Татьяна Ившина возглавляет областное Управление по делам культуры и искусства.

Честно говоря, само словосочетание «управление культуры» всегда резало мне слух. Что-то вроде министерства правды у Оруэлла. Но у Татьяны Ившиной к проблеме совсем другой, профессиональный, подход.

О нем, вызывающем в области немало нареканий, мы и говорили.

Завхоз, юрист, экономист

– В последнее время получила скандальную известность отставка некоторых руководителей крупных учреждений культуры: Мемцентра, Дворца книги, Художественного музея и так далее. В итоге с должности ушла Людмила Белозерова, директор Дворца книги, с остальными вопрос остался. Вы же не можете не реагировать на это.

– Людмила Викторовна написала заявление об уходе по собственному желанию. Первый разговор на эту тему состоялся с Верещагиной, директором Художественного музея. Она мотивировала тем, что хочет уйти на творческую работу, возглавить отдел музея. Это был непростой разговор. Человек отдал много лет руководству музеем. Замены ему нет. Главной причиной решения об увольнении было, что в нынешней культуре, помимо творческой деятельности, есть большая составляющая административной работы. Культура у нас теперь числится в казначействе. Это значит, что мы перешли к плановому ведению хозяйства. То есть выделяется определенная сумма, и надо распределить, когда сколько понадобится бумаги, компьютеров, книг. Как правильно заключить договор с теплоснабжающей организацией и проследить, столько ли гигакалорий она поставляет, сколько записано в договоре. Библиотекарь, искусствовед, музыкант оказался в роли многопрофильного завхоза, экономиста, юриста.

– Но все-таки во главе музея, библиотеки, театра должна стоять личность. Эрмитаж возглавляет Пиотровский, а не грамотный экономист.

– Поэтому я не приняла отставку Верещагиной. Мы начали работать над штатным расписанием, создали в учреждениях культуры должности замов по экономике, замов по основному виду деятельности. Я убеждена: сегодня без экономики культуру не поднимешь. Если ты сам не знаешь, как вести плановое хозяйство, ты должен это организовать.

Что касается областной научной библиотеки, это не только самодостаточный организм. Она должна показать модель жизни, технологию районным, сельским библиотекам. Не могу сказать, что этого не было. Несколько лет библиотека не получала достаточного финансирования, развивалась в силу личных возможностей. Заслуга Людмилы Викторовны Белозеровой в том, что она предложила собрать здесь в 2008 году, в год юбилея Дворца книги, библиотечную столицу – конференцию российской библиотечной ассоциации. И в то же время Людмила Викторовна приняла решение об уходе. У нас был не один разговор. Я сама по профессии библиотекарь и знаю, что такое расставаться с любимой работой, которой ты занимаешься. Сейчас надеюсь, что Людмила Викторовна будет куратором проекта библиотечной столицы, такая договоренность есть. Мы не теряем контакт. Я думаю, катализатором решения об увольнении были те изменения, которые сегодня происходят между государством и организациями культуры.

Я хотела бы сделать на этом акцент.

Государственная культура традиционно находится под своими учредителями.

Новые указы президента говорят о том, что культура должна перейти от подчиненного отношения к партнерству. Но и средства на развитие надо будет искать самим.

– Посмотрим, что происходит в ульяновской культуре сейчас. В театре кризис, не хватает денег на масштабные постановки, нет возможности пригласить талантливого очередного режиссера, отсюда бегут хорошие актеры. То же в музее сколько лет он не делал закупок? Все борются с разрушением здания. То же в симфоническом оркестре.

Сколько стоит пригласить сюда, допустим, Спивакова? Для музыкантов это рост, для публики – наслаждение, для администрации – касса. Но ведь денег нет! На пресс-конференциях творческие люди все больше говорят об этом, а не об искусстве, хотя потенциал у них немаленький.

В результате такого перекоса оркестр вынужден все больше заниматься концертным исполнением опер, а не, допустим, Пятой симфонии Бетховена. Искусство у нас постепенно перетекает в шоу. Первое не дает денег, но самоценно. Шоу денег, конечно, даст. Но не воздействует на высокие чувства людей.

– Я услышала ваш вопрос. Бюджет на следующий год назван бюджетом стабилизации в области культуры. Для меня это условия, которые мы создаем для наших организаций культуры, в двух частях – в оплате труда и в уставной деятельности. Например, в бюджете 2005 года была заложена сумма, которая позволяла выплатить зарплату работникам культуры только за десять с половиной месяцев. Мы, конечно, выплатили за 12 месяцев. Это стало возможным благодаря усилиям команды, которая увеличила доходную часть бюджета. Мы не нарастили долгов. В этом году у руководителей уже не болит голова, они работают на гарантированной зарплате. Более того, почти 23 процента составляют надбавки – не по тарифной сетке: за стаж, звание, грант губернатора музыкантам симфонического оркестра и так далее. Все это заложено и в бюджете 2007 года. Это стабильность? Стабильность!

