Что мы знаем о древних обитателях нашего края, населявших его, скажем, пять тысяч лет назад? Вопросов больше, чем ответов. Некоторую ясность вносят археологические раскопки. С 1994 года проводятся исследования древнего поселения на берегу реки Барыш недалеко от села Ховрино Вешкаймского района. Раскопки ведутся силами УлГУ под руководством кандидата исторических наук Александра Вискалина.

Дикое поле

Представить себе первозданность бытия и жизнь первобытную в этих местах не составляет большого труда. Затерянный, забытый всеми клочок земли. Особенно в последнее время. И если при первых раскопках в 1994 году, которые вела экспедиция Самарского университета, вокруг еще были пастбища, поля и сенокосы, то во время последних, на которых мне удалось побывать (2004 – 2006 гг) окружающим пейзажем была дикая лесостепь. На лицо сельскохозяйственный упадок и запустение в деревенской жизни. За все время работы сюда не забредал ни один местный житель. Ховринское поселение исследует кандидат исторических наук, преподаватель УлГУ Александр Вискалин. Из немногочисленных атрибутов современности – пересекающая «дикое поле» ЛЭП и едва уловимый шум отдаленной автотрассы, доносящийся по ночам. Наш быт по своей примитивности также постоянно навевает мысли о тех, кто населял эту землю тысячелетия назад. О машине, которая бы обслуживала экспедицию, в последнее время даже и мечтать не приходится. За водой к роднику, расположенному в километре от палаточного лагеря, по два – три раза в день отряжается команда водоносов.

Степь

Пять тысяч лет назад они уже использовали колесо, приручили лошадь и умели выплавлять медные орудия труда. Кое в чем они даже превосходили обитателей, скажем, Древнего Египта (те, например, лошади и колеса еще не знали, хотя пирамиды уже строили). Историки и лингвисты считают, что говорили эти народы, вероятнее всего, на языках, входящих в индоиранскую языковую группу (скифы и сарматы – в какой-то мере их потомки). Это были «продвинутые» и мобильные племена степняков-скотоводов, находившихся на острие общечеловеческого прогресса. Они не были кочевниками, но при необходимости легко снимались с места в поисках новых пастбищ. Их пребывание на бескрайнем степном пространстве отмечено множеством разновременных археологических культур: «катакомбная», «полтавкинская», «срубная»… Пять тысяч лет назад северная граница распространения степной полтавкинской культуры проходила по широте Самарской Луки.

Лес

В лесах в это же самое время жили совсем другие народы. Это были племена охотников и рыболовов, говорившие на финно-угорских языках, использовавшие исключительно каменные, деревянные и костяные орудия труда. Типичная лесная неолитическая культура – «волосовская».

Здесь тоже были свои достижения. Способы охоты и рыбалки были доведены до совершенства. И все же по сравнению со степными жителями развитие шло куда как медленнее. Никакого производящего хозяйства (как, например, скотоводство или земледелие), никакой меди и, конечно же, никакого колеса. Прямо скажем: в лесной полосе жили племена, в социальном смысле более примитивные.

Лесостепь –

это именно то место, где они столкнулись – степняки и лесные жители: территория подходила для обитания и тех, и других. Здесь происходило их взаимное проникновение, влияние и, вероятно, – слияние. Этот процесс в то жестокое время отнюдь не был мирным, как встреча на Эльбе. Чаще всего это выглядело так: группа молодых искателей приключений из числа степных племен (раз прогресс – значит, и демографический взрыв!) отправлялась в набег на поселок охотников и рыболовов. «Банда» состояла, в основном, из мужчин, хотя и включала в себя некоторое количество женщин. Разорив поселение чужаков, убивали все мужское население. Женщин разоренного племени забирали в жены, и с этого момента могла зародиться новая, смешанная (или, как говорят ученые – «синкретическая») культура.

