления образованием, а не учительства.

Особо следует сказать о педагогических училищах (колледжах). Они выполнили свою историческую миссию – подготовили педагогические кадры в условиях их острого дефицита. Сейчас же ситуация кардинально изменилась и продолжает изменяться, ставя под сомнение необходимость существования педагогических училищ, несмотря на то, что они являются необходимым элементом для создания единой системы непрерывного педагогического образования. Поэтому имеет смысл ввести их в структуру педагогических университетов в качестве особых структурных подразделений. На их базе можно было бы организовать подготовку бакалавров.

И последнее. Опыт нашего вуза может доказать, что даже тех средств, довольно скромных, которые выделяются федеральным центром, может хватить не только “на жизнь”, но и на развитие. Но при непременном условии, что эти средства тратятся ректором рационально.