Гарантия на зарплату

– Зарплата гарантированная, но какая? У нас в газете было опубликовано письмо библиотекаря, который получает 1,5 тысячи рублей. Это ниже прожиточного минимума. А он – интеллектуал, труженик, ждет пенсии, потому что она больше.

– И подработать не имеет возможности, потому что в библиотеке с девяти до шести часов выматывается. Я знаю. Конечно, сотрудники областной научной библиотеки имеют надбавку за статус методического центра. Средняя их зарплата – четыре тысячи рублей.

Если брать районные библиотеки, там 1925 рублей.

– Это катастрофа, прожить на такие деньги невозможно!

– В школах искусств – 4,5 тысячи, в районах – 3700. Самая высокооплачиваемая у нас филармония, потому что имеет грант губернатора симфоническому оркестру, в среднем там получают 7 тысяч. Это музыкальная элита Ульяновской области. В театре средняя зарплата – 4 тысячи рублей. Надбавки получают народные артисты, заслуженные и молодежь. Что касается уровня зарплат, я с вами абсолютно согласна, он низкий. Но сейчас на самом высоком уровне провозглашается, что 60 процентов оплаты труда должна быть гарантированная зарплата, 40 – дополнительные доходы.

– Что имеется в виду? Борис Александров в спектакле «Павел I» выкладывается так, что нет сил просто говорить с людьми, так он же еще преподает в УлГУ. О каких дополнительных доходах тут может идти речь?

– Я не говорю, что артист должен интенсифицировать свой труд. Я о том, что театр сегодня должен рассматривать доходы от продажи билетов как средство, которое должно направляться на поддержку артистов. Приведу простой пример. В этом году мы отмечали юбилей Ульяновского театра. К нам приехало шесть старейших театров страны, нужно было их принять, разместить, сделать рекламу. На это было выделено два миллиона рублей. Даже в нашем городе, в котором пока нет активно продвинутого бизнеса, чтобы спонсоры сами пришли и принесли деньги в клюве, есть заинтересованные организации, желающие поучаствовать в таком большом событии просто ради саморекламы. И знаете, было обидно, когда руководство театра говорило: а что, нам из бюджета дали два миллиона, и хорошо. Сам театр еще не достаточно понимает, для чего ему нужно привлекать дополнительные деньги к тем бюджетным, которые ему дают.

Пока это не переменится, мы не сможем артисту платить достойную зарплату.

– Может, театр считает для себя унижением просить, идти с протянутой рукой. Театр, филармония, музей, библиотека…

– Сегодня есть определенные технологии, как вести себя так, чтобы быть услышанным, сохраняя при этом достоинство. Чтобы на мой бюджетный рубль ко мне пришел еще один внебюджетный. Мы сегодня можем «продавать» свои культурные события коммерческим структурам как возможность создавать образ культурного, развитого, понимающего мецената.

– Образованного буржуа.

– Да. Который делится своими доходами с теми, кто в них нуждается – с больницами, музеями… Только на этих основах мы сегодня можем привлекать спонсоров. Сегодня обыкновенный билет, на котором указаны ваши ряд и место, превращается в Европе, Америке в мощную рекламу. Я привозила такие билеты, программки из своих командировок. Это отработка средств, которые дает спонсор.

-Недавно по всему городу были развешаны афиши «Америка! Америка…», рекламировавшие дирижера Ювала Вальдмана. Тоже реклама, вероятно, с каким-то прицелом.

Но нам в редакцию звонили музыканты и говорили, что он играет на скрипке на уровне седьмого класса музыкальной школы. Удачным проектом это не назовешь. Такие примеры снижают планку искусства. Мы не приглашаем при этом, допустим, Михаила Плетнева, который когдато, кстати, сюда приезжал. Дело опять упирается в деньги?

– Я хочу вам сказать, что бюджет филармонии складывается из бюджета драмтеатра плюс еще пары учреждений культуры. Вместе с тем на Вальдмане в зале сидело человек 800. На последнем концерте нашего симфонического оркестра было 200 человек.

– Кстати, звонившие рассказывали, как на Вальдмана «сгоняли» учеников музучилища, школ.

– Ну хорошо, 200 человек в зале на 1100 мест, как вы думаете, это чья проблема?

– Я думаю, что слушать фуги Баха, симфонии Брамса, Малера, Гершвина, Шостаковича вообще пойдет не много людей. Но без них, как и без «Гамлета», «Чайки» в театре, нет искусства. Пропадает сам предмет культуры. Не о чем говорить. Количество зрителей не говорит о качестве произведения. У произведений Саврасова и Шишкина в музее тоже не стоят толпы людей.

