Август-сентябрь – традиционная пора свадеб. В старину после апрельских венчаний на три месяца наступал «мёртвый сезон». В селах свадьбы в период полевых работ, как правило, вообще не играли.

Никаких загсов до революции, конечно, и в помине не было. Регистрация велась в метрических книгах храмов. На каждый год заводилась особая книга, в которой приходские священники заполняли три части: о родившихся, о бракосочетавшихся и об умерших. При учете браков фиксировались данные о женихе и невесте и их возраст. В отдельную графу записывали поручителей, посовременному – свидетелей.

@Брачный возраст – от 10 до 79 лет

Относительно брачного возраста следует сказать особо. В XVIII веке официально допускались свадьбы между 13-летней и 15-летним. Причем в многодетных крестьянских семьях девочек порой выдавали замуж и раньше срока, чтобы сбыть с рук лишний голодный рот. Радищев в своем «Путешествии из Петербурга в Москву» приводит рассказ крестьянской девушки Анюты: «Меня было сватали в богатый дом за парня десятилетнего, но я не захотела. Что мне в таком ребенке: я его любить не буду. А как он придет в пору, то я состареюсь, и он будет таскаться с чужими». Даже в царских семьях браки бывали весьма ранними. Например, будущего Александра I в 15 лет женили на 14-летней баденской принцессе Луизе. Бабке, императрице Екатерине Великой, не терпелось устроить семейное счастье любимого внука и понянчить правнуков.

Юная пара всех восхищала. «Психея соединилась с Амуром», – умилялась Екатерина. Увы, спустя несколько лет Александр охладел к супруге, а детей у них не было.

Его брат, император Николай I, во всем боготворил закон и порядок. По высочайшему указу в 1830 г. брачный возраст повысили до 16 лет для девушек и 18-ти для мужчин. У Пушкина, впрочем, по этому поводу имелось «особое мнение»: «15-летняя девка и в нашем климате уже на выдании…».

Свадьбы между не только родными, но и крестными родственниками запрещались. Если парень брал замуж девушку, вместе с которой когда-то крестил чужого ребенка, то этот брак считался преступным кровосмешением. А власти, дознавшись, насильно разводили супругов, даже если те жили душа в душу и имели детей.

Зато вдовцы шли под венец беспрепятственно по второму и третьему разу. Симбирский полицмейстер Пифиев, например, женился трижды.

Дважды ходили под венец некоторые симбирские губернаторы. А старейшим симбирским женихомстал 21 января 1872 г. 79-летний коллежский асессор Андрей Яковлевич Шубин.

«Молодая» – солдатская вдова Настасья Федоровна Кустова – тоже была не девочка – 61 год. Оба шли под венец в Богоявленской церкви во второй раз. Но «узы Гименея» оказались недолгими. В апреле 1876 г.

Симбирская духовная консистория признала брак «незаконным и недействительным». Возможно, из-за возраста – ведь при венчании супругов благословляют на рождение детей.

Хотя никто и не ожидал от коллежского асессора таких подвигов – старики женились, чтобы вместе доживать свой век (наверное, для этого им пришлось хорошенько «умаслить» батюшку).

Брачные же дела самих священников в Симбирске середины XIX века были буквально поставлены на конвейер. При Спасском женском монастыре находилось училище приют для девочек-сирот духовного звания – своеобразная «фабрика невест». Как писал краевед Павел Мартынов, «…цель… состояла не только в том, чтобы воспитать, но также чтобы и пристроить сирот; обыкновенно выходящих из училища девиц старались выдавать замуж за лучших воспитанников семинарии, которым при выпуске давали приходы, а за невестами – небольшое приданое.

Таким образом, это заведение было рассадником жен для священнослужителей». Поскольку отпуска и каникулы на дому сироткам не полагались, многие из них попадали за монастырские стены маленькими девочками, а выходили – сразу под венец. Прочие симбиряне осуществляли выбор невест по собственному разумению. Симбирский литератор Николай Мандрыкин иронизировал по поводу сонного времяпровождения своих земляков: «…От нечего делать посещают театры, клубы, публичные сады, бульвары и даже церкви; я знавал некоторых, что от нечего делать читают. А есть даже и такие, что от нечего делать женятся».

@Уж и рады на развод, а епископ не дает

Развестись в российской империи было делом почти невозможным. Необходимо было доказать либо неспособность одного из супругов иметь детей, либо (со свидетелями) его неверность. Современные формулировки типа «не сошлись характерами» в расчет не принимались.

Про Евгения, симбирского епископа в 1858-1874 гг., протоиерей Успенский вспоминал: «Бракоразводных дел терпеть не мог и, елико возможно, старался их… задерживать… Накопилось их по Симбирской епархии масса! Помню один случай из дворянского сословия: несколько лет наскучивши жить порознь в ожидании развода, одна чета явилась к преосвященному Евгению, прося их дело прекратить и благословить прежний их союз».

А вот другая история.

30-летняя Надежда Красовская ушла от мужа Василия, который ее обижал и бил, к его бра ту Владимиру. Ушлый карсунский дворянин накатал на жену жалобу, обвиняя ее в прелюбодеянии и кровосмешении (брат мужа считался родственником «во второй степени двухродного родства»). Муж подыскал и свидетелей «любовной связи». Надежда, отвергая факт измены, пыталась доказать, что ушла от мужа «вследствие возникших неприятностей и жестокого его характера». Но Симбирский окружной суд отказал ей в праве вызова свидетельниц-крестьянок «по несущественности показаний их». И хотя обвиняемые виновными себя не признали, суд в ноябре 1889 года приговорил каждого к четырем месяцам заключения в монастырях и церковному покаянию. А муж Василий, получив копию приговора, стал хлопотать о расторжении брака с женщиной, которой сломал судьбу – тот, на кого возлагалась вина за расторжение супружеских уз, лишался права на повторный брак.

@Губернаторские браки

Если в дело вмешивался знатный соперник, то исход развода был ясен. Жена уходила к сановнику, а брошенному мужу оставалось лишь сетовать на судьбу. Такая участь постигла в молодости даже двух симбирских губернаторов: графа Владимира Орлова-Давыдова и его тезку Акинфова. У первого жену отбил родной дядя, генерал-фельдмаршал Барятинский, у второго – царский кузен, герцог Лейхтенбергский. К слову сказать, неудачи на семейном фронте не помешали Орлову-Давыдову и Акинфову стать неплохими губернаторами. Двое же симбирских губернаторов – Гевлич и барон Велио – занимали свой пост, будучи холостяками.

А что касается губернаторских жен, то в симбирской истории, пожалуй, нет равных Екатерине Александровне, урожденной Наумовой.

На рубеже XVIII-XIX веков ей довелось дважды побывать губернаторшей. Сначала Катенька вышла замуж за казанского губернатора Аплечеева. А после его смерти 22-летняя красавица с дочкой поселилась у родственников в селе Архангельское, где сразу стала душою общества. «В числе лиц, заинтересованных молодою вдовою, находился и симбирский губернатор князь Сергей Николаевич Хованский, вступивший с нею в брак в 1805 году», писал современник. Княгиня имела большое влияние на мужа. А потомство князей Хованских оставило яркий след в истории края.