Когда в минувшую пятницу, 17 ноября, 27-летний инзенец Юрий Мулин появился дома, в его кармане лежали 3 пузырька «Настойки перцовой», 3 пузырька «Тройного» одеколона и почти целая пачка «Примы». Не обращая внимания на трех малолетних дочек, папаша принялся «культурно отдыхать». Потом завалился в кухне на диван и закурил… Примерно через час из утонувшего в черной пелене дома пожарные из рук в руки по цепочке передавали мертвые детские тела…

Пьяные родители

26-летняя жительница Инзы Лена Вишнякова начала уходить в пьяные загулы с 20 лет, порой не появляясь на пороге родного дома по нескольку недель, а иногда и месяцев. За хроническое похмелье и постоянное шатание по соседям в поисках денег на самогон люди прозвали ее «Лешая».

Лена не проработала ни дня. Пила на собранные и проданные на станции грибы и ягоды, пропивала детские пособия на своих пятерых детей — 8-летнюю Настю, 4-летнего Валю, Лиду, которой в феврале должно было исполниться 3 годика, 2-летнюю Кристину и 10-месячную Женечку.

Сожитель Лены, Юрий Мулин, был ей под стать. Только, в отличие от сожительницы, предпочитающей делать это в гостях, почти всегда пил дома. Их брошенные дети постоянно бегали по улице полуголые, выпрашивая «ням-ням» (говорили четверо младшеньких очень плохо) у соседей и прохожих — родителям до них не было никакого дела. О малышах заботились сердобольные односельчане — кто детскую одежонку принесет, кто молока или хлеба по дороге из магазина.

– Принесешь им, бывало, хлебца — дома, как всегда, никого нет. А они, как кутята, прямо на пороге раздирают буханку… А я реву стою… Чуяла я тогда сердцем — беда случится… Господи, да таких матерей стрелять надо! – сжимает кулаки соседка баба Катя.

Пятница, 17-ое

Накануне трагедии мать ребятишек, как обычно, бродяжничала по округе — уже пятый день. Отмечала чей-то день рождения. А Юрий Мулин в этот день сходил к своей матери, взял у нее денег «на содержание семьи» и пошел в магазин. – Достает деньги и велит мне «долгоиграющих» конфет-сосачек насыпать… рублей на десять. И еще на пятьдесят – три «перцовки» и три «Тройных», — рассказывает продавщица Наталья.

Первыми, кто увидел валивший из избы густой черный дым, были соседи Мулиных.

Они вызвали «скорую» и пожарных. Правду о кошмаре, происходившем в те минуты в доме, теперь не расскажет никто. Особенно сильно горел оконный проем той комнаты, в которой находились Лидочка и Кристина. Девочки рядышком лежали на кровати — они умерли от удушья одна за другой. Грудную Женечку пожарный вытащил из детской кроватки, что стояла в соседнем закутке. У малышки в розовых ползунках и белой кофточке обгорело личико, и вместо правой ручки осталась только обуглившаяся культя, которая была приложена к личику, словно крошка пыталась защититься от страшной смерти. Рядом на обугленном полу валялась детская бутылочка с недопитым молоком и обгоревшие останки кошки Машки, любимицы девочек…

Последним пожарные нашли тело Юрия. Мужчина лежал на диване в окружении разбросанных бутылок и той самой пачки сигарет «Прима», которая, словно в насмешку, осталась целой и невредимой. По прогоревшему в нескольких местах матрасу было видно, что и себя, и своих троих малышек, пьяный папаша погубил непотушенной сигаретой.

Пьяную мамашу приволокли к собственному дому чужие люди, когда вокруг уже причитали десятки посторонних людей. Одна из старушек в отчаянии швырнула в пропащую мать камнем…

По жуткому стечению обстоятельств, примерно через полчаса после гибели Лиды, Кристины, Женечки и их непутевого отца, начался пожар в доме на соседней улице, где находился единственный сын Лены Вишняковой – Валя. Бабушка, мать Юрия, бросила мальчика и побежала смотреть на сгоревшего сына и внучат. Из печки выпал уголек, и пламя стало распространяться по полу. Испугавшись, мальчик бросился к порогу (к счастью, дверь была не заперта) и в чем был -в тоненькой рубашонке и трусиках — выбежал на дорогу. Крича от страха, малыш бросился на руки первой попавшейся прохожей. В шоковом состоянии ребенка доставили в районную больницу, а после того, как в палате чужие люди рассказали мальчику, что его любимые сестренки умерли, Валя начал заикаться.

Виноваты и другие…

На похоронах девочки мал мала меньше лежали в гробиках, словно гуттаперчевые. Алкашка-мать сидела в углу, как каменная, и несла какой-то бред о том, что ее дом подожгли враги. От нее за версту разило перегаром.

— Эх, ты, тварь, раньше надо было причитать! Убийца*. За это и смерть тебя не накажет! — говорили ей в спину старушки, пришедшие проститься с тремя ангелочками.

Среди пришедших на похороны сельчан слышался один и тот же закономерный вопрос: почему чиновники не лишили мать-алкашку родительских прав? Почему они были слепы? Если бы инзенские власти выполняли свои непосредственные обязанности, произошедшей трагедии можно было бы избежать.

P.S. А непутевая мамаша опять беременна — уже на четвертом месяце. Узнавая об этом, люди только удрученно качают головами.