– Но в Самарской филармонии уже в июне продается треть абонементов годовых. На выступлениях чувашского камерного оркестра в зале на 800 человек сидят 800 человек. А у нас заполняемость зала не больше 30-ти процентов. Наверное, вопрос не только в том, что исполняют музыканты, но и как организован процесс продажи билетов.

Как доходит информация до тех, кто хотел бы прийти на этот концерт. Это вопрос менеджмента, он не имеет отношения к творчеству. Я не могу порекомендовать дирижеру исполнить Чайковского. Но я не могу смотреть, как Большой зал Мемориала арендуется нашим симфоническим оркестром, причем арендуется безвозмездно, и в нем сидит несколько десятков человек.

Ведь у нашего оркестра есть администратор, есть рекламная группа. Они заказывают 200 афиш, а в городе нет столько мест, чтобы их расположить, и считают это действенным способом передачи информации. Сегодня мы разговариваем с нашим зрителем языком 70-х годов.

Хочется содержания

– А какие могут быть другие способы – интернет, сотовый телефон?

– И это тоже, конечно. Последний наш разговор с директором регионального представительства «Вымпелкома»: у нас существует 200 точек оплаты разговоров в сети «Билайн», мы даем их сотрудникам какой-то процент от цены билетов на спектакль или концерт и говорим: вы этим занимаетесь.

Вполне реально разработать такую систему. Причем билеты должны распространяться не за две недели до концерта. Это то самое плановое хозяйство, когда прогнозируется продажа до мая следующего года, то есть до конца сезона. Вот теперь смотрите, бюджет финансирует зарплату музыкантам, какое-то количество творческих программ, приглашение дирижеров, артистов, солистов, которые выступают. И получается, что тот доход, который должен артист получать, он должен инвестироваться в приезд Спивакова. Но чтобы сумму, адекватную его гонорару, получить, нужно, чтобы и в зале сидела хотя бы тысяча человек, и чтобы таких концертов прошло определенное количество. Этот финансовый план не с потолка берется. Он рассчитывается из количества концертов, билетов, наполняемости зала.

Обыкновенная математика.

Мы отвыкли грамотно распоряжаться тем, что имеем. Приведу пример. Когда закончился первый квартал 2006 года, на счетах государственных учреждений культуры зависло около 10 миллионов рублей. И получилось, что мы были не готовы осваивать эти деньги. Парадокс! Мы привыкли быть нищими, мы привыкли просить деньги.

Но не понимаем еще, что эти деньги можно заработать.

Вы знаете, в следующем году, несмотря на пессимистические прогнозы, порядка 30 миллионов рублей выделяется на ремонт учрежденийкультуры.

Сейчас проблема, как эти деньги эффективно освоить с учетом закона о госзакупках и конкурсах на расходование бюджетных средств.

– Этих денег достаточно для ремонта?

– Например, драмтеатру выделяется около 11 с половиной миллионов, научной библиотеке – 7,5 миллиона.

Хотя у нас даже по этим объектам готова документация по 20 миллионов на каждый. Общая потребность – около 300 миллионов. Потому что большинство учреждений культуры – в одинаково проблемной ситуации.

– Проблем масса. Какая Ваша главная головная боль?

– Включить Ульяновск в Российское культурное пространство. Не отдельными фрагментами и не для того, чтобы провести здесь какой-то очередной фестиваль. А чтобы, когда говоришь, что ты из Ульяновска, у людей возникали ассоциации с ульяновским театром, Мемориалом, библиотекой. Я думаю, мы для этого уже распахали почву. И даже по многим позициям засеяли зерна. Мы вернулись к нормативной базе, посмотрели, для чего мы созданы, что сегодня государство гарантирует, чего мы должны достичь сами. Привели в соответствие уставы, нормативную базу. Было принято несколько законов Ульяновской области, постановлений правительства. В общем, построили себе основу. За полтора года я, к сожалению, не много занималась содержательными вопросами. Это самое интересное в управленческой деятельности. Рутинная работа вместе с тем приводит к пониманию, кто мы, что мы, как смотримся на фоне округа, России, какие показатели деятельности, какие ресурсы, что в финансовой, в творческой составляющей. Вообще, это называется ревизией и мониторингом. Работа была проведена конструктивно. А сейчас, конечно, хочется содержательных вещей. Если браться за фестиваль, всероссийский конкурс, конференцию – показать хороший уровень. И не всегда деньги определяют содержание. Напротив, содержание определяет деньги. Чтобы хотелось дать деньги на какую-то идею – это тоже маркетинг, менеджмент, как бы эти слова ни были ужасны для русского уха, но это современное управление культурными процессами. Мне это интересно. Я хочу это делать.

Лилия ГРЕБЕНСКОВА.