Мужчины продолжали делать каменные наконечники стрел и копий треугольной формы, характерные для степняков. Женщины, влившись в новое сообщество, продолжали лепить горшки так, как их учили их матери, стараясь вместе с тем подражать в этом матерям и сестрам завоевателей. Получалось нечто среднее. Изучая эти наконечники и осколки древней керамики, ученые, подобно детективам строят свои версии и гипотезы… Слияние могло быть и не таким агрессивным. Между соседями происходили, например, акты мирного обмена женихов и невест. Да и вообще, бывало всякое…

На берегу Барыша

Энеолит – «медно-каменный век», преддверие бронзы, для наших широт – это примерно пять тысяч лет назад. Люди уже знают медь, но орудия продолжают делать, в основном, из камня. Раскопки энеолитического поселения на берегу реки Барыш близ села Ховрино Вешкаймского района указывают на то, что здесь жили люди, имеющие как развитые скотоводческие, так и не менее развитые рыболовецкие навыки. Что касается охоты – сказать что-либо определенное трудно, ведь копья и стрелы, наконечники которых здесь находят в изобилии, годятся как для охоты, так и для войны. А кости из съестных остатков, по которым можно было бы судить об их рационе, почти не сохранились (они вообще очень плохо сохраняются в песчаной почве). Среди тех, что остались – лошадиные зубы. Кониной питались, это уже «сто пудов». Судя по всему, здесь жили потомки как степняков, так и лесных жителей. Возможно, население образовалось из слияния тех и других и даже говорило на смешанном языке.

Медь – как золото

По сравнению с коренным населением этих мест жители ховринского поселения выглядят более цивилизованными. В отличие от «чистых» охотников и рыболовов, живших в длинных землянках, соединенных переходами (т.е. жилищах большой родовой общины), они проживают в маленьких односемейных домах. Опять же – коневодство и колесные повозки. В каждом доме выплавлялась медь, о чем говорят попадающиеся при раскопках застывшие медные капли. А в осколках керамики видны мотивы, присущие лесным племенам. О воинственности «ховринцев» говорит большое количество оружия. Сенсация этого памятника – обилие крохотных (прямо-таки карликовых, часто менее 1 см в длину) великолепно обработанных каменных наконечников для стрел. Такая миниатюризация трудно объяснима, ведь кремня и кварцита в этих краях хватает. Может быть маленькие стрелы имели какой-то ритуальный, магический смысл?

Попадаются и крупные наконечники – для дротиков. Медь для этой эпохи – как золото для современной. Находки единичны. Это наконечники для гарпунов, медные шила и иглы разного размера и маленькая волнистая змейка – амулет, без сомнения – атрибут шамана. Остается загадкой, зачем из ценнейшего материала изготавливался такой «одноразовый» предмет, как гарпун для рыбы, когда рыболовы и до и после успешно использовали для этого кость?

Криминальный сюжет

Еще одна сенсация – захоронение. Сенсация, потому что кости в такой песчаной почве за тысячелетия, как правило, истлевают и не доходят до наших дней. А поскольку люди этой эпохи предпочитали селиться именно на песке, погребения энеолита до сих пор не были известны ни в Ульяновской области, ни в соседних регионах. Погребение женщины лет 40-45 находилось в ямке, в полу древнего дома. Кости перемешаны и дошли до нас лишь фрагментарно. Почему-то не сохранились позвонки, хотя более мелкие кости – остались. Вероятно, в ямку 5 тысяч лет назад были сложены уже костные останки или отдельные части тела. Что это, следы каннибализма? Ритуальное убийство? «Расчлененка»? Просто какой-то криминальный сюжет. А может быть здесь было принято таскать за собой при переселениях останки предков? Вопросов больше, чем ответов.

Неведомая катастрофа

Поселение просуществовало недолго. Об этом говорит крайне малое количество керамики. Жители – коневоды, металлурги и рыбаки, прожили здесь один-два сезона, не больше. И ушли (или погибли?) так же внезапно, как и появились. Вещи (очень нужные и ценные) оставлены на своих местах, что крайне редко для древних поселений. Что здесь было? Эпидемия и поголовная гибель всей общины? Нападение противника? Пожар? В пользу последней версии говорят следы, обнаруженные во время раскопок отдельных жилищ. Последствия горения хорошо видны – в виде черноты на фоне желтого песка. Раскопки одной из землянок в прошлые годы позволили разглядеть таким образом очертания рухнувших и сгоревших перекрытий. Возможно поселение погибло от лесного пожара – грозного явления даже в наши дни.

***

Вопросов больше, чем ответов. Действительно ли это было слияние пришельцев-степняков с местными лесными племенами? Если да, то есть ли другие примеры? Искать, по мнению Александра Вискалина, следует по берегам реки Барыш и далее – по Суре. Но это – уже планы на будущее.

Алексей Юхтанов